А. Эксквемелин - Пираты Америки
Стоит растянуть на берегу для просушки шкуру, и кайманы тут как тут. Они затягивают ее на дно и придавливают камнем. Потом дожидаются, пока шкура облысеет. Все это я видел воочию. Теперь мне хотелось бы рассказать о них то, что мне довелось услышать, хотя ни один из сочинителей, писавших о кайманах, таких сведений никогда еще не сообщал. Один вполне достойный доверия человек рассказал как-то мне, что однажды он залез в воду, чтобы промыть шкуру. Появился кайман, Схватил ее зубами и потянул ко дну. Полюбопытствовав, что же станет делать кайман, этот человек позволил ему схватить шкуру и, держа ее за конец, изготовился нырнуть вслед за ним, зажав в зубах острый нож. Но не тут-то было. Кайман вырвал шкуру. В прозрачной воде было ясно видно, что делал кайман. Человек ударил крокодила ножом в брюхо, и тот пошел ко дну и вскоре околел от раны. Мой приятель вытащил его на берег и нашел у него в брюхе камни общим весом по меньшей мере фунтов на сто, самый маленький из них был величиной с кулак. Укрыться от преследования эти звери не могут: ведь даже если им удается скрыться от глаз преследователя, их выдает неприятный запах мускуса. Мускусные железы расположены у них под шкурой: две – у горла, еще две – чуть пониже и еще две – на лапах. На кайманов специально охотятся, чтобы добыть эти железы и продать их в Европу.
Кайманы вылупливаются из яйца. Яйца они кладут раз в год, в мае месяце, прямо на прибрежный песок, зарывают их туда своими лапами. По размерам эти яйца такие же, как гусиные. Скорлупа у них шероховатая. В яйцах есть желток и белок, словно в птичьих, да и на вкус они вполне приемлемы. Из отложенных яиц вылупливаются маленькие кайманы, похожие на цыплят. Они тотчас же бросаются к воде и плавают уже на девятый день после рождения. Их матери в отличие от птиц прячут своих детенышей не под лапами – они просто их берут в пасть. Днем, когда погода хорошая, они выпускают малышей погреться на песке на солнце. Те вылезают и играют близ матери. Однако в случае малейшей опасности детеныши тотчас же скрываются. Я сам видел, как такие детеныши грелись на противоположном берегу у самой воды. Я бросил камень – и все они моментально забрались матери в пасть. Кайманов, которых я здесь описал, иногда попросту называют крокодилами.
Глава пятая, повествующая о различных животных, населяющих остров Эспаньолу, всевозможных птицах, а также о французских буканьерах и плантаторах
Остров этот богат и славен не только множеством дикорастущих плодовых деревьев, но и прекрасными землями, на которых растет все, что ни посеешь. Он изобилует и четвероногими: лошадьми, дикими свиньями, дикими быками и коровами, животные используются не только пропитания ради, но с их помощью жители возделывают поля. На острове много и диких собак, беспощадно уничтожающих других животных. Стоит только телятам и жеребятам отбиться от стада, как собаки набрасываются на них, и если кто-либо не придет на помощь, то тут же пожирают свою добычу. Носятся они стаями, в которых бывает по пятьдесят или шестьдесят собак, и отваживаются нападать даже на стада диких свиней, выхватывая из стада по две или три свиньи.
Как-то раз один буканьер, которому я никак не желал поверить на слово, решил показать мне необычайно интересную вещь. Мы отправились с ним на охоту и услышали топот диких собак, окружавших стадо свиней. Мы тут же приказали слуге отвести наших собак подальше, а сами пошли вперед, держа ружья наизготовку. Подобравшись поближе, мы залезли на дерево и оттуда отчетливо увидели, как собаки окружили одну из свиней, бросившуюся к дереву. Дикая свинья встала на задние ноги, прижалась к стволу и отбивалась от собак клыками, причем те собаки, которым довелось пострадать от ее клыков, больше уже в драку не лезли. Битва продолжалась по крайней мере час. Наконец свинья решила дать деру, но тут одна из собак изловчилась, подобралась сзади и укусила ее. В то же мгновение остальные впились ей в горло и загрызли. Как только свинья перестала шевелиться, все собаки отскочили и залегли вокруг туши. Но стоило появиться собаке-наводчице и вонзить зубы в тушу, как все собаки бросились на тушу и сожрали за каких-нибудь полчаса.
