М. Роуз - Парфюмер Будды
Гриффин успел уклониться, пистолет пролетел мимо. Гриффин вцепился в него сильнее, и они снова покатились по полу.
Теперь они боролись в дальнем углу камеры, скрывшись в темноте.
Жас не видела, что там происходит, и слышала только стоны. Был ли это голос Гриффина или незнакомца?
Мощная вспышка молнией пронеслась по помещению.
Незнакомец стоял, а Гриффин лежал.
– Ну, хватит. Где эти проклятые черепки?
Гриффин посмотрел на Жас.
– Ладно, Жас, отдай ему футляр.
Она готова была сказать, что его у нее нет, но передумала. Что он делал? Чего хотел от нее?
– Брось его сюда. Пусть подавится. У нас нет больше выбора, – приказал Гриффин.
Что ей делать?
– Тебе отдать? – спросила она.
– Нет, не мне. Отдай ему, Жас.
Гриффин имел в виду только одно. Он хотел, чтобы мужчина отвлекся. Жас схватила лежавший рядом с Ани череп, которым раньше воспользовался Гриффин. Стараясь целиться не в мужчину, но рядом с ним, она бросила череп – достаточно близко, чтобы он подумал, что сможет его поймать, но достаточно далеко, чтобы не дотянулся.
Через камеру полетел темный предмет.
Мужчина поднял руки, думая, что это то, что ему нужно, и потянулся, стараясь поймать.
Как раз в этот момент Гриффин столкнул его с уступа.
Как это просто. Толкнуть одним движением. Мужчина в очках исчез. Остался лишь свет от фонаря на его шлеме, устремленный в сводчатый потолок.
Доли секунды было тихо, потом всплеск воды и грубое ругательство.
Гриффин склонился над обрывом.
– Надеюсь, вы не ушиблись. Тут глубина футов двадцать.
Никакого ответа.
Гриффин и Жас связали руки монахини веревкой, которую Жас нашла в одежде Ани. Потом они помогли Робби с его огромной шишкой на голове. Но в остальном он был в полном порядке.
– Теперь займемся ею, – сказал Гриффин Жас.
– Что ты собираешься с ней делать?
– Помоги поднять ее.
Когда они поставили монахиню на ноги, Гриффин кивнул в сторону дальнего угла камеры, и они потащили ее туда.
На краю обрыва Жас наклонилась. Мужчина в очках стоял по пояс то ли в грязи, то ли в воде, в одной из многочисленных шахт подземелья.
– О’кей, – сказал Гриффин Ани. – Прыгай. Это вода. Мы не собираемся делать тебе больно. Просто на время хотим вывести тебя из дела.
Она не шелохнулась.
Гриффин подтолкнул ее ближе к краю.
– Если не прыгнешь, то я тебя толкну, а если я тебя толкну, то смогу перепутать плечо.
С обрыва она прыгнула сама.
Несколько секунд спустя послышались два звука, всплеск воды и то, что показалось Жас сдавленным криком.
– Составите компанию друг другу, – Гриффин схватил свой рюкзак и подошел к краю обрыва. Расстегнув карман, он засунул туда руку. – Вот немного воды, чтобы не померли, – он швырнул им одну бутылку, потом другую. – Как только доставим нашу посылку по адресу, сообщим полиции, где вас искать. А пока наслаждайтесь, особенно ты, сестричка. Кажется, здесь достаточно тихо, чтобы помедитировать.
Глава 50
Гостиная Л’Этуалей никогда не казалась Жас такой красивой, как теперь. Старая выцветшая обивка и протертые ковры, музыка Прокофьева и запах сладкого чая приветствовали возвращение Жас домой.
Когда они вошли, Малахай встал.
– Что случилось? Вы оба в порядке? Робби хорошо себя чувствует?
– Мой брат в полном порядке. – Жас покачала головой, вспомнив их спор. Робби настоял на том, чтобы остаться в подземелье, убедив сестру, что знает там сотни укромных мест, чтобы скрываться. Они запланировали встречу через два часа, пока Гриффин успеет добраться до буддийского центра и постарается организовать Робби встречу, ради которой он готов был рисковать жизнью. – Но он решил остаться внизу.
Пока Гриффин объяснял, что случилось в катакомбах, Жас улеглась на кушетку, листая книгу, которую читал Малахай. Книга из дедушкиной библиотеки в переплете из марокканской кожи: «Волшебные сказки Древнего Египта», часть его дорогой коллекции, посвященной магии.
Когда Жас была ребенком, у них был ритуал. Первого числа каждого месяца дедушка выбирал для нее книгу, которую она должна была прочесть, и торжественно вручал ей за обедом, словно это был еще один шаг посвящения ее в тайное общество. С религиозным благоговением, приготовив школьные уроки, она спускалась в библиотеку и читала с ним одну главу.
Некоторые книги были очень старыми, и ей приходилось быть крайне осторожной, чтобы не порвать страницы. Дед заметил, как осторожна она была. «Да, Жасинта, книги редкие, – говорил он. Дедушка и отец были единственными, кто называл ее полным именем. – Но главная их ценность в тех знаниях, которые они содержат».
Читать она садилась за изящный, красного дерева с медной отделкой стол, освещенный стеклянной лампой от Дайм Нэнси с узором из роз на светло-зеленом фоне. Потом они с дедушкой медленно пили горячий шоколад из старинных фарфоровых чашек и обсуждали прочитанное.
Дедушка очень серьезно относился к содержанию книги, верил, что вместе с древними египтянами утрачена важная отрасль науки, которую обязательно надо открыть заново.
Любимой у Жас была книга о Джеди, древнеегипетском волшебнике, возвращавшем мертвых в мир живых. Эту книгу Жас попросила перечитать еще раз. Книга была написана в двадцатые годы двадцатого века, когда в мире возрос интерес к египтологии и открытиям великого археолога Говарда Картера, и была полна комментариев. Жас изучила заметки деда и текст. Он отметил все упоминания о травах, маслах, специях и цветах, словно хотел разгадать животворный рецепт повествователя.
Жас вспомнила кое-что еще: дедушкину записную книжку в переплете из черной кожи. В ней были не только вероятные рецепты зелья Джеди, но и всевозможные алхимические изобретения, рецепты древних народов. На столе стояла тяжелая стеклянная чернильница. Жас помнила, как дед наполнял свою авторучку угольно-черными чернилами, как рука его опускалась на бумагу и выводила тонкие, как паутина, строчки. Где теперь эта записная книжка?
Гриффин все еще рассказывал про то, что произошло в лабиринте.
– Женщина и сообщник мертвы? – спросил Малахай.
– Живы, даже не ранены, – сказал Гриффин. – Только плечо вывихнуто.
– Они же хотели вас убить, – озабоченно проговорил Малахай.
Жас поежилась.
Малахай повернулся к ней.
– Как хорошо, что вы в порядке. – Потом, словно бы невзначай, он спросил: – А что случилось с осколками сосуда?
– Робби ни за что бы не отдал их, – сказала она. – Они все еще у него.
Малахай наклонился к Жас, положил ладонь ей на запястье, проверил пульс и сосредоточился. Его прикосновение было приятно, ей нравилось, что кто-то беспокоится о ней и хочет позаботиться. Она все еще чувствовала, как Ани бьется под ней, все еще мелькали перед глазами обрывки картин, когда они пробирались через тоннели, скрип костей, имена на стене.
