Василий Ардаматский - “Грант” вызывает Москву
Штурвальный оглянулся, игриво подмигнул Шрагину, но в ответ наткнулся на такой надменный и злой взгляд, что улыбка мгновенно слетела с его лица.
Солнце поднялось уже довольно высоко, и теперь потемневшее море резко отделялось от неба чертой горизонта. А справа проплывал берег — желто-бурый, холмистый. Лиля, отвернувшись, смотрела в море. И вдруг она неожиданно повернулась к Шрагину и спросила, высоко подняв голову:
— А что вы скажете, если я выйду замуж за Лангмана?
— Во-первых, он женат, — спокойно ответил Шрагин. — Во-вторых…
— Я уеду в Германию к его матери, — не дала ему договорить Лиля. — Она не признает его жены, а у нее там где-то на юге свой домик.
— Вы его любите?
— Боже мой! — рассмеялась Лиля. — Какое это может иметь значение в этом, как вы сами сказали, аду? — Она снова повернулась к морю.
Шрагин подождал, думая, что она скажет что-то еще, но она молчала.
— Это уже решено? — подвинувшись к ней, спросил Шрагин.
— Нет, — не оборачиваясь, ответила Лиля.
— Умоляю вас, не торопитесь, — сказал Шрагин. — Представьте, в каком положении вы окажетесь, когда наши солдаты однажды постучатся в тот домик на юге Германии. Что вы им скажете? Как все объясните? А то, что наши солдаты однажды туда придут, — это неизбежно!
Она не повернула головы.
— Во всяком случае, вы обязаны заблаговременно предупредить меня, — продолжал Шрагин. — Мне же тогда надо будет найти другую квартиру. Я не хочу…
— Не беспокойтесь, — прервала она его гневно. — Если до сих пор ничего такого не случилось, то толь-ко потому, что существуете вы.
— Спасибо, Лиля.
Катер круто развернулся и помчался к берегу. Из утробы катера высунулся механик. Он крикнул что-то штурвальному, а тот без слов показал рукой в небо. Шрагин посмотрел вверх и увидел три самолета. Три звездочки на блекло-голубом листе неба. Они летели очень высоко и наискось от берега к морю.
“Наши!” — сердце у Шрагина забилось частыми толчками. Он взял Лилю за локоть. Она обернулась, и глаза ее удивленно расширились: никогда еще не видела у него такого лица — его серые глаза сияли радостью, и ей казалось даже, что они были влажны. И такой его счастливой улыбки она тоже никогда не видела. Шрагин тихонько сжал ей локоть и, глядя в небо, туда, где летели самолеты, сказал тихо:
— Наши.
Они вместе следили за самолетами, и Шрагин видел, что она тоже волнуется.
— А может, вы ошиблись? — не отрывая глаз от неба, тихо просила Лиля.
— Наши, наши! — прошептал он ей в самое ухо.
Катер в это время зашел за торчавший из моря громадный каменный валун. Механик выключил мотор. Теперь ясно был слышен далекий звонкий гул самолетов. Выскочивший на палубу механик зацепился багром за утес и подтащил катер к нему вплотную. И он и штурвальный следили за самолетами.
— А где же ваша храбрость, моряки? — по-немецки крикнул Шрагин.
— Мы уже имели с ними дело, — ответил штурвальный на плохом немецком языке.
— Не будут они тратить бомбы на ваш линкор, — насмешливо сказал Шрагин.
— Мы же из-за них на ремонте были, — добавил механик, идя на удалявшиеся к горизонту самолеты.
— Не будем же мы стоять здесь, пока у русских весь бензин кончится, — сказал Шрагин, смотря на часы…
Но только когда самолеты скрылись, будто растаяли в бездонном небе, механик оттолкнулся от утеса, спустился в утробу катера и запустил мотор. Теперь катер шел, прижимаясь еще ближе к берегу.
И вот уже показался дачный пригород Одессы. Сначала домики лепились к берегу поодиночке, но вскоре они пошли более густо. Берег становился круче и выше. Но нигде не было видно ни живой души. Крутая волна, отброшенная катером, стелилась на пустынный пляж.
Незаметно начался город. Катер оторвался от берега и пошел мористее, а когда впереди открылась очерченная молом одесская бухта, он взял курс прямо на город.
— Я высажу вас на служебном причале! — крикнул штурвальный.
Шрагин кивнул.
Когда до причала оставалось шагов двести, Шрагин увидел там целую толпу немцев. Они стояли возле старой шаланды, с которой на берег сходили какие-то люди. Их обыскивали и строили в шеренгу, перед которой прохаживался высокий гестаповец в черном мундире.
— Не бойтесь, держитесь независимо, — шепнул Лиле Шрагин.
Катер пришвартовался рядом с шаландой, и тотчас к нему подбежал немецкий офицер.
— Кто такие? — кричал он, тараща глаза.
— Потерпите минутку, и мы вам представимся, — спокойно отозвался Шрагин, помогая Лиле сойти на берег. Он неторопливо достал из кармана свои командировочные документы и молча протянул их подошедшему гестаповцу. Но тот читать их не стал, сунул небрежно в карман и приказал солдатам:
— К майору Крафту!
Солдат сделал выразительное движение висевшим у него ни груди автоматом. Шрагин взял под руку Лилю, и они пошли впереди солдата.
— Что случилось? Почему? — шепотом спросила Лиля; лицо у нее стало совсем белое, как бумага.
— Сейчас узнаем, не бойтесь, — сказал ей Шрагин и крепче сжал ее локоть.
Он понял, что возмущаться и спорить на причале бессмысленно. Тут действует безотказная машина, и управляет ею совсем не тот гестаповец, который взял документы, он их даже не посмотрел. По документам Шрагин был инженер-инспектор при адмирале Бодеккере, который посылал его в Одессу со специальным служебным поручением. Отдельный документ говорил, что инженер-инспектора сопровождает его жена, которая едет в Одессу показаться специалисту по легочным болезням. К этому документу прилагалась справка о болезни Лили, подписанная начальником медицинской службы восемнадцатой армии. Эту справку дал доктор Лангман. Документы были очень надежные. И все же Шрагин немного тревожился.
Их привели к небольшому дому из белого камня, где у входа стоял часовой. Солдат ввел их в тесную комнатку, приказал стать к стене, а сам стал у двери. За дверью в следующей комнате слышались возбужденные мужские голоса. Дверь распахнулась, и на пороге показался рослый гестаповец в расстегнутом черном кителе. Он удивленно посмотрел на Шрагина, еще более удивленно на Лилю, застегнул китель. Затем он вопросительно посмотрел ни солдата. Тот вытянулся, щелкнул каблуками, но не произнес ни звука. Гестаповец повернул назад и захлопнул дверь.
Прошло еще минут десять, и в ту же комнату прошел гестаповец, который на причале взял у Шрагина документы. Вскоре он выглянул из двери:
— Пройдите.
В комнате было четыре человека. Тот, который выходил в расстегнутом кителе, сидел за столом. Очевидно, он был главный, в его руках Шрагин увидел свои документы.
