Григорий Гребнев - Пропавшее сокровище. Мир иной
Калитка. Клумбы. Стриженые кустики. Посыпанная гравием дорожка. Крыльцо с гранитными ступеньками… Звонок. Тишина… Быстрые, легкие шаги за дверью, и вновь неописуемые ресницы…
— Это ты? — запела Мадлен, открыв дверь. — Входи, месье Кортец ждет тебя… Я узнала еще кое-что. Вчера он был у какой-то важной дамы, с которой говорил о твоем деле. Он называет ее «старой хрычовкой».
«Мадам де Брентан», — сразу догадался Джейк.
— И что же? — спросил он.
— Это все, милый. Но настроение у него то же. Сегодня я угощу тебя чудесным рагу… Иди!.. Стой!.. Я поправлю галстук. Тебе надо его переменить, он похож на гадюку. Вот так…
Она скрылась за дверью кабинета, и Джейк услышал ее тонкий голос:
— Князь Джейк Бельский, месье!..
— Просите! — сырым голосом ответил Кортец.
Войдя в кабинет, Джейк сразу же почувствовал, что Кортец сегодня действительно настроен более благожелательно, нежели вчера. Протянув Джейку свою огромную волосатую длань, он пригласил гостя на диван, сел рядом и сказал:
— Душа моя! Я не умею долго притворяться и потому скажу вам сразу, что ваше предложение меня заинтересовало. Оно необычно. А я люблю заниматься необычными делами. Это моя слабость… Но даже необычное дело должно быть все же делом, а не спортом. Вы меня понимаете?
— Вполне, месье, — тихо произнес Джейк, стараясь не моргать.
— Должен сообщить вам, душа моя, — продолжал Кортец, — что вчера же я показал ваш пергамент одному весьма знающему человеку. Он сказал мне почти то же, что и вы. Я навел справки о византийской библиотеке и узнал то же, что и от вас, с той лишь разницей, что, кроме вас, кажется, никто не знает точного адреса этой библиотеки… Я побывал у мадам де Брентан и узнал от нее то же, что узнали от нее вы.
— Я хотел вчера рассказать вам о своем визите к ней, — поспешно вставил Джейк.
— Это ничего мне не дало бы, душа моя. Мне надо было увидеть ее лично. Успех нашего дела во многом зависит от этой старой хрычовки, — словно думая вслух, произнес Кортец. — Очень хорошо, что вы ей ничего не сказали.
— Она ничего не должна знать! — сухо и резко сказал Джейк. — Все надо сделать с нею, но без нее.
— Вот именно! — воскликнул Кортец. — С нею, но без нее.
Чуть стукнув, вошла Мадлен.
— Прикажете подавать завтрак, месье?
— Давайте, Мадлен!
Кортец встал с дивана и, как Мефистофель плащом, взмахнул полой своего живописного халата. Затем он принялся медленно расхаживать по кабинету, искоса поглядывая на гостя.
— Но одной, самой главной справки по вашему делу я пока еще не получил. Получение этой справки потребует времени.
Джейк тоже поднялся и с готовностью произнес:
— Может быть, я могу вам помочь, месье?…
Кортец поднял руку и растопырил пальцы, унизанные перстнями:
— Нет, нет! Такую справку я могу получить от людей, которых хорошо знаю.
— Вы мне не верите?
— Я верю только в то, что после понедельника бывает вторник, мой друг. Вы, конечно, собираетесь поехать со мной в Россию?…
— Без меня вы там ничего не найдете, месье, — вежливо, но твердо сказал Джейк.
— Вот-вот! — воскликнул Кортец. — А я, душа моя, жил в Соединенных Штатах и знаю, что там могут иногда придумать, чтобы заслать в Россию необходимого для Пентагона человека…
— Значит, вы думаете, что я шпион?
Кортец снисходительно улыбнулся:
— О нет, душа моя! Если бы я так думал, я не стал бы с вами разговаривать. Мне моя шкура пока еще не надоела.
Джейк был сбит с толку. Он даже забыл, что у него «плохо пришиты веки», и сигналил вовсю.
— Я вас не понимаю, месье. Так в чем же дело?
Вошла Мадлен с подносом. Заменив круглый столик другим, более просторным, Мадлен расставляла на нем тарелки. Она не понимала, о чем ее хозяин беседует с Джейком (разговор шел по-русски), но видела тревогу на лице юного князя. А так как кроме накладных ресниц и огненных губ Мадлен обладала еще и простым, добрым сердцем, то, забыв о «будущих подарках», она посылала Джейку самые выразительные ободряющие взгляда.
— Стол накрыт, месье, — сказала она.
Кортец похлопал Джейка по плечу и подвел к столу:
— Не унывайте, душа моя! Я только хотел быть с вами откровенным. У меня принцип — ни в коем случае не связываться ни с какой разведкой. Однако мне кажется, что чутье меня не обманывает: вы не похожи на шпиона.
Он взглянул на стол и обнаружил на нем узкую вазочку с тремя пунцовыми тюльпанами:
— О ла-ла! Вы в этом доме, кажется, понравились не только мне!
Но тут его взор упал на закуски и пузатенькую бутылочку шамбертена, и тюльпаны были тотчас же забыты.
— М-м… Недурно! Это то, что в рекламном деле называется «экстра», душа моя.
Кроме тюльпанов и шамбертена, стол украшала горка паштета из дичи с орехами, нарезанная тончайшими лепестками салями и пахучий салат из сельдерея.
— Прошу, ваше сиятельство! — церемонно сказал Кортец по-французски и широким жестом указал на стул. — Не зная, что вы любите, я решил положиться на свой вкус.
— И мой, месье! — добавила Мадлен, посылая Джейку сияющий взгляд.
— Да, я советовался с Мадлен, — сознался Кортец. — Она была бы неплохой, хозяйкой…
— Благодарю вас, мадемуазель, — сказал Джейк и сел за стол.
Мадлен повернулась, чтобы уйти, но ее остановил Кортец:
— Как там у Барб? Все сделано, как я велел?
— Рагу изумительное, месье! — с напускным восторгом пропела Мадлен.
— А подливка?…
— Сливки, вино, коринфский изюм и корица, месье. Все так, как вы любите.
От предвкушаемого удовольствия Кортец раздул ноздри.
— Люблю поесть, душа моя! Гублю себя! Врачи запретили, но не могу! В жратве я романтик… А относительно Пентагона и прочего вы не думайте. Если даже вы шпион, я не стану доносить на вас русским. Мне на них наплевать. Но выгоню вас обязательно. Если же вы честный жулик — помогу, ибо ваша затея мне нравится. В таких делах я тоже романтик.
— Мистер Грегг сказал: «Педро Кортец умеет увлекаться и не теряет при этом головы», — льстиво произнес Джейк.
— Старый плут! Он меня хорошо знает! — воскликнул Кортец, наливая в рюмки вино.
— Я никогда и ничего не пью, месье. Но с вами выпью с удовольствием.
— За Ивана Грозного и за его библиотеку! — воскликнул Кортец и понюхал вино. — Экстра!
Они выпили и закусили ломтиками салями.
— Возьмите паштету, Джейк, — предложил Кортец, — он сделан по моему сценарию. И вообще, во мне погиб величайший в мире кулинар. Да-да!
Однако блаженное состояние, в которое сейчас погрузились все семь пудов существа месье Кортеца, не лишало его способности мыслить практически.
