Сергей Хелемендик - Наводнение
– Имейте в виду и другое. В Эль-Параисо сильная пограничная служба. И то, что сходит с рук где-нибудь в Боготе, здесь не проходит. Учтите это! Поэтому как только я понял, зачем вы здесь, то посоветовал вам уехать. Мой настойчивый совет звучал и в беседе с этим приятным молодым человеком, – Луис кивнул в сторону Шакала, – я звонил вам по телефону! Однако вы никак не могли решиться. Я рад, что недоразумения выясняются и вы не будете терять время, гоняясь за мной, человеком совершенно для вас бесполезным, ибо, повторяю, нам с вами не из-за чего спорить и нечего делить. Я прощаю вам то, что вы меня отравили. Все кончилось благополучно. И потом, когда вы сыпали мне в коктейль эту гадость, вы ведь искренне считали, что я ваш коллега, вернее, конкурент. Следовательно, вы играли в вашу игру по вашим правилам. Вы не поверите, я пока не написал никакого официального заявления местным властям, несмотря на то что вы преследуете меня. И почему, как вы думаете, господа? Только из-за стремления разрешить это недоразумение по-доброму, без скандала! Если бы я обвинил вас в покушении на мою жизнь, вы были бы немедленно арестованы. Таковы строгие законы этой страны. Но вы продолжаете гулять на свободе – лучшее доказательство доброй воли с моей стороны!
Луис умолк. Он поднес к губам чашку с остывающим чаем и сделал несколько глотков. Разговор с «ударной группой» забавлял его. Луис развлекался, заговорив с этими преступными угрюмыми типами на изысканном кастильском языке конца девятнадцатого века, на том языке, на котором мог бы говорить дед или прадед графа Хуана Сантоса Родригеса.
– Так что же нам, значит, делать? – дурашливо спросил Лысан. Он старался быть нарочито косноязычным, и ему это легко удавалось.
– Уезжать, уважаемые, уезжать! Я могу поручиться за то, что вас никто не задержит при выезде. Если, конечно, вы не наделали здесь чего-то более серьезного, чем попытка сначала отравить, а потом насадить на гарпун несчастного молодого преподавателя, который имел глупость оказаться племянником вашего врага. Повторяю, я ничего не заявлял в полицию. Если вы не нарушили законы этой страны и если вас не разыскивает международная полиция, вы покинете Эль-Параисо, как только откроют аэропорт.
При этих словах у Лысана похолодело в груди. Он вспомнил перевернутую патрульную машину и бедного шофера фургона, которому Алексис сначала пообещал разбить голову, а потом разбил ее.
– А если нас все-таки задержат? – раздраженно вступил в разговор Алексис. Его совиные брови яростно вскидывались, а в голосе звучала решимость. – Да и как нас могут не задержать, если легавые идут за нами уже вторые сутки и их пустили по нашему следу вы! В нас два раза стреляли, за нами охотятся, как за бешеными собаками, а вы тут нам говорите, что мы можем улететь, как только откроют аэропорт! Что мы, оказывается, ошиблись! – Алексис распалялся, но не мог сразу выйти из-под влияния заданного Луисом рассудительно-учтивого тона.
– Да ты же сам, сволочь, у нас на хвосте сидишь который день! – взорвался Лысан. – Ты нас в море выманил – утопить хотел! А «жучка» кто нам в номер подсунул? Хорошо, наш специалист его сразу, значит, обнаружил. Мы, значит, с тобой тут сопли жевать не будем! «Господа! Я очень рад!»… Ты должен вывести нас отсюда, иначе тебе крышка. Ты меня понял? Увези нас с этого вонючего острова – и будешь жив!
Алексис демонстративно встал с дивана и, подойдя к сервировочному столику, встал возле него. Он был уже на расстоянии вытянутой руки от Луиса.
– Очень жаль, что вы так расстраиваетесь, господа! Нервничать в вашей ситуации как раз не следует! – раздельно и с убийственно тяжелой интонацией произнес Луис. – Я просил бы вас воздержаться от ругани. Обычно я никому не позволяю обращаться ко мне с подобными выражениями. Но, принимая во внимание ваш испуг и затруднительность вашего положения, я готов простить вашу грубость. – Голос Луиса стал мягче. – Однако, еще раз повторяю, я ничего не могу для вас сделать. Вы говорите, что в вас кто-то стрелял? Если это не ваша выдумка, то дела ваши плохи, господа! Здесь никто никогда не стреляет в людей, это не принято. Но если в вас стреляли, то это был не я. Я попал бы непременно! Кстати, когда вчера вы напали на нас на пляже, я действительно собрался познакомить вас со своим винчестером, но вы благоразумно покинули гостиницу – и слава богу! Потому что к вечеру многое разъяснилось.
– Хватит болтать! – зашипел Лысан. – Ты пойдешь с нами, сядешь с нами в свой катер и отвезешь нас на континент. Но сначала ты достанешь «порошок». Иначе мы прикончим тебя прямо здесь и будем выбираться сами!
– У меня нет катера, господа! И потом, в такую погоду я лично десять раз подумал бы, прежде чем выходить в море. И вам советую подумать. Я, кажется, начинаю понимать цель вашего визита. Вы решили взять меня заложником? Но это глупо! И, извините, господа, просто нереально. Спокойней, спокойней, уважаемый! – раздраженно обратился Луис к Алексису, который постепенно надвигался на него. – Вы еще успеете потерять зубы. Я выбью их, не вставая с кресла! – угрожающе повысил голос Луис, и Алексис шарахнулся в сторону.
Луис поднялся с кресла и, широко расставив ноги, потянулся всем телом, расправляя мышцы. Это было движение «проснувшегося тигра», с которого начинал каждый свой день граф Хуан Сантос Родригес.
Лысан тяжело дышал. Он ожидал и боялся этого мгновения. Ему чудилось, что сверху, из спальни, посыпятся один за другим вооруженные негры, и все будет кончено.
– Я спешу, господа. Если вы все же решили брать меня заложником или пытать электрическим током, чтобы выяснить, где я спрятал «порошок», или вспарывать мне живот, – Луис выразительно посмотрел на Лысана, – то поторопитесь, потому что меня ждут. – Он остановился посреди гостиной. Члены «ударной группы» расположились вокруг него правильным треугольником.
«Он все знает, он с нами в кошки-мышки играет и ждет, пока подойдут его люди!» – такова была догадка, настигшая Лысана, когда Луис упомянул о «порошке» и о вспоротом животе. Под гипнозом речи Луиса Лысан почти поверил в то, что Луис – человек случайный.
– Я жду! – властно повторил Луис.
Лысан сделал Алексису знак глазами, и распаленный Алексис кинулся на Луиса с тяжелым глиняным кувшином в руке. Луис, не поворачиваясь, вскинул правое бедро и толчком ступни опрокинул огромного Алексиса на пол.
– Поставь кувшин, кретин яйцеголовый! – холодно проговорил он, и Алексис послушно поставил кувшин на место.
Лысан заметался на диване. Он откинулся как можно дальше назад, вдавился в мягкие подушки дивана и с ужасом прикрыл голую голову ладонями, ожидая, что Луис возьмется за него. Но Луис оставался на месте. Прочно расположившись на широко расставленных ногах, он следил взглядом за набычившимся Алексисом, обиженно шевелившим губами и бровями.
