Елена Негва - Меняя завтрашний день
Алекс молчал. Шоу продолжается, думал он, в растерянности оглядывая труп волка. На морде зверя он заметил следы от ожогов, судя по опаленной шкуре и проплешинам на лбу животного.
— Это волчица, — оглядев труп, заключил судмедэксперт. — Ничего не понимаю…
Он двинулся в сторону выхода, вполголоса матерясь и окликая незадачливого студента-практиканта Серёгу, дежурившего накануне.
— Пойдём, — окликнул Алекса следователь и направился к выходу вслед за судмедэкспертом. — Я думаю, остаток сегодняшнего дня я проведу здесь, а ты поезжай-ка домой. Вечером созвонимся, что да как.
— Идёт, — Алекс кивнул. — Тогда до вечера.
Домой Алекс вернулся, когда сумерки уже заполнили собой вечерний город. Он медленно шёл от автобусной остановки, насвистывая песенку, которая играла перед его уходом из клуба. Остановившись неподалёку от дома, до которого оставалось два квартала, он закурил, выпуская облачка голубоватого дыма в прохладный воздух, обводя глазами зеленеющие верхушки деревьев. Ему вспоминался последний вечер в Кейптауне, когда небо было раскрашено яркими цветами заходящего африканского солнца, чей огромный красный диск казался нереально большим над чёрными скалами, цепью окружавшими город.
Невзирая на обстоятельства своего пребывания за границей, в памяти Алекса всплыли приятные воспоминания о другом континенте, который завораживал, манил к себе, обещая зрелищные виды и незабываемые приключения. Вспомнил он и про стройных негритянок, чьи изящные тонкие силуэты казались ещё длиннее и грациознее в алом сиянии заходящего солнца.
Алекс обвёл глазами ряды невысоких новеньких домиков, располагавшихся вдоль гладкого и ровного полотна дороги. Его лицо освещалось огнями светофора, бросавшего на него блики зелёного и красного цветов. Докурив сигарету, он не спеша двинулся дальше и вскоре в полумраке разглядел неясные очертания своего дома, возле входа которого на дороге виднелась фигура лежавшего на асфальте человека.
Подойдя ближе, Алекс некоторое время стоял в нерешительности, завидев знакомые пряди вьющихся светлых волос, которые с порывами ветра шевелились на асфальте словно живые.
Такие волосы были лишь у одного человека в этом городе.
— Она не разговаривает, не реагирует на голос, прикосновение и боль, — врач ещё раз заглянула в медицинскую карту Вики, и посмотрела на молодую женщину, лежащую на кровати в позе эмбриона с широко раскрытыми глазами. — Невропатологи считают, что сотрясение мозга, вызванное падением, о чём свидетельствуют многочисленные ушибы, вызвало у неё амнезию. Вдобавок, её преследуют галлюцинации и налицо посттравматический синдром. Во что это выльется дальше — пока неизвестно. Это всё, что я вам могу пока сказать о её состоянии.
— А о каких ушибах идёт речь? — Алекс нервно теребил пуговицу рубашки, и его трясущиеся пальцы выражали сильное беспокойство. — И какие галлюцинации?
— Ушибы давние, — сказала врач, не меняя тона, — и слава Богу, что все кости остались целы. А по поводу галлюцинаций… Когда ваша сестра засыпает, то она разговаривает во сне, а когда просыпается, то её состояние периодически меняется — то она начинает разговаривать с кем-то, уставившись в одну точку, то всё пытается куда-то бежать, то наоборот, спрятаться и даже на процедуры её отводить иногда сложно — девушка ни в какую не хочет покидать палату. Её память проявляется сейчас настолько ярко, что события текущего момента как бы отходят на другой план, когда она не понимает, то, что находится в больнице и не различает людей, которые заходят к ней. На первый план выступают её воспоминания, которые она столь ярко переживает снова и снова…
— Я могу с ней поговорить?
— Да, конечно, — врач пожала плечами. — Она приняла успокоительного и вполне может поговорить с вами.
Алекс вошёл в палату — в глазах лежавшей девушки отразилось узнавание, но она не шевельнулась, осторожно наблюдая за передвижениями брата. Вся её поза выражала настороженность, будто бы девушка в любой момент ожидала нападения, готовая сразу же вскочить на ноги. Он медленно присел на краешек кровати и заговорил, стараясь сделать свой голос спокойным, чтобы сестра расслабилась и перестала враждебно коситься на него.
— Тётки наши остались ни с чем, представляешь? — говорил он, ободряюще улыбаясь ей. — Так что всё наследство родителей перешло к нам и им ни фига не осталось, Вик! А то, видимо, им тесно стало жить друг с другом и они хотели себе заиметь по квартире, однако, придётся им оставшуюся жизнь коротать в «хрущёвке».
Вика не отвечала, лишь немного расслабив пальцы, вцепившиеся в больничную подушку.
— Я вот что подумал, сестрёнка, — продолжал он, стараясь не обращать внимания на её молчание. Он знал, что Вика прекрасно его слышит. — Давай вернёмся домой? Фиг с ним, моим контрактом, просто вернёмся домой, а денег хватит, чтобы пожить без бед ещё некоторое время! И знаешь что? Доктора говорят, что твои лёгкие здоровы! А значит, у каждого из нас начнётся своя жизнь! Ты выйдешь замуж, я женюсь когда-нибудь, и всё наладится…
— Я не выйду замуж, — тихо отозвалась Вика, глядя на дверь. — Нет смысла дарить цветы тому, кто больше никогда не сможет дышать и наслаждаться их ароматом. Нет смысла улыбаться солнцу, зная, что оно светит только на тебя одного. Нет смысла любить другого, когда тот единственный отдал своё сердце небу. Нет смысла ходить по земле, зная, что другой уже давно лежит в ней.
— Ты о ком, Вик? — опешил Алекс.
— Он умер, Лёш. Умер в тот момент, когда я ещё имела силы дышать и имела желание жить, когда всё вокруг обратилось в прах.
— Кто?
— Сигурд, — Вика сделала ударение на первый слог, чуть повысив голос, но потом заговорила тихо и бесстрастно. — Я изо всех сил верила в то, что у меня есть шанс не сойти с ума, однако я теперь понимаю, что не смогу запомнить даже то, что делала пять минут назад.
— Ты поправишься, — убеждённо заявил Алекс.
Вика ответила ему странной полуулыбкой, придавшей её лицу на мгновение болезненный вид, и Алекс заметил на нём сеточку ранних морщин, несвойственных для её возраста. Сестра выглядела постаревшей, несмотря на юность, её руки с тонкими запястьями изменились — пальцы стали твёрдыми и грубыми, а на ладонях он заметил застарелые мозоли.
— Викуль, — мягко сказал он, — расскажи мне, где ты была всё это время? Мы не нашли никаких следов и даже не знали, где искать тебя? Год почти уже прошёл…
— Она запутала всех, ведь наши жизни были её единственным развлечением, — в глазах Вики блеснули слёзы. — Она ставила опыты, забавляясь с нашими судьбами, наблюдая за нами и играясь, как кошка с мышками!
