Юлия Пасынкова - Танцы на осколках (СИ)
На востоке уже начинало светлеть, и надо было успеть уйти из городка, до того как проснется в нем жизнь. Брест обогнул еще пару домов; где-то заплакал ребенок, проснулись петухи. Скрывшись в кустах, он выглянул из-за последнего дома. Решив не выходить на дорогу – за его голову была назначена слишком высокая награда для этого городка, любой мог позариться – наемник двинулся вдоль тропы, изредка треща кустами и проклиная все на свете. Каждая ветка и сук, словно нарочно, цеплялись за доспех.
- У меня к этому вору счет все растет и растет: сначала рубин, потом мои доспехи и меч, а сейчас я ему еще свои портки припишу, - ворчал Брест, - Не мое это дело, по кустам ползать. Ну, погоди, тварь, попадешься ты мне.
Выбравшись, наконец, далеко за город, наемник пригляделся, нет ли кого в округе, и облегченно вздохнув, двинулся через раскинувшееся поле в сторону упомянутой Лешиком деревеньки.
Глава 4.
375 год от наступления Тьмы
Месяц Хлеборост
8 день
Я никогда не любила кочевую жизнь: слишком ценю уют. Но при моем ремесле мечты о домашнем очаге с мягкой периной стоило запрятать подальше и довольствоваться тем, что есть. Мне приходилось скитаться, заезжать и останавливаться в крупных городах – чем больше народу, тем меньше меня запомнят. Малые деревни бедны жителями, и все на виду, а одинокая девица привлекает внимание, просто потому, что она одинокая. Тут либо над тобой должен быть мужик, либо отец с братьями, а ежели нет ни того ни другого, значит потаскуха. Это, кстати, одна из причин моей кочевки: пара сломанных носов и в нескольких селах меня готовы были поднять на вилы. Поэтому что-что, а тикать я умею в совершенстве.
Где-то с месяц назад я со своими пожитками как всегда совершала пешую прогулку вдоль тракта в надежде найти временное пристанище. А попутно высматривала какую-никакую добычу, ибо в карманах было угрожающе пусто. Вопреки общему мнению даже хорошие воры не купаются постоянно в золоте. Те, что в рясах – досадное исключение. Эти ребята из церкви Трех никогда не бедствуют. Не покривлю душой, если скажу, что нам - честным работягам - обворовывать простой люд нет смысла. Куда проще заявиться в местную церковь и унести чашу-другую. Правда, потом в том селе лучше не задерживаться: Хранители веры долго не разбираются кто прав, а кто виноват, а запах жареного мяса в безветренную погоду может еще долго висеть над священными кострами.
Как раз после такого дела я брела по дороге в поисках места для ночлега. Вырученное золото от продажи церковной безделушки уже заканчивалось, а мне нужно было найти крышу над головой. Хотя ночи стояли теплые – близилось начало лета – оставаться ночевать под открытым небом все же небезопасно. Я уж было собиралась идти до Тринницы да приютиться где-нибудь в поле, как судьба преподнесла мне не бог весть какой, но все же подарок.
375 год от наступления Тьмы
месяц Посевняк
2 день
На пути к очередной деревеньке, путь мне преградила телега. Кроме возницы да тела, завернутого в саван и лежащего на дне колымаги, больше никого не было.
Свистнув мужика, я поинтересовалась:
- Далече ли до села, добрый человек?
Крестьянин приподнял припухшие веки и спросонья тупо уставился на меня:
- Чаво орешь-то? Чай не глухой, - он остановил кобылку, - Не далече, вон за тем поворотом. Я туда же еду, довезти что ль тебя?
Почти старик, лет под 60, весь седой, с опухшим лицом и стойким запахом перегара, он держал веревки вместо поводьев и, казалось, готов был вот-вот снова задремать. Оглядев его еще раз, я залезла к нему на телегу:
- Довези.
Мужичок легонько тронул поводьями, и повозка затряслась мелкой дрожью.
- Одна что ль путь держишь? – искоса поглядывал он.
- Одна, дядя, - я пожала плечами.
- И не боязно? А где ж семья-то: муж, аль отец с матерью?
- Мою семью и всех остальных в деревне бельгеты вырезали, я тогда по воду ходила до реки, так и уцелела. Дом сгорел, а село опустело, теперь вот неприкаянная скитаюся по свету, - я тяжело вздохнула, устраиваясь поудобнее.
- Да-а, - протянул возница, - много вас таких одно время ходило. – Откель ты, говоришь? Авось знаю твои места.
- Из Загарья, - брякнула я, первое, что пришло на ум.
- Хм, не слышал про такое, видно далеко ты забралась, - возница почесал в затылке. – Так, стало быть, ты тут совсем одна? - Он окинул меня заинтересованным оценивающим взглядом.
- Так ведь и ты тут совсем один, дядя, - я ненароком показала рукоять кинжала, торчащего из складок юбки, - А я хоть и одна, но не беспомощна.
Взгляд мужика потух и он, ссутулясь, отвернулся на дорогу.
- А кого это ты везешь? – я оглянулась на тело.
- Тебе какое дело? Ведьму я везу, преставилась она нонче. – Буркнул крестьянин, но заметив во мне неподдельный интерес, смягчился.
- Прям-таки ведьму? – я недоверчиво косилась на молчаливый груз.
- Ведьму-ведьму, истинно тебе говорю. Она у нас недалече от села жила, во-он за тем холмом в лесу, - он махнул рукой в сторону, - Жила одна, у нас-то ее не особо жаловали, хотя и бегали к ней за травами да снадобьями. Поговаривали, что она молоко с наших коров сдаивала.
- По ночам что ль к вам бегала доить? - хохотнула я.
- А ты не болтай, о чем не знаешь, не болтай! Марья, баба у нас одна, говорила, что вот как я тебя сейчас, видела, как старуха ента клинышек в стену стайки вбила, черной собакой оборотилась и прочь. А у Марьи, у коровы ее, молока как не бывало! Скотина с поля с тяжелым выменем приходит, а доишь, и нет молока. Ведьма эта сдоила, истинно тебе говорю.
- И что же, она вчерась померла?
Возница быстро осенил себя триной и понизил голос до шепота:
- Не вчерась, дня уж четыря как прошло, да никто не решался к ней идти.
- Четыре дня уже? Странно, а так и не скажешь, - я внимательней пригляделась к очертаниям под полотном. – И запаха нет. Тело, как тело.
Внезапно мой желудок выдал громкую трель, испугав мужика. Вытащив из сумки хлеб и старый сыр, я сморщилась: ела это уже неделю, и смотреть на нехитрую еду без отвращения уже не могла. Отломив кусок и предложив его вознице, я устроилась поудобнее на трясущейся деревяшке.
- Как же в селе узнали, что она преставилась?
Мужик удивленно посмотрел на предложенный ему кусок:
- Ты что же совсем не боишься?
- Чего? - настала моя очередь удивляться. – Чай она-то уже не отберет мой паек.
Возница посмотрел на меня как полоумную, пробормотав что-то себе под нос, сплюнул в дорожную пыль. Я пожала плечами и запихнула кусок в рот:
