Поль Верн - Сороковое восхождение французов на Монблан
В самом деле, могучая ледяная лавина, сорвавшаяся с купола Гуте, совершенно завалила дорогу, по которой мы поднимались утром к Малому плато. Массу этого завала я оценил не менее чем в пятьсот кубических метров. Если бы она сошла в момент нашего восхождения, можно было бы, вне всякого сомнения, добавить к длинному списку жертв Монблана еще один трагический случай.
Столкнувшись с новым препятствием, мы вынуждены были либо поискать другую дорогу, либо пройти по самой кромке лавины. Учитывая нашу крайнюю усталость, последнее было самым простым, но и крайне опасным выбором. Ледяная стена высотой более чем в двадцать метров, уже частично оторвавшаяся от купола Гуте и удерживавшаяся только одним скальным выступом, перегораживала наш путь. Казалось, что огромный серак удерживает равновесие. А если наш проход вызовет легкое сотрясение воздуха, не закончится ли это падением скальной глыбы? Проводники посовещались. Каждый из них разглядывал в карманную подзорную трубу трещину, образовавшуюся между горным склоном и беспокоящей нас ледяной массой. Острые и резкие края щели показывали, что разлом произошел недавно и был, очевидно, вызван схождением лавины.
После недолгого обсуждения проводники, согласившись, что обходной путь найти невозможно, решили попытаться совершить опасный переход.
— Надо идти очень быстро, даже бежать, если сможете, — объяснили они нам, — и через пять минут мы будем в безопасности. Давайте, господа, сделаем последнее усилие!
Пятиминутная пробежка — пустяк для просто уставших людей; мы же совершенно выбились из сил и, казалось, никак не сможем бежать по рыхлому снегу, проваливаясь по колено. Тем не менее, призвав всю оставшуюся энергию, после трех-четырех кульбитов, подталкиваемые с одной стороны, вытягиваемые с другой, мы добрались-таки до снежного бугорка и в полном изнеможении повалились на него. Опасное место осталось позади.
Требовалось время, чтобы прийти в себя. С вполне понятным удовлетворением мы вытянулись на снегу. Самые большие трудности остались позади, а если что и надо будет преодолеть, то мы сделаем это без особого страха.
Надеясь поглядеть на сход лавины, мы продолжали отдыхать, только ждали напрасно. Время шло, и было неразумно надолго задерживаться в этой ледяной пустыне. Тогда мы решились продолжать спуск. К пяти часам добрались до приюта у Больших Мулов.
Проведя скверную ночь и выдержав приступ лихорадки, вызванной солнечными ударами, полученными в ходе экспедиции, мы намеревались спуститься в Шамони. Но перед уходом, согласно обычаю, вписали свои имена в специально оставленный у Больших Мулов список. Сюда же внесли имена своих проводников и основные моменты восхождения.
Перелистывая этот реестр, куда туристы заносили более или менее удачные, но всегда искренние выражения и чувства, овладевшие ими при виде совершенно нового мира, я наткнулся на настоящий поэтический гимн Монблану, написанный на английском языке. Поскольку он передает и мои собственные ощущения, попытаюсь перевести его:
Могучий исполин, Монблан гордоголовый,
Ты, что над завистью собратьев воспарил,
Величествен твой вид, на муравья земного
Взирал ты дерзко, но тебя я покорил!
Что бешенство горы? Я гордую вершину
Поверг к своим стопам, презрев животный страх,
Топтал ее я горностаевую спину,
Опасности развеивая в прах.
Кто опьянен борьбой, тот упоен победой
Над дивным хаосом камней и ледников.
Жестокий ураган, ты в свой черед поведай,
Как ночью был готов снести наш летний кров!
Но что это за шум? Гора ли обвалилась
И в бездну рушится камнями, снегом, льдом?
Нет, это лишь лавина гулкая скатилась
И тает в пропасти случившийся содом[48].
Сверкает вдалеке вершина Монте-Розы.
Червино страшную являет крутизну.
Массива Вельтерхорн расправленные плечи
Юнгфрау застят белизну.
Вы очень высоки, круты, труднодоступны.
Не каждый посягнет впечатать в вас свой шаг…
А сколько храбрецов сорвалось с ваших склонов!
И не смягчила смерть их ни один серак.
Но поглядите вверх, себя намного выше —
Закружит головы вам снежный исполин.
Гоните зависть прочь, она пред великаном
Ничтожна и жалка, ведь он — ваш господин!
К восьми часам мы вышли на дорогу к Шамони. Переход через Боссон был трудным, но обошелся без каких-либо приключений.
За полчаса до Шамони, в шале у водопада Дар, мы встретили несколько английских туристов, казалось, ожидавших нашего прихода. Едва нас заприметив, они поспешили навстречу, трогательно поздравляя с успехом. Один из них представил свою жену, очаровательную и в высшей степени изысканную женщину. Когда мы рассказали ей в общих чертах о перипетиях нашего путешествия, она ответила словами, шедшими от самого сердца:
— How much you are envied by everybody! Let me touch your alpen-stocks![49]И эти ее слова верно передали общее настроение.
Восхождение на Монблан очень мучительно. Рассказывают, что знаменитый женевский натуралист Соссюр заразился там болезнью, от которой умер несколько месяцев спустя[50]. И я не могу подобрать лучшего окончания для своей слишком длинной реляции, чем слова Маркхема Шеруилла[51]. «Что бы ни говорили, — заключает он свой рассказ о путешествии к Монблану, — но я никому не посоветовал бы решаться на восхождение, результат которого никогда не сравнится с теми опасностями, каким подвергаешься сам и подвергаешь других людей».
[1] Большие Мулы (Гран-Мюле) — урочище на северном склоне Монблана; на высоте около 3050 м впоследствии был построен приют для альпинистов.
[2] Бренва — второй по величине ледник на итальянском склоне Монблана; сегодня его длина составляет около 6 км, площадь — около 725 га; оканчивается ледник на высоте 1400 м.
[3] Ереван — высшая точка (2525 м) массива Красные Пики.
[4] Красные Пики (Красные Шпили, Красные Иглы, Эгий-Руж) — кристаллический горный массив, отделенный от Монблана долиной Шамони. Названием своим обязан характерному цвету гранитов, окрашивающихся в красный цвет под лучами утреннего солнца.
[5] Пещерный перевал — один из вариантов перевода на русский язык названия перевала Бальм. Высота — 2191 м; в настоящее время возле него расположен приют. В 1832 г., совершая путешествие по Швейцарии, там побывал Александр Дюма. Его путевые впечатления опубликованы в парижском «Журнале двух миров» в номере от 15 марта 1833 г.
