Дарья Кузнецова - Во имя Жизни (СИ)
— М-да, представляю. Бедненький, — вздохнула я, сочувственно погладив его по щеке. — Знаешь, очень может быть, что у тебя такая реакция не только из-за химии. Я подобное наблюдала и без неё. Просто излишки агрессии нужно стравить, и она вот в такую форму переходит; кому-то надо выпить, кому-то поесть или упасть и уснуть, а кому-то — вот так. Была среди котов парочка таких. Только в виду неотягчённости этих парней моральными принципами, согласия потенциальных партнёрш они не спрашивали. Гиур, к примеру, предпочитал прямо сразу, на захваченном корабле, например, поймать какую-нибудь барышню пофигуристей, и прямо там… употребить. Говорил, его запах крови и жжёного пластика зверски возбуждает, — хмыкнула я.
— Утешь меня и скажи, что он умер, — мрачно проворчал Барс, обнимая меня крепче.
— Умер, умер, не волнуйся. Он правильно умер; его живым взяли, и потом уже казнили. На него, кстати, почему-то твой старший брат, который Володя, здорово похож, я даже в первый момент испугалась.
— Да ну, я не думаю, что Володька…
— Вань, похож, а не одно лицо, — насмешливо оборвала я его. — Я и не утверждаю, что твой брат имеет к нему какое-то отношение. Просто удивилась сходству; а так Гиур раза в два старше был, да и различий много. Может, он вам какой-нибудь родственник? — иронично хмыкнула я. — Дальний. Не может же такое сходство на ровном месте взяться, правда! Ты чего? — уточнила я, потому что мужчина на несколько мгновений замер, как будто задумавшись.
— Кхм, да так, бредовое предположение, — отмахнулся он.
— А всё-таки?
— Да, понимаешь, по маминой линии у нас в семье все светловолосые, а Володька — он слишком тёмный. Мы как-то всегда полагали, что он пошёл в нашего загадочного невиданного дедушку по отцовской линии. Невиданного — это потому, что его никто, включая самого отца, никогда не видел. И не слышал о нём ничего. Я бабушку не помню, она умерла рано, но вроде как никогда в жизни не рассказывала, откуда сын взялся.
— То есть, ты предполагаешь, что оно вот так могло совпасть? — я даже слегка отстранилась и приподнялась, чтобы заглянуть в лицо Барса. Лицо было задумчиво-растерянным. — Что генерал — сын Гиура?! Нет, это глупости, — я затрясла головой и поспешно улеглась обратно. — В кикку тот факт, что вероятность подобного совпадения стремится к нулю! Не мог у этого отморозка появиться на свет такой во всех отношениях положительный и вменяемый мужик, как твой отец. Коты все были по-своему неплохими парнями, а Гиур был главным исключением из этого правила. Если бы он не умел буквально задницей чувствовать ловушки и все неприятности, его Саблезубый сам бы порешил. Но… кикку мне в глотку! А ведь и по возрасту подходит, и Владимир этот ваш, и мне сейчас даже начинает казаться, что твой отец тоже на него похож… Тьфу, — я опять затрясла головой и покрепче прижалась к мужчине, уткнувшись макушкой ему под подбородок и лицом в грудь. — Срочно отвлеки меня на что-нибудь, надо выкинуть эту мысль из головы.
— Да легко! Как дочку называть будем, ты придумала?
— Нет, — я вздохнула, немного ослабляя хватку и укладывая голову на подушку нос к носу с Барсом. — Придётся мне в этом положиться на тебя.
— Почему так? — озадаченно вскинул брови он.
— Как минимум потому, что я не разбираюсь в земных именах и могу выбрать что-нибудь очень странное, а ей потом с этим жить. Кроме того, я уже заранее предчувствую, что у нас будет совершенно «папина дочка», так что это будет логичней. Да и… не знаю, как это описать. Правильнее, что ли? Она же буквально по твоему заказу получилась, — усмехнулась я. — Ты у меня дочку просил ещё когда мы с Гайтары драпали. Чем, признаться, здорово шокировал. Во-первых, нашёл, о чём при смерти говорить посторонней тётке, а, во-вторых, мужчины обычно сына хотят, так что тоже странно.
— Кхм. Я такое говорил, да? — задумчиво кашлянул он. — Да я бы в общем и против сына ничего не имел. А почему именно дочь заказывал… не знаю. Это же здорово: у меня есть ты, да ещё практически в двух экземплярах, — весело хмыкнул он. — Видимо, у меня сильно развит родительский инстинкт: очень хочется о ком-то заботиться и кого-то защищать, а девочка в этом отношении гораздо более перспективный объект.
— Баловать не дам! — решительно воспротивилась я. — Терпеть не могу несамостоятельных беспомощных девиц, и дочь так изуродовать не позволю!
— Да ладно, не кипятись, — Барс усмехнулся, дотягиваясь и целуя меня в кончик носа. — Можно обойтись без крайностей. А баловать я вас обеих всё равно буду, тут у тебя просто выбора нет, — насмешливо фыркнул он. — Как тебе имя Татьяна? Коротко — Таня, или Тата.
— Тата… Неплохо звучит. Давай я немного подумаю, и скажу точно, ладно? В конце концов, время у нас есть… Эй, ты что делаешь?! — растерялась я, потому что мужчина на этих словах со странно сосредоточенным лицом вдруг поднялся, подхватывая меня на руки, и направился к выходу.
— Как — что? Там, между прочим, творог ждёт. Ты про время сказала, и я про него вспомнил, — пояснил он.
— Вань, ну вот что с тобой таким делать, а? — я захихикала, обнимая его за плечи и лбом прижимаясь к его виску.
— Как — что? Любить и радовать хорошим аппетитом, — весело хмыкнул он.
— Действительно, что ещё остаётся! — рассмеялась я. — Не любить — невозможно, а по поводу аппетита — так и вовсе бесполезно, ты же упрямый.
— Я не упрямый, я целеустремлённый, — назидательным тоном сообщил он. — И вообще, не капризничай, ты же сама прекрасно понимаешь, что надо.
— Понимаю, — покладисто согласилась я. — Вань…
— М-м?
— Я тебя люблю. Очень-очень.
— И я тебя люблю, котёнок. Только от творога это тебя не спасёт!
Иван Зуев.
— Хорошо… Хорошо! Левый фланг контролируй! Так, хорошо, хорошо… Стоп! Ну-ка, ещё раз эту комбинацию… А ещё раз? Стоп! Вань, ну-ка, подойди сюда, дай я загляну в твои честные глаза, — остановив тренировку, Петрович повторил команду жестом. Пожав плечами, я послушно подошёл к краю тренировочной площадки, выходя из зоны работы боевого тренажёра.
— Что-то не так?
— Всё не так. Глядя мне в глаза, скажи честно: чем ты успел днём закинуться? Я даже Гольдштейну не скажу, — мрачно уточнил тренер, пристально меня разглядывая.
— В каком смысле? — опешил я. — Петрович, ты меня вообще за кого принимаешь?!
— А что я ещё должен подумать, сравнивая твои движения и поведение сейчас и утром?! — возмущённо фыркнул он, продолжая буравить меня взглядом.
— Петрович, ничего ты не понимаешь; он на крыльях любви порхает, — заржал развалившийся в кресле Ирвин, возжелавший сегодня понаблюдать за тренировкой.
