Виктор Потиевский - Мертвое ущелье
— Хорошо. Значит, завершаем, Семен Петрович?
— Завершаем, товарищ командующий. Через двадцать минут — наносим удар тяжелой артиллерией по танкам Майера. Разведка подтверждает, что они начнут прорываться в девятнадцать ноль-ноль, я вам докладывал. Сейчас — восемнадцать. Так что мы их накроем вовремя. И еще дополнительно, приказ передан в 31-й корпусной артполк — сто пятьдесят двух миллиметровых гаубиц. Огонь полка тоже будет входить в удар. А после этого начинаем наступление, все точно, как в приказе.
— Хорошо. Докладывайте о ходе операции постоянно.
— Слушаюсь, товарищ командующий.
— Все свободны.
В кабинет вошел майор — армейский связист:
— Разрешите, товарищ командующий, обратиться к начальнику разведки?
— Обращайтесь.
— Товарищ подполковник, вам радиограмма. Открытой морзянкой.
— Давайте.
Подполковник пробежал глазами ровные буквы на узком белом листке и заулыбался.
— Разрешите, товарищ командующий?
— Что там?
— Нам подарок от Серого,— он протянул радиограмму.
«Около шестнадцати часов нами взорван железнодорожный мост через Журавлинку, расположенный вблизи деревни Кубликово. Серый».
— Да, хороший подарок, И, главное — вовремя. Сейчас немцам этот мост ой как нужен. А у нашей авиации и так полно работы. А тут вот как! Уже взорван. Когда вернется — представьте к ордену Красного Знамени.
— Слушаюсь, товарищ командующий.
В кабинете командарма кроме начальника разведки задержался майор-связист, и начальник штаба вернулся от двери.
— Он что, радистку свою нашел?
— Так точно, товарищ командующий,— доложил майор,— ее почерк.
— Без шифра, говорите? Значит, некогда было?
— Да, товарищ командующий. Наверняка.
— Радистку тоже представьте к ордену. И тоже — Красного Знамени.
...Когда из-за стены конюшни Ирина увидела автофургоны, намеченные старшим сержантом для нападения, она сразу же подтвердила правильность выбора. В одном из них обязательно будет передатчик. Или в обоих.
Мимо фургонов, к деревянному дому-штабу, прошла группа офицеров. Разведчики видели их со спины, но все равно, несмотря на расстояние — более двухсот метров, даже со спины Игнат почти узнал его. «Неужели он?!» На шее разведчика напряглись и набухли жилы, сердце заколотилось. «Спокойно. Мы здесь для другого дела, даже если это он... Спокойно».
Часового-эсэсовца отсюда не было видно — заслоняли фургоны, но по кивку офицера в черной форме и по жестам остальных было понятно, что часовой отдал им честь.
Разведчики переждали, пока пройдет группа, и двинулись вдоль стены.
В тот момент, когда они пошли по открытому участку, поблизости никого не было. Они не спеша шагали к фургонам, поглядывая друг на друга, как будто переговаривались. Вдалеке проходили по своим делам и офицеры, и солдаты, но поблизости — никого. Разведчики все время думали об одном: не появился бы кто рядом, особенно, когда они подойдут к часовому.
Заметили, что тот еще издали наблюдает за ними. Конечно, не совсем обычная пара: в десантной форме мужчина и с ним девушка. Мужчина-десантник — дело обычное. А женщина — редкость. Да еще такая... Восточная.
Солдат смотрел на Ирину во все глаза. Подходя, она улыбнулась. Снисходительно-небрежно. Немец остался невозмутимым и продолжал пялиться.
— Герр, зольдат... — Она улыбалась этому немцу, внешне сияющая, раскрепощенная, внутренне сжатая, как пружина. Она сказала ему, что сегодня к вечеру погода улучшилась, и снова улыбка озарила ее лицо. Немец кивнул. Это она сказала подходя.
У Игната «шмайссер» висел за спиной, у радистки оружия на виду не было. «Парабеллум» спрятан под курткой.
Они уже подошли. Оба доставали пропуска, когда девушка снова произнесла:
— Герр, зольдат...
Немец повернулся лицом к ней, Игнат оказался сбоку...
В секунды тело часового разведчик затащил под машину, загородил железной бочкой, что была рядом, и, не теряя драгоценного времени, поднялся по ступенькам в фургон. Радистка вошла следом внутрь.
Два солдата, сидевшие за приборами, обернулись, с интересом и некоторой тревогой уставились на вошедших.
— Солдаты! — сказала Ирина. — Нас сопровождает ваш командир, он сейчас войдет. Просим вас на минуту оторваться от работы, небольшая проверка.
За эти секунды, небрежно разглядывая приборы и агрегаты, разведчик подошел почти вплотную к немцам, до одного оставался примерно метр, до другого — еще меньше.
— Просим встать! — произнесла радистка, и оба немца поднялись. Игнат понял, почему их не обеспокоило нечистое немецкое произношение девушки: они видели, что она с востока (может, японка или кореянка, они все говорят с акцентом).
Едва солдаты-операторы, настороженно глядя на гостей, встали, как разведчик молниеносно ножом, спрятанным в рукаве, ударил одного и тут же рванул другого к себе, приставив нож ему к горлу.
— Где передатчик с ключом?
Немец смотрел на девушку широко раскрытыми глазами.
— Отвечай быстро! Ну? Иначе умрешь!
— Вот! — показал он на створку приборного шкафа.
— Ключ от замка?
— В столе.
— Достань и открой передатчик.
Игнат отпустил его и не спускал с него глаз. Немец взял ключ, отпер и откинул панель шкафа приемопередающей радиостанции.
Ирина схватилась за ручку настройки, включив тумблер «питание». Быстро установила волну и положила руку на ключ. Немецкий ключ передатчика немного отличался от наших, но только немного. Казалось, целую вечность рука Ирины не касалась ключа. Но теперь — вот он — ключ передатчика, ключ к связи, ключ к победе...
Отстучала позывные вызова. Тотчас приняла ответ: в штабе армии радисты дежурили круглосуточно, потому что всегда кто-то был в поиске, в разведке. И не одна группа с рацией, а несколько.
Открытым текстом отстучала радиограмму, получила подтверждение о ее приеме, механически выключила рацию.
26. ЛИЦОМ К ЛИЦУ
Обыскали помещение, нашли три гранаты и два автомата. Один Ирина надела за спину, из второго Игнат забрал затвор.
Немца связали, заткнули в рот кляп,— не хотелось без надобности брать грех на душу. Тем более, что он не отобрал у них ни одной секунды...
Рукояткой «парабеллума» Игнат разбил приборы, радиолампы, все, что можно было разбить, и разведчики собрались было уходить, как вдруг снаружи послышались шаги. Игнат услышал их раньше и дал знать Ирине. Она отступила в глубь фургона, за металлический шкаф с радиоблоками, взяла наизготовку автомат — на крайний случай. Потому что Игнат предупредил: стрелять нельзя.
