Ева Ночь - Вверх тормашками в наоборот
- Может, не надо? - засомневалась Дара.
- А зачем они здесь? Пригодятся. За солнечные камни нынче хорошую цену дают.
- Откуда знаешь? - не выдержал Геллан. - Ты же никуда не ходишь из этой глуши.
- Не ходить - не значит не знать. Часть оставишь себе. Пригодятся. Солнечные не только космий убивают.
Снова поднялся ветер, забушевал, заметался яростным зверем; рвал одежду, хлестал колючим снегом, сбивал дыхание.
- Можно я пойду? - прокричала Дара, перекрикивая вой приближающейся вьюги.
Она прижимала Сильвэя к себе, пытаясь прикрыть коша полой плаща. Геллан кивнул, и девчонка поплелась к лачуге. Он проводил её глазами и стал ждать Келлабуму. Не мог заставить себя собирать камни, но и уйти, бросив целительницу, тоже не мог. Поэтому стоял, задерживая дыхание и смотрел в почти чёрное небо, затянутое неспокойными тучами.
Келлабума собирала камни тщательно. Пальцы закоченели и не слушались, но она не спешила. Геллан помог подняться ей с колен, когда она закончила. Вьюга бушевала; набирала полные лёгкие ветра со снегом и зло плевалась в лицо; крутила белое сальто, пытаясь сбить с ног; за мутно-белым телом непогоды в двух шагах ничего не разглядеть...
Они ввалились в избушку, похожие на косматых белых зверей, громко топали и отряхивались, пытаясь избавиться от плотной наледи на обуви и одежде. Дара подбрасывала поленья в очаг и морщилась от боли: порезанная ладонь горела и дёргала, как застуженный зуб.
Раздевшись, Келлабума молча взяла мазь и снова обработала ранки, подольше задерживая холодные пальцы в местах укусов, царапин и пореза. Дара с интересом смотрела, что она такое делает: боль утихала то ли от мази, то ли от прохладных пальцев целительницы.
Что-то зашуршало в углу, а потом с шумом шлёпнулось на пол. Дара взвизгнула и вскочила.
- Не бойся, - показала в улыбке крепкие зубы Келл, - Чока вернулась.
- Ну и шуточки у вас, с чувством сказала девчонка и покосилась на взъерошенного зверька. Мех потемнел и заледенел, отчего бельча стала похожа на дикобраза или ежа.
- Как она в дом попала? - спросила Дара, протягивая к белочке руки.
Чока стояла за задних лапках и принюхивалась к протянутым ладоням, но идти к девочке не спешила.
- У неё ход есть специальный, на трубу похожий.
- Как эти твари туда не полезли...
Келлабуме показалось, что Дара впервые за день испугалась по-настоящему.
- Мейхон умный. Он обороняется, как может.
- Ага... только копья всякие в стол пропускает.
Келл посмотрела на Геллана.
- Рассказывайте обо всём, - приказала строго, чтобы не появилось желание увильнуть.
И Геллан рассказал. Кратко, как мог. И про охоту на мерцателей, и про стило в столе, и про кольцеглота.
- Думаю, часть событий ты знаешь. Ты часто знаешь... наперёд.
- Или просто знаю, - усмехнулась Келл, и горькая складочка прочертила косую линию от губ к подбородку. - Чока, Чока, - поманила она бельча, и зверёк охотно нырнул в тепло больших ладоней.
Келл огладила мокрую шестку, приложила палец к голове животного и закрыла глаза.
- В Долине спокойно. Падает снег, но вьюги нет. Иранна позаботится о Миле. Маленькая властительница останется с муйбой и не поедет одна в замок. Везде неспокойно...
- Почему ты здесь одна?.. Прячешься, как Димон?.. Убегаешь от чего-то?.. Обидел ли тебя кто?.. - слова летят из Дары бурным потоком, как вода с гор: невозможно остановить. - Ты могла бы жить в Долине, лечить людей, учить детишек, как Иранна.