Нужно сказать, что у животных существуют довольно строгие законы, подобные человеческим: они, например, оказывают некоторым особям из своей среды знаки рабского почтения, и именно так поступили собаки в случае с этой дикой свиньей. Человек, который сопровождал меня, рассказал, что ему частенько приходилось наблюдать, что в любой стае есть собака, которая всегда выбегает вперед, принюхивается, и коли почует добычу, то лает раз пять или шесть. Если никто не появляется, она принимается за работу сама. То же самое я замечал и у прирученных собак. Ведь любой охотник держит особую гончую собаку, которая выискивает дичь. Найдя ее, она возвращается к охотнику и ждет, пока тот не убьет дичь и не кинет ей подачки. После этого она снова убегает, в то время как все остальные собаки остаются подле охотника.
Когда губернатор острова Тортуги мосье Бертран д'Ожерон дознался, что дикие собаки приносят неисчислимые беды, нападая на стада диких свиней, и охотникам становится все труднее снабжать жителей плантаций мясом, он немало потрудился, чтобы найти средства избавления от этой напасти. В конце концов в 1668 году он выписал из Франции яд. Когда его доставили, губернатор приказал умертвить несколько лошадей, рассечь их туши и пропитать мясо ядом. Ждали целых шесть месяцев, но собак на острове меньше не стало. Выяснилось, что собак можно приручать. Бывали случаи, что охотники находили собачьи выводки, забирали щенят домой и воспитывали их. Подросших щенков затем брали на охоту.
Но может быть, любознательный читатель сгорает от желания узнать, когда появились на острове эти дикие собаки? Поэтому я поведаю обо всем, что мне известно на этот счет. Когда испанцы захватили остров Эспаньолу, на нем было множество индейцев. Те скоро поняли, что испанцы лишь болтают о дружбе, а на самом деле стремятся поработить их. Они восстали против испанских властей и нанесли им большой ущерб; после этого испанцы истребили буквально всех индейцев. Если кому-нибудь удавалось спрятаться в зарослях, испанцы натравливали собак на индейцев. Догнав индейцев, испанцы рубили их на куски и бросали на съедение собакам, стремясь запугать остальных, чтобы они никогда больше не появлялись в этих местах. Многие из тех, кто спрятался в скалах, погибли от голода. Я собственными глазами видел в скалах пещеру, забитую трупами. По самому скромному подсчету, их там было больше ста. Во время охоты такие пещеры попадаются довольно часто. Когда индейцы полностью исчезли, испанцы бросили своих собак, и они довольно скоро одичали. Так, собственно, там и появились дикие собаки, ибо до этого на острове не было ни одной.
Лошадиnote 40, которые водятся на острове Эспаньола, невелики. Туловище у них короткое, голова крупная, шея длинная, ляжки толстые – словом, красоты никакой. Они пасутся стадами по две или три сотни голов, и если кого-нибудь завидят, то вожак, который всегда держится впереди стада, словно истинный капитан, подпускает его шагов на пятьдесят или шестьдесят, фыркает и пускается наутек, а за ним устремляется все стадо. Этих лошадей можно довольно легко приручить. Охотники ловят их ради шкур, которые сбывают на берегу моря. На тропинках, по которым обычно ходят стада, натягивают веревки с петлями, и лошади запутываются в них. Тогда их связывают и убивают. Некоторых, впрочем, оставляют в живых, чтобы приручить, и буквально дней через восемь они уже ходят в упряжке не хуже крестьянских лошадей, словно никогда не делали ничего другого.
Не меньше на острове и диких быков и коров, но стада их постепенно редеют, потому что их на каждом шагу поджидают опасности. Их истребляют любым способом и испанцы, ослепленные ненавистью к французам, и дикие собаки, которые пожирают телят, и французские буканьеры. Эти животные довольно крупные и очень злые, когда их преследуют или причиняют им боль, но при встрече с врагом они прежде всего стремятся спастись бегством. Их шкура достигает одиннадцати, двенадцати и тринадцати футов в длину.
Для меня загадка, почему быки и дикие свиньи вообще сохранились на острове Эспаньола: ведь с 80-х годов ежедневно и испанцы, и французы истребляли по полторы тысячи диких свиней. Я убежден, что французы в этом смысле преуспевали больше испанцев. И тем не менее свиней все равно на диво много. Они очень крупные и чаще всего черного цвета, хотя встречаются и другие расцветки. Обычно дикие свиньи пасутся стадами голов по пятьдесят – шестьдесят и, завидев людей, убегают. При этом поросята устремляются вслед за матерями, не отставая от них ни на шаг. Если на них нападают собаки, каждый спасается как может. Диких свиней вполне можно приручить. Я это видел собственными глазами. Однажды мы нашли в кустах несколько маленьких поросят и решили вырастить их на мясо. Когда поросята подросли, они стали бегать за нами, как щенята. Встречая диких свиней, они сперва перехрюкивались с ними, а затем бросались на них, словно собаки.
