Луи Буссенар - Ледяной ад
После этого Редон возвратился к себе, наскоро почистил костюм и с аппетитом пообедал.
Вечером он побывал в нескольких редакциях и к часу вернулся на улицу Рошфуко, где занимал домик, расположенный в саду. Отослав кучера, он позвонил, вошел, произнес свое имя перед сторожкой и направился к своему жилищу.
Недалеко от последнего на него набросился какой-то человек. Блеснула сталь — и лезвие кинжала с поразительною быстротою погрузилось в тело Редона. Он почувствовал сильную боль в груди, потом ледяной холод. Кричать он уже не мог, хотя в мозгу его еще успела пронестись мысль:
— Бедный Леон! Кто за тебя заступится?
ГЛАВА V
В наше время добрая половина населения имеет обыкновение следить по газетам за уголовными процессами. Для многих такое чтение стало необходимостью; они с жадностью поглощают ужасные подробности всевозможных преступлений. Это взвинчивает нервы и дает возможность пофантазировать.
Понятно, что особенно заинтересованы были обитатели Мезон-Лафита, в пределах которого было совершено преступление, обещавшее им так много таинственно-заманчивого. Много лет уже не происходило ничего подобного. Само собою разумеется, что захватывающей деталью для любителей драм была прежде всего красная звезда, вырезанная на левом виске жертвы. О, эта красная звезда! Потом записная книжка, найденная в ногах кровати и принадлежащая Леону Фортену, местному уроженцу, пользовавшемуся до сих пор всеобщим уважением. Затем — самоубийство Грандье, подвергавшегося в течение целой недели шантажу и страшным угрозам с помощью писем со звездой кровавого цвета вместо печати. Опять эта таинственная и ужасная звезда!
Наконец, предположение судей, странности Поля Редона, исчезновение полицейского агента, найденного затем на лесной дороге без чувств и отправленного в Сен-Жерменский госпиталь. А отчаяние родителей Фортена, на голову которых внезапно обрушился столь жестокий удар, и переход их к столь же неожиданно явившемуся призраку надежды?!
Большинство было против Леона Фортена, но раздавались уже голоса и в его защиту.
Погребение Лефевра-Мартина и Грандье происходило в один день и час в присутствии всего населения. У первого не было родных, за гробом шла одна ключница. А останки второго сопровождали его сын и дочь, оставшиеся сиротами и без всяких средств к жизни. Сын, едва достигший шестнадцатилетнего возраста, воспитывался в Парижском лицее и теперь шел за гробом с измученным лицом, задыхаясь от рыданий. Дочь была на два года старше, она машинально двигалась вслед за процессией, вся закутанная крепом, и все еще не могла поверить, что ее обожаемый отец и человеческий остов, лежавший на ковре с простреленным черепом, — одно и то же.
По окончании печальной церемонии, когда все посторонние разошлись, сироты также покинули могилу. Молодая девушка сказала несколько слов брату, с которыми он кивком головы выразил согласие, потом взяла его под руку, и они направились более уверенным шагом не на виллу Кармен, а в город и, к удивлению всех, вошли в дом Леона Фортена.
Разбитые стыдом и горем старики безмолвно ответили на их поклон.
Девушка медленным движением руки подняла свою вуаль и сказала:
— Я — Марта Грандье, а это — мой брат Жан!
Старый Фортен-отец не нашелся, что ответить на такое представление, но жена его, тронутая неподдельной симпатией, сквозившей в больших черных глазах гостьи, взволнованным голосом произнесла:
— Мадемуазель Грандье!.. Вы!.. Вы — здесь!..
— Ваш сын Леон… мосье Леон… обвинен в ужасном преступлении… но он невинен… я знаю… я уверена… и вот, когда все проклинают его и презрительно смотрят на вас, я пришла сюда… с разбитым сердцем… но с надеждою, что мы спасем его!
При этих словах, шедших из глубины души, у старушки вырвалось порывистое, радостное движение и дикий вопль:
— Невинен!.. О да, невинен!
Она бросилась к молодой девушке, крепко, до боли сжала ее в объятиях и, потеряв голову, в экстазе воскликнула:
— О, я готова жизнь отдать за только что произнесенное вами слово! Возьмите мою кровь, каплю за каплей, мое тело, часть за частью, мое последнее старческое дыхание… все… Вы, считающая моего сына, моего Леона, невинным! Вы его знаете, не правда ли?
— Меньше, чем вы думаете! — отвечала мадемуазель Грандье, милое личико которой на минуту озарилось улыбкой. Она замолчала на несколько секунд, покраснела и продолжала с достоинством:
— Каждый день и с давних пор… он клал на стенку решетки маленький букет из простых лесных цветочков. Эти цветы предназначались мне. Я принимала, потому что их предлагали скромно и почтительно. Но мы ни разу не обменялись ни словом, и я не знала его имени до тех пор, пока он не пришел к отцу по делу. Теперь на нас обрушилось несчастье… отец завещал нам отомстить за себя.
— И мы отомстим! — энергично вмешался молодой человек.
— Наше мщение и оправдание вашего сына тесно связаны одно с другим, — продолжала мадемуазель Грандье, — и, следовательно, они будут единственною целью нашей жизни! Не так ли, Жан?
— Да, Марта!
Такая решимость этих детей, еще совершенно не ведающих жизни, не имеющих поддержки ни дружеской, ни материальной, была поистине трогательна. Впрочем, какова бы ни была их слабость, они все-таки обладали тою верою в себя, которая сдвигает с места горы и совершает невозможное.
Вид этих добрых молодых людей вызывал в стариках Фортенах добрые чувства и зажигал в их сердцах луч надежды.
Выше среднего роста, скорее высокая, Марта Грандье не походила на тех искусственных кукол, какими характеризуется конец нашего века. Грациозный, но крепкий стан ее свидетельствовал о здоровье. Ее густые, волнистые, белокурые волосы составляли очаровательный контраст с большими черными, вспыхивающими по временам глазами. Изящный носик с трепещущими ноздрями указывал на пылкость характера, смягчаемую постоянно улыбавшимися губами и резко очерченным подбородком, обнаруживавшим вдумчивость и наклонность к размышлениям. В общем, это было странное, но пленительное лицо, в котором такие различные, по-видимому, черты прекрасно соединялись и служили лучшим выражением душевных качеств Марты Грандье: ее кротости, энергии, нежности, решительности.
Брат был похож на нее несмотря на свои темные волосы и голубые глаза.
Они охотно воспользовались приглашением супругов Фортен присесть, тем более, что на вилле Кармен их ждало одиночество и горькие воспоминания об исчезнувшем благополучии. Предстояло заняться делами: определить оставшиеся средства, отпустить слуг и установить порядок жизни. Видя неопытность, молодой девушки, госпожа Фортен предложила ей свои услуги.
