Янка Мавр - В стране райской птицы. Амок.
— Всего четыре дня?
— Да, четыре. Ты совсем немного опоздал, — сочувственно сказал Чик Чу.
Чунг Ли опустил голову и словно окаменел. Он готов был плакать от отчаяния. Целый год бродил по острову, чудом остался в живых, наконец раздобыл столько золота, сколько они вдвоем с братом не заработали бы и за десять лет, рискуя жизнью, вернулся сюда, чтобы забрать брата и вместе с ним добираться до дому, — и все это напрасно! Но нельзя ведь оставить брата здесь. Искать? Но где? А приди он всего на четыре дня раньше…
— Зачем ты вернулся сюда? Не знаешь разве, что тебе угрожает? — спрашивал Чик Чу.
— Знаю, хорошо знаю. Но я пришел, чтобы взять с собою Хунь Чжи и вместе бежать домой. У меня теперь столько денег, что хватит на двоих.
— Откуда?
— В глубине острова есть горы, куда не ступала еще нога белой собаки. Там я нашел золото. Какая-то тень мелькнула в темноте: потом тихо-тихо скрипнули двери…
Ни Чунг Ли, ни его собеседник этого не заметили.
— Счастливец ты, — с завистью сказал Чик Чу.
— А кто тебе не дает искать свое счастье? — ответил Чунг Ли. — Хотя, сказать по правде, мне просто повезло — счастливый случай. А на него надеяться нельзя. Да и бежал-то я не золото искать: просто ничего другого не оставалось. И советов давать не буду — кто знает: повезет или нет? Однако если кому-нибудь из вас совсем круто придется, как мне тогда, скажи, пусть ищет место под названием Абу. Это сто километров на запад от истоков реки Фляй. Ну, будь здоров!
— Что ж ты теперь будешь делать? Куда пойдешь? — спросил Чик Чу.
— Не знаю еще, — ответил Чунг Ли и стал осторожно красться к выходу. Но потом остановился и снова подошел к Чик Чу.
— Вот что, Чик Чу. Ты такой же, как и мы. Ты не захочешь обидеть нас.
— Конечно, о чем тут говорить! — горячо сказал Чик Чу.
— Может случиться, что ты раньше нас вернешься домой, а может, только ты и вернешься… Так вот тебе кусок золота, отдай его моим старикам. Если понадобится в дороге — и себе возьми. Помни только, что они, может быть, получат это золото взамен двоих сыновей. А если и мы вернемся, так уж ты не будешь в обиде. Смотри только, чтобы никто не узнал про золото.
Он достал из котомки крупный самородок и отдал Чик Чу.
— Хорошо, будь спокоен, я все сделаю, как надо, если только сам выберусь отсюда, — сказал Чик Чу. — Пусть оберегают тебя добрые духи.
— И тебя тоже, — ответил Чунг Ли, крадучись вдоль нар. Вот он осторожно приоткрыл двери, перешагнул порог… И тут несколько пар дюжих рук вцепились в него и скрутили.
— Милости просим, отважный Чунг Ли! — раздался насмешливый голос Файлу. — Мистер Брук давно хочет вас видеть.
— У-у, собака! — прошипел Чунг Ли. — Ну погоди, придет и твой час!
— Будем будить мистера Брука или Скотта? — спросил один из мужчин.
— Ради такого гостя не стоит, — сказал Файлу. — Завтра увидятся.
— Ну, шагай! — сказали мужчины и повели Чунг Ли в соседнюю постройку.
Чик Чу все слышал. Жаль ему было своего товарища. Но невольно думалось, какой он, Чик Чу, счастливый: никто его не ловит, никто не следит за ним. Живет он тихо, спокойно, работать осталось меньше года. Он и не заметит, как пролетит этот год, а там поедет домой — богатый, свободный. А беспокойный Чунг Ли будет страдать…
Нельзя описать, что делалось с мистером Бруком, когда он узнал, что Чунг Ли пойман. Он то потирал руки от восторга, то от злости рычал, как зверь.
Мистер Скотт отнесся к этому известию более спокойно.
— Повесить его мы не имеем права, — говорил он. — Лучше отослать в Морэсби и засудить. Там его не пожалеют.
— Это будет слишком просто и мягко, — возражал Брук. — На худой конец, хоть шкуру бы с него спустить.
— Ну, это уже ваше дело, — сказал Скотт. Вошел Кандараки. Весь облик его говорил, что он знает что-то интересное.
— Между прочим, господа, — начал он, — история с этим несчастным китайцем может иметь интерес для нас всех. Я только что узнал обо всем подробно — и вот вам довод.
При этом он выложил на стол два золотых самородка: один величиною с кулак, другой — немного поменьше.
— Что это значит? — спросил Скотт.
— Это было у Чунг Ли. Оказывается, он нашел в глубине острова место, где попадаются вот такие штучки. Пришел он сюда, чтобы забрать своего брата и бежать вместе с ним.
— Ну что ж, — сказал Скотт, — значит, есть из чего взять неустойку и за него и за брата. — Только неустойку? — вскричал Брук. — Этого мало! Дайте мне сначала рассчитаться с ним!
— Я бы советовал рассчитаться с ним иначе, — сказал Кандараки. — Не трогать его, обещать полную свободу, если он покажет, где взял золото.
— Как? — грохнул кулаком Брук. — Оставить его совсем безнаказанным? Да что вы такое говорите!
Скотт глубоко задумался, а Кандараки подошел к Бруку и тихо шепнул ему:
— Не надо возражать. Он покажет нам место, но ведь вы-то все равно будете иметь возможность рассчитаться с ним.
— Вот как! Ну, это другое дело, — успокоился Брук.
— Идея неплоха, — сказал Скотт, — но ведь вы же сами должны знать, как трудно организовать экспедицию в глубь острова.
— Знаю, — ответил Кандараки, — да ведь нужно принять во внимание, что если он один добрался, так хорошо подготовленная экспедиция — тем более, а во-вторых, не надо забывать, что мы искать не будем, а придем на готовенькое.
— Это верно, — задумчиво сказал Скотт. — Приведите его сюда!
Спустя несколько минут привели Чунг Ли. Он вошел в сопровождении двоих солдат-сипаев.
Сипаев англичане вербовали в Индии и использовали как воинскую силу где угодно, в том числе и во многих своих колониях. В распоряжении мистера Скотта их было двенадцать человек под командой сержанта Хануби.
Индийцы принадлежат к той же расе, что и европейцы. Высокие, стройные, красивые, со смуглыми лицами и черными блестящими глазами, они тут, среди разных папуасов и китайцев, чувствовали себя людьми высшего склада и даже не догадывались, что англичане смотрят на них точно так же, как сами они — на папуасов.
Чунг Ли со связанными руками стоял перед Скоттом и ждал, что будет дальше. Брук сидел, выпучив глаза, и скрежетал зубами. Скотт дал знак, чтобы сипаи вышли, а потом обратился к Чунг Ли:
— Ты знаешь, что по закону за покушение на англичанина тебя могут приговорить к смерти?
— Я его вовсе и не думал убивать, — сказал Чунг Ли.
— Откуда суду знать, что ты думал: он будет судить по тому, что ты сделал. А твой поступок легко можно назвать покушением на жизнь белого. Понимаешь?
