Эрих Распе - Путешествия и приключения барона Мюнхгаузена
Съ ней то я и могъ смѣло отправиться въ С.-Петербургъ для представленія графу Миниху, разсчитывая вступить въ русскую армію, сражавшуюся противъ турокъ. При видѣ своей лошади, я всегда вспоминалъ подвиги юнаго Александра Македонскаго и меня тянуло къ военной жизни.
Не успѣлъ я показаться со своей лошадью на одной изъ улицъ Петербурга, какъ вѣсть о моемъ пріѣздѣ молніей пронеслась по всѣму городу. Моя извѣстность росла съ каждымъ днемъ, и, благодаря ей, я заслужилъ большое довѣріе начальства. Поголовно всѣ говорили объ иностранцѣ Мюнхгаузенѣ, который на чайномъ столѣ гарцевалъ на неукротимой лошади. Меня сейчасъ же назначили начальникомъ отряда гусаръ, и предо мною открылось блестящее поприще, я могъ теперь, какъ нельзя лучше, показать свою удаль и храбрость. Главная цѣль нашего похода была — возстановленіе чести русскаго оружія, пострадавшаго немного въ сраженіи при Прутѣ въ блестящее царствованіе Петра Великаго. Намъ это удалось сдѣлать, но послѣ цѣлаго ряда жесточайшихъ битвъ и удивительныхъ вылазокъ, которыя увѣнчали насъ громкой славой, благодаря неизмѣримому таланту великаго нашего полководца. Скромность подчиненныхъ запрещаетъ, или скорѣе не позволяетъ приписывать себѣ великихъ побѣдъ. Основываясь на этомъ и я не сравниваю себя съ нашимъ знаменитымъ полководцемъ и не претендую на славу, хотя часть славы и даже очень большая принадлежитъ по праву мнѣ. Оффиціально, конечно, вся слава выпала на долю главнокомандующаго, но, скажите, кому не извѣстно, что въ военномъ дѣлѣ все зависитъ отъ общихъ усилій арміи. Командуя отрядомъ лихихъ гусаровъ, я сдѣлалъ очень много доблестныхъ подвиговъ, успѣхъ которыхъ зависѣлъ отъ моей опытности и мужества, но я хочу быть справедливымъ и долженъ сказать, что большая часть моихъ успѣховъ должна быть приписана моимъ храбрымъ товарищамъ по войнѣ.
Никогда я не забуду великаго для меня момента, — взятіе Очакова. Передъ началомъ осады этой крѣпости, меня послали съ небольшимъ отрядомъ гусаровъ на развѣдку. Мы выдвинулись сильно впередъ, оставивъ далеко позади нашъ авангардъ. Въ это самое время я увидѣлъ, что изъ города на встрѣчу намъ приближается отрядъ непріятелей. Какъ оказалось, турки сдѣлали вылазку, которая окончилась для нихъ очень печально. Сразу я никакъ не могъ опредѣлить числа непріятелей, а такъ же и разстоянія, на которомъ они отъ насъ находились, такъ какъ, вслѣдствіе сухой погоды, турки подняли громадное облако пыли, которое скрывало ихъ. У меня мелькнула мысль воспользоваться услугой природы, чтобы обмануть турокъ. Мой отрядъ былъ очень незначителенъ, чтобы вступать открыто въ бой и здѣсь необходима была военная хитрость. Я немедленно приказалъ обоимъ флангамъ своего отряда, какъ можно шире разсѣяться по полю и поднять какъ можно больше пыли, а самъ съ частью отряда, гдѣ находились лучшіе стрѣлки, атаковалъ непріятеля съ фронта. Мнѣ это удалось. Турки сперва сопротивлялись и могли бы намъ причинить большой вредъ, но ихъ смутили густыя облака пыли по обѣ стороны нашего фронта. Они приняли нашъ небольшой отрядъ за цѣлую армію въ нѣсколько тысячъ, такъ какъ въ дѣйствительности мои гусары подняли сильную пыль, и можно было бы принять нашъ небольшой отрядъ за цѣлую армію. Мы бросились на нихъ съ громкимъ крикомъ «ура!» Турки вздрогнули и въ безпорядкѣ стали отступать. Мы слѣдовали за ними и постепенно разсѣивая сплоченныя ихъ силы. Намъ удалось не только загнать непріятеля въ крѣпость, но даже и выгнать его вонъ изъ крѣпости въ противоположныя ворота, которыя я собственноручно открылъ. Благодаря моей находчивости и способности пользоваться обстоятельствами. Мы имѣли такой успѣхъ, на который не могли даже надѣяться.
