Владимир Дружинин - Тропа Селим-хана
— Я замещаю Дарси, — сказал он. — Хлопот масса. Кое-что запущено…
«Понятно, — подумал Бирс. — Он занял место Дарси и жаждет удержаться».
— Что ж, может быть, вам здесь и командовать, — отозвался Бирс, и майор оторопело заморгал. — Сядьте, Эпплби, помогите мне разобраться.
Майор отвечал на вопросы быстро, не задумываясь. Нет, у Дарси все шло, как обычно. Последние недели он готовил к заброске троих, подолгу беседовал с ними. На плацу занимался с агентами Азиз-бей — тот толстый турок, — но Дарси нередко присутствовал, давал указания. Впрочем, и это в порядке вещей.
— Не спешите, — прервал Бирс. — Постарайтесь вспомнить все получше. Когда ушли агенты?
— В ночь на девятое.
— Значит, за три дня до смерти Дарси. Цель заброски?
Агенты взяли с собой деньги для резидентов, завербованных раньше, коды и прочее. Груз у них был большой. Подробностей Эпплби не знает: операцию проводили Дарси и Азиз-бей. Турок и вывел всех троих на трассу. Дарси в ту ночь не спал. Эпплби слышал сквозь стенку, как Дарси ходил по комнате. Эпплби потом спросил его, как удалась заброска, и услышал от него: «Все в порядке». Однако Азиз-бей, по-видимому, сделал что-то не так. Когда он вернулся с докладом, они заперлись в кабинете и о чем-то долго говорили. И Дарси под конец стал кричать на турка. Впрочем, это уже не первый раз. У Азиз-бея неуживчивый характер.
— Допустим, — сказал Бирс, — что дальше?
День закончился спокойно. Насколько известно Эпплби, Дарси не имел оснований сомневаться в успехе заброски. Напротив, он держался, как всегда, уверенно, с апломбом. На другой день тоже ничего особенного не произошло. Если не считать одного эпизода…
— Сержант, шофер нашего «джипа», сбил на улице прохожего. Сбежались турки, поднялся гвалт. Сержанта чуть не отколотили.
— Дарси был в машине?
— Нет. Он страшно вскипел, когда узнал. Обычно его не очень-то трогали такие истории, а тут… Он вызвал сержанта и отчитывал его битый час.
— Турок жив?
— Не турок. Говорят, курд. Жив, помяло только.
Бирс напрасно искал почву для догадки. Никакого просвета! Ни намека на служебную неудачу, которая могла бы подкосить Сайласа. Вот разве столкновение с Азиз-беем… Надо будет и его расспросить. И сержанта.
— Теперь третий день, — Эпплби загнул палец. — До вечера все тихо… Майор Дарси возился на плацу, что-то переставлял, спорил с Азиз-беем. Мы вместе пошли в гостиницу. Там, в номере, его укусил скорпион.
— Как вы узнали?
Дарси сам сказал ему. Эпплби зашел к нему за газетой. Дарси дал газету и заметил вскользь: «Меня только что укусил скорпион». Эпплби испугался. «Пустяки, — заявил Дарси, — помажу, и все пройдет». Позднее Эпплби опять постучался к нему — вернуть газету, а точнее, от скуки. Банка со снадобьем стояла на подоконнике. Эпплби не обратил внимания на пробку; он был уверен, что Дарси лечит укус. При появлении Эпплби Дарси сунул что-то в ящик стола. Вероятно, папиросы с анашой. Судя по запаху в комнате, он уже принял дозу наркотика, дозу, за которой последовали другие. Состояние Дарси было возбужденное; он ругался, проклинал русских. С бранью выключил приемник, настроенный на Москву.
— Что они передавали? — спросил Бирс.
— Новости для заграницы. Пропаганда, болтовня о новой ракете…
Бирс усмехнулся.
— Не болтовня. Они обогнали нас, вот в чем штука.
На секунду Эпплби оживился, верхняя губа его поднялась, обнажила мелкие острые зубы. «Как у лисы», — подумал Бирс.