- В поселении может быть только одна муйба. - это Геллан пытается перегородить плотину Дариных вопросов.
- Что за чушь очередная? - фыркает девчонка пренебрежительно. - Замшелое средневековье, блин! Да в Долине хватит работы на трёх муйб!
- Может, и хватит, но в поселении может жить только одна муйба. Так повелось, так надо. Было время, я не могла уйти отсюда, даже если бы очень хотела. Может быть, не могу уйти и сейчас. Это решит Обирайна, но не я.
- У тебя свои тайны, да? - девчонка не хочет угомониться.
Келлабума чувствует в Даре смесь любопытства и желания понять. Иногда хочется вывалить корзину своей жизни ворохом событий и фактов, как грязное бельё, давно нуждающееся в стирке. Однажды так и случится, но не её рука разворошит прошлое.
- Да. У меня есть тайны. И не время их раскрывать. Когда-нибудь... ты узнаешь всё.
- А пока "догадайся, мол, сама", - Дара закатила глаза и обхватила плечи руками, пытаясь унять раздражение. Слишком много недомолвок.
Келлабума понимает. Видит, чувствует, но знает: рано оброненное слово может всё испортить, смешать карты и руны, переиначить реальность, которая и так пляшет, как попало...
- Скоро, Дара. Очень скоро многое станет понятнее. Смотри!
Она берёт девчонку за руку и ведёт во вторую комнату.
- Вот створки шкафчика. Я точно знаю, что за ними. Там снадобья и травы - я выложила их своими руками. Поставила в определённом порядке. С закрытыми глазами, в потёмках, я найду, что мне нужно. Нет тайн и неожиданностей.
Дара смотрит внимательно, но ещё не понимает, куда клонит странная муйба.
- А вот здесь - трещины. - целительница отбрасывает в сторону мягкий коврик возле шкафчика. - Мейхон повторил изгибы земли, не захотел лежать ровно, принял тайный код этого места. Что в извилистых трещинах? Куда попадёшь, если засунешь руку или наступишь ногой?.. Они не просто недоделка строителей. Они - живые морщины: дышат, движутся, меняют рисунок... Если очень хочется, можно рискнуть. Но сегодня ты попадёшь в одну тайну, а завтра - в другую. И выберешься ли из капкана трещин - неизвестно... Потому что не знаешь кода, не знаешь, в каком порядке стоят эти склянки и снадобья...
Дара смотрит на неровные изгибы под ногами, присаживается на корточки и очерчивает пальцем путь изломов, не прикасаясь к ним.
- Я никогда и не узнаю, Келл, если не попробую или кто-то не расскажет, что за ними... Точно так, как не знаю, что у тебя за створками шкафчика. Но если ты расскажешь и покажешь, я запомню. И через время тоже смогу доставать нужное без света или закрыв глаза...
- Верно, - улыбается Келл и довольно встряхивает буйными кудряшками. - А если залезешь в шкафчик без спроса и перемешаешь склянки, я тоже не буду знать, что и где лежит по-новому. И могу ошибиться, взять не то лекарство и навредить. Плохо тебе: ты не узнала ничего. Плохо мне: я не знаю нового порядка. Плохо больному: он не получил нужного лекарства. Только потому, что ты поспешила, не дождалась, пока тебе покажут и расскажут.
Дара смотрит на Келлабуму, сдвинув брови, напряженно посапывая. Глаза у неё сердитые.
- А кто расскажет про трещины, если никто не знает? Сидеть и ждать, пока не объявится кто-то чересчур умный? Так и состариться можно, как старуха у разбитого корыта. Я поняла тебя, Келл. Только ты не понимаешь: выжидать не всегда правильно. Прятать трещины под ковриком, чтобы никто в них не вляпался, - тоже неверно. Что будешь делать ты, если я не просто склянки местами поменяю, а оставлю, как есть, но тихонько заменю содержимое?