Конь мой вихремъ носился по улицамъ крѣпости, оставивъ позади свой отрядъ, который не успѣвалъ слѣдовать за нимъ. Когда турки вышли изъ города и дверь была уже закрыта, я остановился среди базарной площади и хотѣлъ приказать трубить къ сбору. Но повернувшись, къ моему великому удивленію, я увидѣлъ всѣ улицы пустыми: ни трубачей, ни гусаръ, я очутился одинъ, какъ въ пустынѣ!..
— Гдѣ же они дѣлись? — думалъ я, и сталъ уже безпокоиться. — Должно быть заблудились въ незнакомомъ городѣ среди тѣсныхъ улицъ!
— Нѣтъ, далеко остаться они не могли! — успокаивалъ себя, — они скоро нагонятъ меня…
Ожидая гусаръ я подъѣхалъ къ колодцу стоявшему на срединѣ площади, чтобы дать измученному коню напиться воды. Онъ началъ пить, и пилъ такъ жадно, что можно было подумать, что не будетъ конца его жаждѣ. Мнѣ до этого времени никогда не приходилось видѣть, чтобы конь могъ выпить столько воды. Наконецъ загадка разъяснилась, я оглянулся и увидѣлъ ужасную вещь! Что бы вы думали?… Я сидѣлъ на одной половинѣ коня! Задней же половины не было, она была точно отрѣзана. Сколько выпилъ конь воды, столько сейчасъ-же выливалось сзади черезъ отрубленное мѣсто на землю, и внутри животнаго не оставалось ни капли. Моему удивленію конца не было, я не могъ понять, какъ это случилось? Въ этотъ моментъ пріѣхалъ ко мнѣ вѣстовой, а за нимъ и остальные гусары. Всѣ начали меня восхвалять и не удержимымъ потокомъ лились пожеланія дальнѣйшихъ удачъ; гусары разсказали мнѣ слѣдующее. Въ полномъ увлеченіи воинственнымъ пыломъ на быстроногомъ скакунѣ я оставилъ свой отрядъ далеко позади себя и вогналъ бѣжавшихъ турокъ въ крѣпость. Въ то время когда я съ лошадью находился подъ воротами, внезапно опустилась тяжелая желѣзная дверь и отрѣзала заднюю часть моей лошади отъ передней. Но это нисколько не помѣшало передней части бѣжать за непріятелемъ. Наоборотъ, почувствовавъ легкость, лошадь съ двойной быстротой мчалась впередъ. Задняя же половина повернула въ сторону къ небольшой группѣ отставшихъ турокъ и производила среди нихъ ужасныя опустошенія, но пробраться въ городъ не могла. Мнѣ сказали, что потомъ, оставшуюся заднюю часть, видѣли за городомъ на зеленомъ лугу. Я моментально поскакалъ полнымъ галопомъ на передней половинѣ лошади, на указанный лугъ. Къ моей великой радости, я дѣйствительно, нашелъ на лугу другую половину лошади, выдѣлывавшую удивительные прыжки.
Сколько конь выпивалъ воды, столько сейчасъ-же выливалось сзади.
Судя по удивительнымъ движеніямъ задней половины я былъ увѣренъ, что она находится въ полной жизнеспособности и тотчасъ же послалъ за ветеринарами и кузнецами, чтобы они сообща рѣшали, какъ соединить обѣ половины моего животнаго. Не долго думая они рѣшили сшить ихъ прутьями лавроваго дерева, такъ какъ больше ничего не нашлось у нихъ подъ руками. Рана очень скоро совершенно зажила, не оставивъ никакихъ слѣдовъ. Но при этомъ произошло нѣчто невѣроятное. Лавровые вѣтки пустили корни въ тѣло лошади и выросло большое лавровое дерево съ прекрасными вѣтвями, образовавшими нѣчто вродѣ бѣседки надо мной. Такимъ образомъ я былъ увѣнчанъ густымъ не вянувшимъ лавровымъ вѣнкомъ и въ такомъ видѣ мнѣ не разъ приходилось съ тріумфомъ въѣзжать въ занятые города и крѣпости. Слѣдствіемъ нашихъ непрерывныхъ сраженій и побѣдъ было одно непріятное для меня приключеніе. Я такъ храбро, долго, и такъ безпощадно дрался съ непріятелемъ, что моя правая рука такъ расходилась, что продолжала подыматься и опускаться, и послѣ битвы всѣ мои усилія остановить ее оказались безрезультатными. Оставить безъ вниманія такое явленіе я такъ же не могъ изъ боязни ранить себя или своихъ товарищей. Чтобы остановить руку, мнѣ пришлось подвязать ее, какъ послѣ вывиха, и въ такомъ положеніи носить ее въ продолженіи восьми дней.
