Александр Мартынов - В заповедной глуши
Раздвижная решётка запиралась на висячий замок. Убрав нож и достав проволоку, Витька просунул в ячейки обе руки - и через двадцать секунд с удовлетворённой улыбкой отодвинул в стороны металлические "гармошки". Открытый замок болтался на правой петле.
Витка нырнул в незастёклённый квадрат. Держа ноги наружу, разулся, поставил обувь на подоконник. Нет уж, уходить обратно - так уходить. Может, наград ещё сто лет никто не хватится. Надо всё делать чисто: как будто никого тут и не было. И не волновать хороших людей.
Он мягко соскочил на пол. Постоял минуту, прислушиваясь и вглядываясь, привыкая к темноте, тут, в комнате, ещё более глухой, чем снаружи. И уверенно двинулся к сейфу, невольно улыбаясь: советское "изделие", греющее сердце обладателя чугунным видом и весом... На минуту работы.
Он справился за сорок секунд - на часы не смотрел, но так подсказывал внутренний ритм, безошибочный и точный.
На верхней коробке в небольшой стопке было написано:
Палеев Леонид Викторович
Витька понял, что его трясёт. Как будто холод проник внутрь тела. Руки ходили ходуном. Витька стиснул зубы, заставил себя успокоиться. Взял коробочку и открыл её, прошептав:
-- Здравствуй...
Показавшийся невероятно ярким свет лампочки залил помещение.
Витька вскинулся.
На пороге стоял Сергей Степанович.
-- Доброй ночи, - невозмутимо пожелал военрук.
-- Блин, - тихо и обречённо ответил Витька. Выпрямился, не выпуская коробку из рук.
И, вздохнув, пошире расставил ноги.
Сергей Степанович всё с той же невозмутимостью оглядывал помещение. Прошё-лся к окну, осмотрел его, хмыкнул. Витька мог бы сейчас рвануть к выходу, но... какой в этом был смысл? Он стоял возле сейфа и готовился к моменту, когда у него попробуют отобрать коробку с тремя наградами. А он не отдаст.
-- Ловко, - оценил Сергей Степанович, присаживаясь за стол. - У тебя талант.
Витька поднял на Сергея Степановича злые глаза и сказал:
-- А я был форточником. Ну и медвежатником по совместительству.
145.
-- Верю, - кивнул Сергей Степанович - А вот в то, что ты хотел эти вещи украсть -
почему-то не верю. Не объяснишь мне такое несоответствие между реальностью и ин-туицией?
-- Не объясню, - ответил Витька, ощущая, что начинает дрожать, и от этой дрожи
никуда не деться - она идёт изнутри.
-- Тогда вот что, - Сергей Степанович поднялся на ноги и потянулся. - Бери свою обу-
вку и пошли ко мне. Высохнешь и попьём чаю.
-- А? - не понял Витька, не двигаясь с места.
-- Я ведь живу при школе, ты что,не знал? - удивился военрук. - Говорю - пошли ко мне,
высохнешь. И чаю попьём. Ты с вареньем пьёшь? А то ваше поколение варенье не ценит.
-- Я... пью... - пробормотал Витька. - А потом?
-- Что потом? - удивился военрук.
-- Ну. Милицию...
-- Я чайник пойду ставить, - сообщил Сергей Степанович - А ты тут хотя бы минима-
льный порядок наведи...
...Варенье оказалось земляничным. Такого Витька не ел никогда. Он сообразил это только уже за столом - действительно не ел, так получилось. В маленькой кухоньке тя-жело пахло сырой тканью - Сергей Степанович включил калорифер, и спортивный кос-тюм Витьки вместе с кедами и носками висел над ним. Мальчишка закутался в одеяло, а ноги поста-вил на перекладину под столом - там от калорифера шло отчётливое тепло.
А коробка лежала на столе - между чашками и банкой. Открытая.
-- Слава третья степень, Красная Звезда, За Отвагу... - медленно сказал военрук. Он
сам тоже ел варенье с явным удовольствием. - Это дорогого стоит...
-- Я... - Витька поперхнулся и поставил чашку. - Я не...
-- Ты не понял, - спокойно ответил Сергей Степанович - Я не имел в виду деньги. Такие
вещи не меряют на деньги. Это даже не подло. Это просто глупо. Кроме того, в сейфе лежат деньги. И их очень просто взять и куда труднее найти. Но четырнадцатилетний Виктор Ельжевский показывает чудеса ловкости и умения, чтобы взять именно эти на-грады. Это или глупость - или?.. - военрук посмотрел на прямо сидящего перед ним маль-чишку выжидающе. Витька молчал. - Ну что ж, - вздохнул Сергей Степанович - Ложись спать вон там. А завтра утром я тебя отвезу на кордон. Награды верну в сейф. И всё.
-- Нет, - Витька сглотнул. Сергей Степанович наклонил голову на бок:
-- Что "нет"?
-- Я их не отдам, - упрямо сказал Витька.
-- Они не твои.
-- Не мои. Они... - Витька стиснул кулаки так, что выступили белые косточки. - Они
моего прадеда. Я не Ельжевский. Я Палеев.
Сергей Степанович продолжал смотреть на сидящего напротив напружиненного мальчишку спокойным выжидающим взглядом...
...Военрук слушал молча. Ни единым словом не перебивал Витьку, хотя тот путал-ся через слово - не потому, что врал, а просто потому, что то и дело пережимало горло. И только когда Витька умолк окончательно и стал громко дышать, глядя в стол, Сергей Степанович даже как-то равнодушно сказал:
-- Ну что ж... Бери их.
-- Я... - Витька вскинул влажные глаза, с трудом удерживая слёзы. - Я их...Вы правда...
- военрук кивнул. - Но... как же...
Сергей Степанович встал.
- И вот ещё что. Когда мы будем производить захоронение... Ты приди. Ему бы понра-вилось, что ты пришёл.
-- Сергей Степанович - прошептал Витька, уже сам не понимая, как сдерживается. И
военрук ответил:
146.
-- Ничего, братишка. У нас есть мы. Кто сказал, что этого мало?
19.
Было десять часов, когда Михал Святославич и Валька вышли на косогор.
- Там и там, - рука лесника описала полукруг, - Зона. Шестая часть белорусской земли. Там - Украина, до неё всего километр.
-- А что там? - указал Валька подбородком на синеватую дымку на горизонте. Михал
Святославич посмотрел в ту сторону и ответил сумрачно:
