Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Потом Шредер отступил. На мгновение он открылся, и Хэл этим воспользовался. Он сильно ударил в середину груди и почувствовал, как острие погрузилось в тело, коснулось кости, и рукоять шпаги задрожала в его руке.
Как волна поднятого бурей прибоя, на них обрушились крики с палубы фрегата. В миг, когда Хэл ощутил торжество победы, чувствуя, как его шпага глубоко погрузилась в живую плоть противника, Шредер отшатнулся, высоко на уровень гаснущих глаз поднял инкрустированную золотом Нептунову шпагу и сделал выпад.
Это движение заставило Хэла еще глубже вонзить шпагу в тело Шредера, но в то мгновение, когда шпага Шредера устремилась к его груди, он оказался беззащитен. Он выпустил рукоять своей шпаги и отскочил назад, но не смог уйти от острого клинка противника.
Хэл почувствовал его прикосновение к левой стороне груди, продолжил движение назад, и лезвие выскользнуло из его тела. Он с трудом удержался на ногах. Мужчины смотрели друг на друга, оба тяжело раненные, но Хэл безоружный, а Шредер все еще с Нептуновой шпагой в правой руке.
— Думаю, я убил вас, сэр, — прошептал Шредер.
— Может быть. Но я знаю, что убил вас, — ответил Хэл.
— Тогда я должен довести дело до конца, — сказал Шредер и сделал неуверенный шаг вперед, но силы оставили его. Он покачнулся и упал на палубу.
Хэл с трудом опустился на колено рядом с его телом. Левой рукой он зажал свою рану, а правой разжал пальцы мертвой руки Шредера, взял Нептунову шпагу, встал и повернулся лицом к высокой палубе «Золотого куста».
Он высоко поднял блестящую шпагу, и экипаж восторженно приветствовал его. Эти звуки болезненно отдавались в ушах Хэла, он неуверенно замигал: яркое африканское солнце начало гаснуть, и в глаза ему хлынули тьма и тени.
Ноги под ним подогнулись, и он тяжело сел на палубу дау, потом наклонился вперед и лег на свою шпагу.
Он почувствовал, но не видел, как фрегат, когда его подвел Нед Тайлер, столкнулся с дау, почувствовал на плечах руки Аболи и услышал его низкий голос:
— Все кончено, Гандвейн. Все сделано.
Нед Тайлер отвел корабль глубже в залив и поставил на якорь в спокойных водах порта Зулла, где теперь на усеянных следами ядер стенах развевались белые эфиопские знамена.
Хэл четырнадцать дней пролежал на койке в каюте на корме под присмотром Аболи. На пятнадцатый день Аболи и Большой Дэниел посадили его в дубовое кресло и вынесли на палубу. Матросы по одному подходили к нему, подносили кулак ко лбу и смущенно бормотали приветствия.
Под его взглядом они подготовили корабль к выходу в море. Плотники заменили разбитые бревна, парусные мастера сшили разорванные паруса. Большой Дэниел прыгнул за борт и проплыл под корпусом, чтобы посмотреть, нет ли повреждений там.
— Крепка и сладка, как дыра девственницы, — крикнул он на палубу, выныривая с противоположной стороны.
Было много посетителей с берега. Губернаторы, знатные люди, военачальники несли дары и благодарили Хэла; они смотрели на него с благоговением. Хэл окреп и смог встречать их стоя. Они приносили не только дары, но и новости.
— Генерал Назет торжественно привезла императора в Аксум, — рассказывали они.
Потом, много дней спустя:
— Хвала Господу, император коронован в Аксуме. Сорок тысяч человек присутствовали на коронации.
Хэл тоскливо смотрел на далекие голубые горы и спал в ту ночь очень мало.
На следующее утро к нему пришел Нед Тайлер.
— Корабль готов к выходу в море, капитан.
— Спасибо, мистер Тайлер.
Хэл отвернулся от него и не отдал никакого приказа.
Но прежде чем он добрался до каюты на корме, послышался возглас с грот-мачты:
— С берега к нам идет шлюпка.
Хэл вернулся на палубу и подошел к борту. Он разглядывал пассажиров, ища стройную фигуру в доспехах с ореолом темных волос вокруг любимого янтарного лица. И почувствовал разочарование, узнав только худое тело епископа Фасилидеса и его переброшенную через плечо длинную седую бороду.
Фасилидес поднялся на борт и перекрестил корабль.
— Да будет благословен этот прекрасный корабль и все храбрецы, которые плавают на нем.
Моряки обнажили головы и опустились на колени. Благословив каждого из них, Фасилидес подошел к Хэлу.
— Я прибыл как посланник императора.
— Да благословит его Господь! — ответил Хэл.
— Я принес его привет и благодарность тебе и всем твоим людям.
Он повернулся к одному из сопровождавших его священников и взял у него из рук тяжелую золотую цепь.
— От имени императора награждаю тебя орденом Золотого Льва Эфиопии. — Он надел цепь с драгоценным медальоном на шею Хэлу. — Я привез призовые деньги, которые ты заработал в храброй борьбе с язычниками, а также награду, которую послал тебе лично император.
С дау подняли деревянный ящик. Он был слишком тяжел, чтобы тащить его вручную, и четыре сильных матроса с лебедкой и цепями втянули его на палубу.
Фасилидес открыл крышку, и на солнце ослепительно сверкнули золотые монеты.
— Что ж, парни, — обратился к матросам Хэл. — Теперь у вас найдется, на что выпить в пивных Плимута.
— Когда вы отплываете? — спросил Фасилидес.
— Все готово, — ответил Хэл. — Но скажи мне, что слышно о генерале Назет?
Фасилидес проницательно взглянул на него.
— Ничего нового. После коронации она исчезла, и с ней скиния Марии. Говорят, она вернулась в горы, откуда пришла.
Лицо Хэла помрачнело.
— Я отплываю с утренним приливом, отец. Благодарю тебя и императора за щедрость и благословение.
На следующее утро Хэл поднялся на палубу за два часа до рассвета, но корабль не спал. Обычное волнение перед отплытием охватило «Золотой куст». Только Хэла оно не затронуло. Он тяжело переживал утрату и предательство. Она ничего ему не обещала, но он всем сердцем надеялся, что Юдифь Назет придет. Теперь, в последний раз обходя корабль перед отплытием, Хэл старался не смотреть в сторону берега.
Подошел Нед.
— Начался прилив, капитан. И ветер попутный: не меняя паруса, мы обогнем остров Дахлак.
Больше откладывать отплытие Хэл не мог.
— Поднять якорь, мистер Тайлер. Поднять все паруса. Плывем на юг к Слоновьей лагуне. Там у нас есть незаконченное дело.
Нед Тайлер и Большой Дэниел улыбнулись при мысли о своей доле сокровищ, которые, как они знали, спрятаны там.
Паруса развернулись на реях, «Золотой куст» встряхнулся и ожил. Нос корабля нацелился в открытое море.
Хэл стоял, сложив руки за спиной, и смотрел вперед. К нему подошел Аболи с плащом и, когда Хэл повернулся к нему, высоко поднял плащ и встряхнул, чтобы его можно было рассмотреть.
