Леонид Платов - Земля Савчука. Затерянные миры. Т. 9
…Эхолот показывает мелководье. Местами линия делает короткие скачки в сторону, это — подводные ухабы, небольшие холмы, одинокие скалы. Вот-вот линия сделает резкий и длинный зигзаг. Я боюсь этого момента. Это будет означать, что древний берег Сибири круто оборвался и начались уже океанические глубины. Тогда прощай Земля Санникова! Мало вероятно, чтобы за границами отмели могли существовать острова.
Даже скептиков, как ни хорохорятся они, видимо, лихорадит. Они забегают ко мне в рубку, будто невзначай взглядывают на показания эхолота и, чертыхнувшись, убегают по своим делам.
Гидрогеологи еще придирчивее анализируют пробы морского грунта. Он странен. Очень много крупнозернистых, слабоокатанных обломков. Такие обломки оседают обычно вблизи центра разрушения или в зоне холодных течений, для которой характерен зеленый минерал глауконит, но его нет в пробах. Значит?
— Не исключены подводные кряжи или… или надводные острова… — говорят осторожно геологи.
Гидробиологов также раздирают сомнения. Во вчерашнем улове найдены коловратки — мельчайшие, похожие на инфузории организмы. Коловратки населяют прибрежные воды моря. Это доказано неопровержимо. Но вокруг нас расстилается безбрежное море, без всяких признаков суши.
Густая завеса тумана висит на горизонте. Проклятый туман!..
6 сентября меня разбудил на рассвете сосед по каюте.
— Восемь метров! — закричал он, сдергивая с меня одеяло, — вставай же! Слышишь, — эхолот показал восемь метров!
Мы бросились к эхолоту. Линия замерла на восьми метрах, прижавшись почти вплотную к краю ленты. Капитан приказал остановить машины. Продвигаться в тумане было опасно. Корабль мог наскочить на мель или подводные рифы.
У борта на палубе толпился народ, держа бинокли наготове. Туман, низко клубившийся над водой, медленно рассеивался.
Земля?
Земля! В клочьях тумана все четче вырисовывались контуры неизвестной земли.
Солнце, поднявшись, осветило серый безжизненный купол, покрытый полосами снега. Над северной частью острова туман еще держался, но и там, по-видимому, не было ничего, кроме снега и камня.
Шлюпка ткнулась с разгона в прибрежный лед, и наш начальник выпрыгнул на берег. Право первому вступить на вновь открытую землю всегда, по традиции, принадлежит старшему в экспедиции.
В какой-нибудь час с небольшим мы обошли остров. Поверхность купола не была такой гладкой, как нам казалось издали. Она была всхолмлена, бугриста. С нагромождений камня, ослепительно сверкая на солнце, струились водопады, — бесшумно, без плеска, без пены и брызг. Мы подошли ближе и увидели, что это — висячая наледь.
Я брел, проваливаясь в талом снегу, осматриваясь с чувством тревоги и разочарования. Где же те высокие горные склоны, которые привиделись Толлю и Джугели? Где голубые озера, вскипающие в тесных берегах? Где зеленые поляны и величественные леса, которые так ясно рисовались моему воображению?.. Небо над нами было пасмурно. Прямо в лицо дул колюче-холодный, пронизывающий ветер.
Добравшись до северной оконечности острова, мы в бинокли разглядели еще несколько темных пятен вдали. Подойти к этим дальним островам на шлюпке не удалось из-за стамух — льдин, примерзших ко дну на мелководье. Летчик экспедиции поднялся в воздух. Возвратившись, он доложил, что архипелаг, открытый нами, состоит из четырех островов.
Под сравнительно тонкой коркой земли мы нашли ископаемый лед. Острова поднимались над водой на ледяном пьедестале. Это был реликт древней эпохи великого оледенения, охватившего некогда Европу и почти всю Сибирь.
В науке существуют предположения, высказанные в свое время Э. Толлем, Воллосовичем и другими, что часть материка вместе с покрывавшим ее льдом постепенно погрузилась под воду Ледовитого океана. Спустя много веков начался обратный процесс — поднятие. При этом из части массива образовались острова.
Со временем на поверхности льда образовалась корка грунта и растительного слоя.
В то же время медленно и неотвратимо таяла ледяная основа архипелага. Вода размывала ее, подтачивала, разжижала, ускоряя гибель ледяных островов.
До нашей экспедиции были известны острова с ледяным основанием лишь в сравнительной близости от материка. Это — остров Муостах у устья Лены, острова Семеновский и Васильевский к западу от Новосибирских островов. Наша же экспедиция обнаружила целый архипелаг островов, состоящих из льда и покрытых почвенными наносами, значительно севернее известных до сего времени.
Название вновь открытым землям было подсказано жизнью: Архипелаг Исчезающих Островов. Оно было принято правительством и появилось на картах против четырех точек к северо-западу от острова Генриетта, на 78°21′30" северной широты и 144°15′28″ восточной долготы по Гринвичу. Местоположение Архипелага было очень выгодно для наблюдений за изменением погоды и передвижением льдов.
Поэтому на одном из островов Архипелага был оставлен «сторожевой пост» — зимовка. В числе трех зимовщиков оказался и я.
Глава 4
Время отсчитывало уже последние годы жизни тающего Архипелага.
Прошло бы еще лет двадцать, и экспедиция, забравшись в ледяные дебри моря Лаптевых, не обнаружила бы здесь ничего, кроме стамух, торчащих на мелководьи.
История арктических исследований знает подобные примеры. В 1739 году к востоку от Святого Носа Лаптев обнаружил островок и дал ему имя Диомида. Видел его и Шалауров в 1761, но ни Геденштром с Санниковым в 1810, ни лейтенант Анжу в 1823 уже не застали его. Врангель предположил, что остров Диомида был смыт начисто.
Сколько таких эфемерных земель, дразня мореплавателей, возникали на своей непрочной ледяной основе в полосе материковой отмели и исчезали.
На самом материке ископаемый лед был лучше изучен. Он плотно спрессован и залегает в земле пластами. В нем иногда находят трупы мамонтов, свидетельствующие о давности его происхождения. Ископаемый лед пока что встречен только на Новой Земле, в Якутии, в районе к западу от Байкала и на Новосибирских островах. К северу от них находился и Архипелаг Исчезающих Островов, ставший на долгие месяцы «домом» для меня и других зимовщиков.
Мы не скоро приноровились к необычайной обстановке этого реликтового мирка.
Жилье наше обогревалось железной печью, пол был устлан войлоком и медвежьими шкурами. Термометр, висевший на стене, показывал 15–17 градусов тепла, но вода, разлитая на полу, сразу же замерзала.
Малейшее нарушение температурного равновесия в мерзлой почве приводило к удивительным, а порой и опасным явлениям.
