Михаил Март - В чужом ряду. Первый этап. Чертова дюжина
— Фанатизм — часть профессии, и ничего плохого в этом нет. Я видел слезу на глазах Пети Олейникова, когда его не утвердили на роль. Но там другие проблемы, как ты знаешь.
— Можно за роль убить конкурента?
Усиевич замер с открытым ртом и долго моргал, разглядывая сумасшедшего трюкача. Шутит или нет, он не мог понять. Может, свихнулся?
— А это как поставить вопрос, — наконец уклончиво проговорил он.
— Я вас понял, Генрих Спиридоныч.
Чалый развернулся и ушел.
Афиши кричали о премьере, прошедшей этим вечером. Спектакль кончился, уже выходили рабочие сцены, закончившие разборку декораций.
— Артисты разъехались?
— Да, браток, опоздал. Пьянствуют в «Национале». Только тебя туда не пустят, фрак дома забыл.
— Это ты точно заметил, без фрака никуда.
— Без фрака все же можно, — ухмыльнулся другой рабочий, — а вот если хрустов в кармане мало, тогда уж точно никуда. Попробуй. Тут рукой подать, — указал он в сторону Манежной площади.
— Хорошая идея.
«Националь» всегда был привилегированным заведением и обслуживал людей с деньгами в кармане. Сюда приходили известные артисты и воры, высокопоставленные чиновники и генералы. Чалый зашел в ресторан с черного входа и с независимым видом продефилировал через кухню к буфету. Белая курточка и поварской колпак, висевшие на вешалке в коридоре, очень ему пригодились — в зал он вошел другим человеком. Осмотревшись, Чалый приблизился к одному из столиков и спросил гостей, все ли в порядке? Не жестковат ли гусь? Посетители недовольства не выказывали. Передвигаясь от столика к столику, он подобрался к банкетному залу.
Три дальних стола, составленных буквой «П», ломились от вин, шампанского и водки. Фрукты, закуски, дичь. Кого здесь только не было. Люди-афиши, каждое лицо узнаваемо. Театральные премьеры принято отмечать с помпой. Возле столов стояли корзины с цветами, вокруг крутились официанты в белых смокингах.
Чалый понял, что из его идеи ничего не получится и поговорить он ни с кем не сможет. Глупо пороть горячку, но что делать, если душа пламенеет.
Анну Шелестову особенно обхаживали, примадонна сияла в лучах славы. Но что здесь делал Венька Мечников? Это его Баян встретил в самолете. Третьеразрядный актеришка с подмоченной репутацией. Рядом с Анной сидел Матвей, брат Веньки. Он занимал большой пост в прокуратуре и часто появлялся на съемочных площадках, где работала Анна. И что тут особенного? Странным показалось другое. Что может делать на банкете Борис Кушнер? «Театр — вымирающее искусство, мешающее развитию кинематографа. Артисты ограничены во времени и свободе из-за никому не нужных репетиций и спектаклей». Такого рода высказывания нередко слышали из уст знаменитого кинематографиста.
Похоже, Родиона заметили. Он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и ушел. Поговорить с Анной ему не удалось, но увидел он немало любопытного.
Банкет закончился во втором часу ночи. Усталые подвыпившие знаменитости рассаживались по машинам, где их ждали сонные шоферы. Кушнир сел в свой «ЗИС» и тут же с другой стороны открылась дверца и рядом появился незнакомец в кожаной куртке.
— Поехали! — скомандовал он. — Я провожу вас до дома, Борис Андреевич. Не пугайтесь, я муж Анфисы Гордеевой.
На удивление, кинорежиссер даже обрадовался.
— Да? Прекрасно. Вас уже можно поздравить с пополнением в семье?
— Меня можно поздравить с одиночеством.
— Ага! Поругались. Но я не лезу в чужие семейные дела и мирить вас не буду.
— Какую роль вы предложили Анфисе, что она так загорелась и дала согласие?
— А вы не читали?
— В доме нет ни одного экземпляра сценария.
— Такого не может быть. Там много монологов, которые надо выучить наизусть. Роль шикарная. Сильный женский характер. Прекрасная драматургия. Сценарий проталкивали больше двух лет, и наконец мы получили добро на постановку.
— «Случай с полковником Орловым»?
— А говорите, не читали.
— Много о нем слышал. Кто же пробил сценарий?
— Матвей Нефедыч Мечников. У него есть свои рычаги.
— Не для себя же он старался. Кушнер рассмеялся:
— Понятное дело. Но я настоял на кандидатуре Анфисы, и в этом меня поддержал Иван Александрович Пырьев. А с ним даже Сталин не спорит.
— Врагов себе наживаете.
— Нет. Анна Шелестова очень талантливая девушка, сегодня я в этом убедился. Молодая, у нее все еще впереди.
— Если Анфиса сниматься не будет, вы ее возьмете?
— Вопрос уже решен. Но если ваша жена даст категорический отказ, то будем снимать Анну. Правда, фильм многое потеряет. Героиня должна быть открытой, в чем-то простодушной, притягательной. Шелестова прекрасно играет Медею, может сыграть леди Макбет, но не Офелию или Дездемону. В ней живет змея.
— Вы и впрямь уникальный психолог. Я уверен, у вас получится великолепный фильм.
Родион похлопал водителя по плечу:
— Остановитесь здесь, пожалуйста.
До дома он добирался пешком через всю Москву, промок насквозь. К тому же потерял кепку в ресторане, либо возле него. Чем больше он думал о случившемся, тем страшнее ему становилось. Что стоит человеческая жизнь? Ровным счетом ничего. Есть амбиции, карьера, капризы куртизанок, ради которых можно сметать все на своем пути.
В его окнах горел свет, он так и ушел, не домыв пол. Дверь квартиры была приоткрытой, он вошел и тут же упал — что-то тяжелое обрушилось на его голову, сознание выключилось, и Родион Чалый погрузился во мрак.
7.
История повторилась. В Якутске приземлившийся самолет снова окружили солдаты. К трапу подогнали грузовик и легковую машину. Весь экипаж, а с ними Лиза Мазарук и капитан Дейкин спустились по трапу и их куда-то увезли. Команда осталась под охраной двух автоматчиков. Казимиш Качмарэк встал со своего места и, не обращая внимания на окрики охраны, пересел к Шабанову.
— Что скажешь, Пилот? Нас посадили на военный аэродром. Он говорил по-русски чисто, но не выговаривал букву «л», и это придавало особое обаяние его речи.
— Такие аэродромы рядом с городом не строят. Похоже на базу. Самолеты в рабочем состоянии, простым смертным сюда доступ заказан.
— И я о том же, Пилот. А в нашей команде половина людей осуждена за шпионаж. Шпионам такое не показывают.
— Не дрейфь, Кашмарик, расстреливать нас не станут. Сели на дозаправку и дальше полетим.
— А зачем грузовик?
— Полагаю, нас посадят на другой самолет.
— Здесь только военные.
— Вижу. В истребитель чертову дюжину рыл не впихнешь. Значит, полетим транспортником.
— Все же полетим?
— Глупая затея. Если самолет разбился в этом районе, то пешая экспедиция им не нужна. Поиски надо вести с воздуха. Мы нужны только в том случае, если катастрофа произошла вне досягаемости авиации. Или невозможности вернуться назад из-за нехватки топлива. Какой смысл гадать? Скоро все увидим собственными глазами. Ты с Важняком поговори, он аналитик и больше других знает.
