Рафаэль Сабатини - КАРОЛИНЕЦ
Юный Миддлтон начал подниматься по лестнице, чтобы поставить в известность майора Лэтимера, но по пути столкнулся с Миртль. Лейтенант уже собирался постучать в комнату ее мужа.
– Что случилось, мистер Миддлтон? У вас очень срочное дело? – приглушенно спросила она. Было ясно, что она не хочет тревожить спящих.
Генеральские покои располагались рядом. Миддлтон на цыпочках отошел от дверей Лэтимера; Миртль кивком указала на лестничную площадку между этажами, и там, у высокого окна, уже нормальным голосом сообщила, что муж заснул, крайне утомленный, попросив, чтобы лейтенант, если дело не очень срочное, подождал час-другой.
– Он снова всю ночь будет на укреплениях, вы же знаете, лейтенант, – закончила она.
Миддлтон пробормотал с сомнением:
– Не знаю, что и делать. Там мистер Нилд…
– Кто? – переспросила миссис Лэтимер так резко, что он удивился.
– Мистер Нилд, – повторил лейтенант, – квакер, продавец табака. – Ему даже почудилось, что на лице миссис Лэтимер отразился испуг, но в следующий миг он приписал это своему воображению и игр теней от садовой листвы за окном. Ее голос был ровен, когда она снова заговорила.
– Но что мистеру Нилду нужно от моего мужа?
Она говорила о Нилде, как о старом знакомом, что, впрочем, не показалось Миддлтону странным: за квакером ведь посылали к ее отцу. Возможно, она познакомилась с ним во время одного из визитов на Трэдд-стрит. Поэтому вряд ли, подумал Миддлтон, стоит сообщать ей об истинном положении дел.
– Наверное, что-то связанное с продажей табака, – уклончиво протянул он.
– О, в таком случае… – Миртль заколебалась, потом решительно заявила: – Пойду и скажу ему, что майора Лэтимера сейчас нельзя беспокоить.
Она уже начала спускаться по лестнице, оставив Миддлтона в затруднительном положении. Прав ли он, позволяя миссис Лэтимер видеться с человеком, которого фактически арестовали?
Он побежал за ней вдогонку.
– Нет, нет, миссис Лэтимер. В этом нет необходимости. Мистер Нилд подождет.
– Но, может быть, ему придется ждать целый час или даже два. Это невежливо.
– Умоляю, не беспокойтесь, мадам. Я ему передам.
– Но я бы хотела сама объяснить обстоятельства. Мы знакомы с мистером Нилдом и будем рады перемолвиться словечком. Я два дня не видела своего отца и хотела бы услышать, какие у него новости.
Еще больше введя в замешательство юного офицера, Миртль направилась в холл. Миддлтон последовал за ней. Чутье военного подсказывало ему, что все это не по правилам. С другой стороны, миссис Лэтимер была женой старшего офицера, главного адъютанта генерала. Что за беда, если она поболтает с Нилдом; тот, в конце концов, может оказаться ни в чем не замешанным.
– Где мистер Нилд? – спросила миссис Лэтимер.
– В библиотеке, мадам, но…
Однако Миртль, больше не слушая, прошла прямо в библиотеку и притворила за собою дверь. Здесь она прислонилась к косяку, обуреваемая дотоле подавляемыми чувствами.
Высокая, в коричневом платье, фигура мистера Нилда была точно такою же, как в прошлый раз. Он стоял у окна и глядел в сад. Некоторое время он продолжал стоять спиной к Миртль, хотя прекрасно слышал звук открывшейся и закрывшейся двери. Затем неторопливо, как человек, уверенный в том, что ему нечего бояться, повернулся, и Миртль вновь увидела его странное бородатое и безбровое лицо, столь непохожее на лицо капитана Мендвилла. Увидев Миртль, он порывисто шагнул вперед, и даже через всю комнату было слышно, как перехватило у него дыхание. Он быстро успокоился и поклонился, снова входя в свою роль.
Миртль тоже взяла себя в руки и подошла на несколько шагов. Ее волнение выдавал только хриплый, напряженный голос:
– Зачем вы сюда явились?
Мендвилл долго смотрел на нее испытующим взглядом, потом, будто найдя ответ на какой-то мысленный вопрос, принял смиренную позу и загнусавил голосом Нилда:
– Мадам, надеюсь, я тебе не помешаю. Мне велели обождать здесь майора Лэтимера.
Она издала возглас гнева и нетерпения:
– О! Неужели снова этот фарс? А как же ваше обещание, как же слово чести, которое вы мне дали, что не вернетесь в Чарлстон и не будете поддерживать связь с моим отцом до конца войны? Я вас не выдала, а вы солгали, приехали, а значит, солгали и во всем остальном. Значит, ложью было и то, что вы приезжали исключительно из-за больного отца. Мои предположения были верны, и доказательством тому ваше возвращение. Вы – шпион! И вы сделали меня своей соучастницей. Соучастницей шпиона!
– Миртль! Ради Бога! – заговорил он нормальным голосом.
Но она негодующе продолжала:
– А мой отец потворствовал всему этому, не заботясь ни о моих чувствах, ни о моей чести.
Он слегка наклонил вперед голову и сказал спокойно:
– Ваш отец – верноподданный короля.
– Да, он верен королю, и больше ни единому человеку на свете. – Миртль подошла к стулу и бессильно опустилась на него. – О Господи! Вы оба воспользовались моей глупостью. Теперь я понимаю, кем была. Несчастная дура!
Он приблизился к ней сзади и положил руки на спинку стула. Руки его, как и лицо, были окрашены чем-то коричневым. Он легонько дотронулся до ее плеча, она вздрогнула и отпрянула. Ошибиться было невозможно – его прикосновение вызывало у нее омерзение. Миртль тотчас встала, повернувшись к нему лицом.
– Ваша наглость зашла так далеко, что вы пришли сюда, в этот дом! Что вам здесь надо?
Пристально уставившись на нее, Мендвилл ответил вопросом на вопрос:
– А вы не знаете, почему я здесь? Это не ваша затея?
– Моя затея? Безумец!
– Вы ничего не говорили вашему мужу о Джонатане Нилде?
– Я? – изумилась Миртль. – Жаль, Господь не надоумил меня это сделать.
– Вы уверены, что каким-нибудь неосторожным словом…
– Да, уверена. Уверена! – Негодование и нетерпение смешались в ее восклицании. – Однажды я даже солгала в присутствии мужа, вынуждена была солгать генералу Молтри. Он спросил меня, встречала ли я вас – то есть, Нилда – в отцовском доме, и я призналась, что встречала, но притворилась, что вы не вызвали у меня никаких подозрений. О! – она стиснула руки. – Вы потеряли всякую совесть и стыд…
– Совесть, – невесело усмехнулся Мендвилл. – Я пришел не по собственной воле, уверяю вас. Мне предложили прийти, и я не посмел отказаться – меня все равно привели бы насильно. Фактически, меня вынудили.
– Кто вынудил? – спросила она, затаив дыхание.
– Ваш муж. Приглашение исходило от него. Я вообразил… впрочем, это не играет роли. Выгляните в окно, и вам станет ясно, как обстоят дела в действительности. В саду вышагивает часовой с примкнутым штыком. Гарантия, что я не выпрыгну в окно. Они, очевидно, подозревают, что я не совсем табачный плантатор. Но раз вы утверждаете, что не проговорились, я спокоен. У них нет никаких доказательств, и, полагаю, я смогу убедительно разыграть свою роль.
