Елена Горелик - Земля мёртвых душ
— У тебя теперь… выбора нет. Или замуж, или сдохнуть… Лучше согласись… Не потому что последняя женщина… для мужика — это всегда… серьёзно… а потому что иначе тебя разорвут… Может, он и… справится… спасёт от войны этот кусочек страны… Крови ещё прольётся… Но тебя он убережёт… Иди, Стана, хреново мне…
— Смысл есть всегда, — на пороге я обернулась. — Живи, Саша. Помереть мы всегда успеем. Не хотелось бы, чтобы это случилось так рано и… так бессмысленно.
Я ушла, "сдав вахту" хитро подмигнувшему мне Лису. Здесь было над чем подумать. Сандер — ему, кстати, нравилось это прозвище — не открыл Америку. Но он не догадывался, как его слова меня напугали. У нас с Дойленом был магический договор. Магический. А магии больше нет. Что если его чувство, родившееся во время нашего путешествия, тоже ушло, следом за магией? Что если он, явившись сюда после усмирения бунтовщиков, действительно начнёт относиться ко мне как к трофею? Хочу — женюсь, хочу — просто забавляюсь, не хочу — сбагриваю надоевшую игрушку куда-нибудь подальше. Остановить его я смогу только пулей. Только потом останется самой застрелиться.
Кстати, о пистолете. Вернувшись к себе, я первым делом проверила рюкзак. Всё на месте. Его, похоже, даже не открывали с тех пор, как… Три недели по-нашему и две с одним днём — по здешнему. Кобура с ПМ и запасными патронами лежала отдельно, но в том же сундуке. Лучше держать под рукой, мало ли что, в самом-то деле.
А вечером меня навестил Лис. Я велела служанкам принести ужин на двоих, и дядька отнёсся к приглашению за стол весьма благосклонно.
— Поправится он, земляк твой, — сказал он, перемалывая мясо своими крепкими зубами. — Раньше как из могилы глядел, а сейчас лежит, думает. Что ты ему сказала?
— Что не хотела бы помирать так рано и так глупо, — ответила я. Мой ужин был намного легче: кусочек ветчины, сыр и хлебец под стакан молока.
— А, вот оно как… Задели его твои слова, видать.
— А меня задели твои, — я постаралась сказать это как можно спокойнее. — Не знаю, помнишь ли ты собственное предсказание… Как мне кажется, помнишь, хотя, мне говорил другое… Так вот, за что я не люблю предсказателей, так это за расплывчатые формулировки, которые можно натянуть на какую угодно ситуацию и объявить правдой.
— Если хочешь получить точный ответ, задавай точный вопрос, — хитрюга Лис опять мне подмигнул.
— Ах, да, пророк никогда не бывает неправ, — холодно улыбнулась я. — Только тот, кто с ним спорит. В процессе спора внезапно выясняется, что это вопрос был неправильный, а не ответ туманный. Так? А когда я задала тебе вполне точный вопрос, ты что ответил? "Этого я не ведаю".
— Чего ты хочешь, хозяйка? — несмотря ни на что, Лис был по-прежнему добродушен. — Чтобы я больше никому не предсказывал?
— По возможности. Если не хочешь потом получать по шее от недовольных клиентов, оракул лесной. Это я, слабая и воспитанная женщина, ограничусь словами. Другие по морде могут дать.
— Ладно, не буду, — хихикнул дядька. — Но согласись, что всё так и случилось.
— Ещё не случилось.
— Но случится. Ты ещё не решила, но решишь обязательно. Тогда моё предсказание исполнится до конца, и настанет время новых. Но раз ты не хочешь, чтобы я предсказывал…
— Не хочу.
— Посмотреть в глаза будущему — смелый поступок, — кивнул Лис. — Боги делают человеку подарок, принимая ответственность за предсказанное. Но идти вперёд, не зная будущего — тоже смелый поступок. Тогда вся ответственность не на богах, а на человеке. Что ж, иди смело, хозяйка. Известная тебе тропа заканчивается. Дальше — сама. Но если, идя по незнакомой тропе, проявишь достаточно храбрости и стойкости, боги наградят тебя.
— Спасибо, не надо. Мне одного их подарка за глаза хватило.
— Не спеши отказываться, не зная, что тебе предлагают, — а это дядька произнёс с совершенно серьёзным лицом. — Если что, я тебе помогу, пока жив буду. А пока — пройди известную тропу до конца. Не топчись на месте.
Вот тут он прав. Уел. Я именно топчусь на месте. Но что-то решать буду, когда всё встанет на свои места.
Не люблю оказываться в подвешенном состоянии. Ассоциации нехорошие.
3Снег.
Сколько глаз хватает — всё белым-бело.
Но снег этот выпал на побережье Адриатики, в том месте, где у нас курорт Дубровник.
В особняке бывшего премьера, а ныне стопроцентно покойного Великого Одарённого — не мог князь не скормить такую персону артефакту в первую очередь! — на каждом этаже было по просторному залу. Здесь, на третьем, расположилось моё любимое помещение — библиотека. Две с лишним сотни книг. Попадались, по словам Риены, и раритеты, коим по паре тысяч лет от роду, но, увы: девяносто процентов книг здесь посвящены ушедшей магии, а остальные десять — развлекательная литература. Совершенно бесполезная в моём случае и с моим нынешним настроением.
Я приходила сюда не читать, а размышлять в тишине. Или просто смотреть на город с высоты третьего этажа. Бывший хозяин не поскупился, вставил в свинцовый переплёт кусочки недешёвого прозрачного стекла.
Двадцать восьмой день без магии…
Тихо падают снежинки. Ещё не замарали белизну крыш пятна сажи из печных труб, ещё не вышли на работу метельщики, понимающие, что в такой снегопад им на улицах делать нечего. Родители ещё не выпустили детей на улицу поиграть в снежки. Только стража бдит, кляня "дырявые небеса" на чём свет стоит. Почти идиллическая картинка, если не знать, что где-то там, в двух дневных переходах отсюда, льётся кровь.
Всё белым-бело, как лист дорогой бумаги.
Это тонкий намёк такой. Я поняла.
Соблазн начать историю с чистого листа — дьявольское искушение. Пойти по пути Цинь Ши Хуанди, приказавшего истории начаться с его правления? Нет. Позабывшие о прошлом рискуют раз за разом наступать на старые грабли. Пусть история этого мира начнётся с новой страницы старой книги. Пусть неведомый летописец продолжит повествование. Грустным или весёлым его делаем мы. Люди.
— К вам гость, госпожа, — тихо доложила молоденька служаночка. — Велите подать завтрак на двоих в трапезную?
— Что за гость? — поинтересовалась я.
— Досточтимый купец, господин Креннах.
Креннах… Какого чёрта?
— Пригласите его сюда. Никаких завтраков на двоих.
Обойдётся. Сама всё съем. Каков бы ни был Дойлен, но в людях он редко ошибается. Если держит Креннаха на поводке, значит, у меня есть веская причина его опасаться.
Досточтимый купец, он же вор в законе, Креннах, пожалуй, слегка обиделся, что я принимаю его в библиотеке, а не за столом, но счёл за лучшее доброжелательно улыбнуться. Молчаливое приглашение присесть в старинное кресло — и вот мы друг против друга. Глаза в глаза.
