Б. Травен - Сокровища Сьерра-Мадре
— А я? Насчет себя я вам вот что скажу, — продолжал Говард. — Мне все это до смерти надоело. У меня нет никакого желания остаться здесь с одним из вас, я ухожу. Того, что у меня есть, мне хватит.
— Зато нам не хватит! — злобно проговорил Доббс. — Тебе, старой развалине, может, и хватит на те полгода, что тебе осталось жить. А мне — нет. И если ты надумал отсюда смыться, прежде чем мы все промоем, — мы как-нибудь сыщем такое средство, чтобы ты не смотался.
— Да прекрати этот детский лепет, старикан, — вмешался Куртин. — Если ты надумаешь бежать, мы настигнем тебя не позднее чем часа через четыре. Знаешь, что мы тогда с тобой сделаем?
— Представляю себе, тварь ты эдакая, — поддел его Говард.
— Нет, не представляешь, — оборвал его на полуслове Куртин и ухмыльнулся. — Стащим с тебя твою рухлядь и привяжем к дереву, прочно и надежно, и уйдем вдвоем, без тебя. Ты никак подумал, мы тебя убьем? Нет, не дождешься.
— Еще бы, — кивнул Говард, — от вас чего хорошего дождешься. Слишком уж вы богобоязненный народ. Моя смерть легла бы тенью на ваши по-детски невинные души. Привязать и оставить. Одного. Нет, ты подумай… Вы действительно не стоите того, чтобы в вашу сторону плюнуть. А какими славными парнями вы были, когда я вас встретил там, в городе.
Некоторое время все трое сидели молча.
— А как ты думаешь, Говард, как ты думаешь, сколько мы на сегодняшний день имеем? — неожиданно спросил Куртин.
Старик задумался. Потом проговорил:
— Сразу точно не определишь. Точно сказать невозможно. Всегда остается какая-то часть нечистого металла. Но я думаю, на долю каждого приходится тысяч по четырнадцать-шестнадцать долларов.
— Тогда у меня есть предложение, — сказал Доббс. — Давайте попотеем здесь еще месяца полтора, а потом свернем лагерь и — по домам!
В лагере вновь восстановился мир. Яростные стычки, подобные последней, больше не повторялись. Сейчас перед ними была определенная цель, точно обозначенный день, когда они свернут лагерь. И это в корне изменило их настроение и поведение, они не в силах были даже представить себе, что между ними вообще доходило до серьезных ссор. Теперь они с головой ушли в составление самого лучшего плана: как уйти отсюда незаметно и найти для своей добычи надежное убежище, куда им самим податься и на что употребить свои капиталы.
С приближением дня, в который они решили свернуть лагерь, они все лучше и лучше понимали друг друга. Говард и Доббс договорились даже открыть на равных паях общее дело: стать в Монтерре или Тампико хозяевами кинотеатра и совместно им управлять. Доббс взял на себя художественное руководство: закупку фильмов, распределение сеансов, выступления перед ними, составление программ, приглашение музыкантов, в то время как Говарду отводился участок экономический — касса, оплата счетов и выдача зарплаты, печатание рекламы, ремонт и оформление кинотеатра.
А Куртин не знал, как ему быть. Он колебался: то ли ему в Мехико остаться, то ли вернуться в Штаты. Он как-то вскользь упомянул о том, что у него в Сан-Антонио, в Техасе, якобы есть невеста. Но особенно о ней не распространялся.
Куртин побывал в деревенской тьенде (Тьенда (исп.) — магазинчик.) и закупил провиант. Последнюю партию провианта, которого должно было хватить до отъезда.
— Эй, друг, ты где это запропастился? — спросил Говард, когда появился Куртин и принялся разгружать вьючного осла.
— Я как раз собрался оседлать своего ослика и поехать тебе навстречу, — заметил Доббс. — Мы подумали, не случилось ли с тобой чего. Вообще-то тебе полагалось бы вернуться часа в два.
Куртин ничего не ответил, расседлал осла и подтащил мешки к огню. Потом сел, достал трубку, вытащил из мешков табак и распределил поровну, после чего сказал наконец:
— Мне пришлось здорово дать кругаля. Там, в деревне, я столкнулся с одним типом. Говорит, будто он из Аризоны.
— А здесь ему что понадобилось? — спросил Доббс.
— Вот я и хотел это узнать, — кивнул Куртин. — Но индейцы объяснили только, что он появился два дня назад и что-то вынюхивает. Расспрашивает людей, есть ли здесь шахты, есть ли золото или серебро. Индейцы объяснили ему, что шахт здесь нет, и золота нет, и серебра тоже, и вообще ничего; сами они еле-еле перебиваются — плетут маты и лепят горшки. Но потом ему какой-то дурацкий осел из тьенды напел, что где-то в горах шляется один американец, который охотится на диких животных. Он ведь не знает, что вы тоже здесь, он видел одного меня. По крайней мере, я так думаю. И потом сказал еще этому типу, что я время от времени спускаюсь за провиантом и что, наверное, появлюсь на этой неделе. Вот тогда этот парень из Аризоны и сказал, что дождется меня.
— И что, это грязное животное действительно подкарауливало тебя?
— Да, в том-то и соль. Как только увидел, так и приклеился: чем я тут занимаюсь, нельзя ли тут «сварганить дельце», не валяется ли здесь золото прямо под ногами, короче — всякой ерундой интересовался. Я смекнул, что к чему, и держал язык за зубами, почти ничего не сказал.
— Наврал, по крайней мере, с три короба?
— Это — да. Но если что и наворачивал, то осторожно, чтобы нельзя было проверить. Пустой номер. Он стоял на своем: хочет, мол, со мной в этот лагерь. Уверял меня, что здесь непременно должно быть золото. Он, мол, видит это по руслу пересохшей реки, по сбившемуся песку и по кускам горной породы.
— Он великий человек, — сказал Говард, — если по таким признакам способен понять, есть тут золото или нет.
— Ничего этот парень не знает, — вмешался Доббс. — Шпион он, я уверен. Либо шпионит на правительство — бумаг-то у нас нет, либо на бандитов, которые ограбят нас на обратном пути. И даже если они не о золоте думают, у нас как-никак есть ослы, одежда, револьверы и шкуры, как они считают. Все это кое-чего стоит.
— Нет, — сказал Куртин. — Я не верю, что он шпион. Думаю, он подался за золотом.
— Есть у него с собой инструмент? — спросил Говард.
— Я ничего такого не заметил. У него есть верховой мул, одеяла, кофейник, сковорода и мешок, где напиханы, наверное, всякие тряпки. Вот и все.
— Голыми руками золото никто не возьмет, — сказал Доббс. — Может, у него инструмент украли или его пришлось продать. Но нам-то как быть с этим сукиным котом?
Куртин не сводил глаз с огня. Потом сказал:
— Я его не раскусил. Не похоже на то, что он человек пра-вительст или от бандитов. Вид у него простецкий, как будто что он говорит, то и думает. Но нам придется иметь с ним дело, пусть Доббс в этом и сомневается: он поплелся за мной.
Я сбивал его со следа как мог. Кружил по кустарнику туда и обратно. А когда оглядывал пройденный путь, видел, что дорогу к нашему лагерю он выбрал верно. Будь я один, я отвел бы его от лагеря. Но поди сделай это, если ты при двух ослах.