— Что до меня, то я считаю, чем скорее мы схлестнемся с русскими, тем лучше. Чего ждать? Потом будет труднее с ними справиться. А у нас миндальничают. Эх, я прямо скажу, по-солдатски: знаете, кого нам сейчас не хватает? Гитлера, нашего собственного Гитлера!
Узкая, худосочная фигура Эпплби вся напряглась. «Он ждет, что я отвечу, — подумал Бирс. — И донесет Мерриуотеру, если я не сумею сдержаться. Как пить дать, донесет. Нет, незачем доставлять ему это удовольствие».
— Вернемся к делу, майор, — сказал Бирс. — Итак, вы и Дарси слушали Москву.
— Да, — Эпплби смутился. — Мы обязаны слушать, — произнес он с вызовом. — Москва вывела майора из себя. Он чуть не разбил приемник.
— Что дальше?
Эпплби сидел у Дарси около часа, затем ушел к себе. Позднее — Эпплби уже ложился спать — раздался громкий голос Дарси. Дверь его номера оглушительно хлопнула. Эпплби выбежал. Дарси шагал по коридору без кителя, в подтяжках. Он кричал, что поедет на аэродром, к Джимми. Это приятель, пилот Джимми Уокер, рыжий Джим. Так вот, Дарси поднимется вместе с ним на бомбардировщике, и они сбросят бомбу на русских. Эпплби и служитель гостиницы схватили Дарси под руки. Он отбивался, кричал, что войну все равно кто-нибудь должен начать, так он, Дарси, готов это сделать. Он вырвался, выскочил на улицу, кинулся к фаэтону и на мостовой упал. Его подняли, отнесли в номер.
— Он затих. С теми, кто курит эту пакость, всегда так. Скандалят, а потом — изнеможение, упадок сил.
— И вы опять ушли к себе?
— Да.
— А утром Дарси нашли мертвым? — резко спросил Бирс. — Так, майор Эпплби? Он умирал рядом с вами, за стенкой, а вы спали, и совесть ваша, майор Эпплби, тоже спала.
— Я не знал…
Бирс смотрел прямо в глаза Эпплби — серые, водянистые, неподвижные. Где он видел такие? Ах, да, — ведь такой же взгляд был у Мерриуотера. Откуда берутся они — Мерриуотер, Эпплби и подобные им?
— Вы ни при чем, Эпплби. Вы не знали, и все тут. Простой ответ, — не правда ли? И винить вас не за что. Дарси часто буянил и, накуражившись, затихал. От скорпионов он держал лекарство. Крышка на банке не тронута, залита воском, но вы не заметили, Эпплби. Вам как-то не пришло в голову… Между тем даже это средство иногда дает осечку, к вашему сведению.
«Пока Дарси был жив, — думал Бирс, — вы строчили на него всякие кляузы. Он стоял у вас на дороге. И вы рады, что избавились от него. С какой же стати вам дежурить у его постели, оберегать его! Но формально вы правы, Эпплби. Кто обвинит вас? Уж, во всяком случае, не Мерриуотер».
— У вас есть еще вопросы?
— Нет. Вы свободны, — ответил Бирс.
Его потянуло прочь, подальше от Эпплби, в гостиницу, в комнату Дарси. Не там ли отыщется разгадка? Дарси сунул какой-то предмет в ящик стола, когда вошел Эпплби. Что это было?
Сигареты с наркотиком он не прятал. Он не скрывал свой порок, да и не мог бы скрыть. Нет, Эпплби явно помешал ему в тот момент.
Дарси писал!
Ну, конечно, он должен был оставить записку. Кто другой, а Дарси не покинул бы этот мир молча. «Вот расплющит нас в лепешку, и даже не вспомнят нас…» — пришли на память слова Дарси, сказанные им в Арденнах, в штабной землянке. «Хуже всего в нашем деле — безвестность!» — любил повторять Дарси. Окружавшие считали его непритязательным, скромным работягой, а он втайне мечтал о славе.
