Виталий Олейниченко - Красное золото
Я залез в пещеру и принялся копать вглубь, словно собирался проложить под «аппарелью» тоннель. Песок отбрасывался на расстеленные штормовки, которые по мере заполнения ребята выносили наружу, к кустам. Копал я, однако, не долго. Очередной, четвертый по счету, скелет лежал на остатках деревянного ящика — хорошо сохранились лишь металлические защелки и поперечная оковка. А чуть ниже останков лопата обо что-то звякнула. Я аккуратно разрыл руками находку.
Передо мной, похожие на сильно уменьшенный в масштабах штабель шпал, высились покрытые бурыми разводами металлические брусочки, блеснувшие в сумраке пещерки тускло-желтым…
Полностью мы раскопали захоронение только через два дня лихорадочной, с редкими перерывами на еду и сон, каторжной работы. Пещерка к этому времени превратилась в настоящую пещеру, просторную и темную. И если бы сюда каким-то чудом попал незабвенный граф Монте-Кристо или, скажем, Али-Баба, они бы наверняка испытали острый приступ дежа-вю.
Содержимое сгнивших ящиков грудой лежало на каменисто-песчаном полу пещеры, а мы, не слыша друг друга, орали радостно что-то бессвязно-матерное, приседали, с сухим треском хлопая себя грязными ладонями по ляжкам, мычали, крутя головами и стучали один другого кулаками по спинам, а кто-то, кажется — Болек, даже пытался пойти вприсядку, но не смог, потому что в склепе было тесно — и, упав на спину, стал дрыгать в воздухе руками и ногами…
Когда схлынула волна первого возбуждения, мы сложили найденное в одну общую кучу и, отдуваясь после только что пережитого эмоционального взрыва, уселись прямо на холодный пол, привалившись к сыпучим стенкам и бессмысленно улыбаясь.
— Время собирать… — тихо выдохнул Болек.
— Слушай, Мишель, а в чем это оно? — спросил я, пытаясь ногтем счистить с бруска бурый налет.
— В крови, дружище, в крови… Кровавое золото… — Миша неопределенно хмыкнул.
Да, пришло время собирать. Правда, не мы разбрасывали, но ведь Экклезиаст и не говорил, что собирать должен непременно тот, кто разбрасывал — он просто констатировал, что всему приходит свое время. Вот оно и пришло, это время. Наше время.
Человеческие останки мы аккуратно перенесли ближе к стенам. Судя по обнаруженным черепам, погибло на этом месте когда-то восемь человек. И они именно погибли, так как их истлевшие тела лежали поверх десяти сгнивших ящиков в причудливых неестественных позах, которые не принимает человек, уходящий из жизни добровольно. А кроме этого, у двух убитых в черепах зияли сквозные дыры, от которых лучами разбегались мелкие трещинки, а еще у одного правая рука, до сих пор сжимавшая останки револьвера — барабан обозначался цилиндрическим утолщением на ржавой полосе рассыпавшегося в труху металла — была, похоже, отрублена топором или шашкой: обе лучевые кости были не переломлены, а именно… ну, перерезаны, что ли. Словами объяснить трудно, но когда смотришь своими глазами, сразу все становится очевидным.
А в ящиках… Господи, чего здесь только не было: наваленные грудой слитки, россыпи монет с гордыми профилями давным-давно почивших монархов и надписями на разных языках, литые чаши с барельефами бородатых людей в длиннополых одеждах — вероятно, церковная утварь. Не было только непременных для книжных кладов искрящихся самоцветов и перламутровых нитей жемчуга. Правильно, на дворе — не семнадцатый век, и не Карибы… Да еще, пожалуй, не хватало для полного антуража тяжелого сундука из дубовых плах с медной или бронзовой угловой оковкой и массивным двухпудовым замком.
— Однако, — промолвил Лелек, вертя в пальцах большую, похожую на шоколадку в яркой фольге, монету с растопырившимся орлом на реверсе (орел был одноглавый, стало быть — не российский), — как же мы все это дело домой потащим?
Вопрос остался безответным. Действительно — как? В рюкзаки напихать, так их от земли потом не оторвешь. Да и не поместится все в рюкзаки. Даже половина не поместится. И не ждет нас в укромной бухте быстроходный двухмачтовый бриг с резной фигурой под бушпритом и загорелым впередсмотрящим на марсовой площадке…
Мишель разрешил отметить находку:
— Но скромно, господа флибустьеры, скромно. У нас еще есть, что обсудить на сегодня.
А потому после ужина мы долго сидели у костра, потягивая презентованный бабкой Митрофанихой самогон, и разговаривали. Вернее, размышляли вслух на тему извечного вопроса «Что делать?», в смысле — что делать дальше.
Пока готовились к походу, пока бродили по тайге, казалось — найдем колчаковский обоз, и все проблемы будут позади. Ан нет, настоящие проблемы только теперь и обозначились. Во-первых, как мы сообразили достаточно быстро, нашли мы далеко не весь обоз, а лишь его часть, причем часть малую. От силы — одну подводу.
— А что ж они его бросили-то? — продолжал задавать вопросы неугомонный Лелек.
— Да мало ли что могло случиться, дружище. Лошади пали, или ось у телеги сломалась.
— Ну, перекинули бы груз на другие телеги.
— Ты рассуждаешь вполне логично. Но с точки зрения «челнока»: не влезло в этот самолет, впихнем тюки в следующий… Видимо, не могли они подводы перегружать, и без того, значит, тяжелые были.
Из этого следовало «во-вторых», а именно: идти ли нам дальше, к Егоровке, чтобы продолжить поиск основной части обоза, или же удовольствоваться тем, что есть. Того, что лежало мерцающей грудой на земляном полу рукотворной пещеры, нам хватило бы на всю жизнь, еще и потомкам бы осталось. До седьмого колена. Но ведь денег, как известно, никогда не бывает много. А посему мы с Болеком, распаленные сказочной удачей, настаивали на продолжении изысканий. Однако более благоразумные и трезвомыслящие Миша с Лелеком пытались нас переубедить.
— Да поймите вы, остолопы, — кипятился Лелек, — еще не известно, найдем мы вообще этот обоз или нет.
— Ну а почему же не найдем? Этот-то… э-э… эту часть нашли же? Нашли. Значит, и другую найдем!
— Ну и самомнение у тебя, дружище. Эту-то захоронку нашли чисто случайно…
— Ну как же так случайно?…
— Да так случайно, мать твою так! Полезли бы на обрыв напротив брода — и протопали бы уже треть пути до Егоровки, а эти ящики с мертвяками так бы тут под землей и остались лежать до скончания веков!
— И мы же не говорим, что обоз не надо искать вообще. Мы говорим, что не надо искать сейчас.
— Правильно, Лелек. Возьмем, сколько сможем, а потом вернемся и за этим, и за большей частью. Ближе к осени или на следующий год. К тому же нам еще проблему с «синими» как-то решать надо, не забыли?
— В общем так, мужики, — резюмировал решительно настроенный Лелек, — лучше синица в руках, чем «утка» под кроватью. Так что — идем домой, и точка.
