Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив - Фрост Шарлотта

Женька, по самый нос укутанный в шарф из мериносовой шерсти, щурил покрасневшие глаза. Лицо его осунулось.

– Ну вот что будет делать человечество, если ему, как нам сейчас, отключат интернет? – мрачно спросил он, смахивая с челки пушистый снег. – Вы когда-нибудь об этом задумывались?

– Да, конечно… – кивнула Мари и потерла ноющие виски. Этой ночью они почти не спали. – Произойдет откат в ламповую эпоху.

Леонид кинул на них косой взгляд.

– Друзья, что это с вами? – с упреком спросил он. – У нас три убийства. А вы…

– А что тут удивляться? При шоке рано или поздно срабатывает защитная реакция, – с авторитетным видом заявил Женька. – Мозг пытается отвлечься, абстрагироваться от ситуации, чтобы выжить. Лично я больше не могу говорить о трупах! Я желаю только одного: выбраться поскорее из этого сумасшедшего дома! Вызвать полицию, спасателей, вертолет… Да хоть джинна на персидском ковре-самолете, в конце концов! А для этого нам нужна связь… Потому мы и пришли сюда, а не сидим в тепле на диване. – Женька поежился. – Нас отбросило этим дурацким снегопадом на несколько веков назад! Чертова погода…

Мари подумала, что Женька совершенно прав. Первый шок после того, как они вчера нашли тело Рона, уже отступил. А на его место пришло холодное безразличие, лишь что-то и продолжало глухо ныть в районе онемевшего сердца. Казалось бы, именно сейчас паника должна была полностью завладеть разумом. Читать о преступлениях в книгах и видеть их собственными глазами, совсем рядом, – разные вещи. Но именно в этот момент, после третьей трагедии, страх решил покинуть ее. Осталась лишь злость и твердая решимость во что бы то ни стало найти того, кто так безжалостно, так беспощадно обрывает тонкие трепещущие нити чужих жизней.

Пусть мертвые и не были воплощением высокого человеческого идеала, но все же они были людьми. А любой огонек жизни, робко пульсирующий среди черного безмолвия Вселенной, бесценен.

Женька сдвинул с места тугой засов лыжного домика, чуть приоткрыл дверь и тут же отпрыгнул назад, зажмурившись и выставив перед лицом руки. Через несколько секунд плечи его немного расслабились, он приоткрыл правый глаз и сделал робкий шажок вперед, все еще держа руки перед собой, и опасливо заглянул во мрак.

Кинул взгляд на спортсмена.

– Леонид, давай сначала ты, – пробормотал он.

– Ну, не трусь… – Леонид улыбнулся, потрепал его по плечу и шагнул вперед, вглядываясь в полумрак.

Внутри было темно и сыро, пахло прелой соломой и машинным маслом.

Он включил фонарик и быстро осмотрел углы.

– Никого. Заходите, – сказал он.

Женька переступил порог.

Домик был битком набит всяким хламом. На полках и в углах лежали веревки, шестеренки и мотки разноцветной проволоки, на стенах висели ряды инструментов, а в углу валялись чьи-то лыжи. Мари подошла ближе, опустилась на корточки. Склонила голову набок, задумчиво нахмурилась.

Женька поежился.

– Слава богу, что тут никого нет. Моя нервная система не выдержала бы четвертого трупа… Бр-р-р, как же тут сыро! И ни капли не теплее, чем на улице! Доисторический сарай. Ни света, ни отопления! Зиггер говорил, что нам нужно назад в каменный век… – продолжил он. – Но как можно полностью отказаться от техники, от удобств, от базового комфорта, в конце концов? – Он покачал головой и подошел к рядам инструментов, развешанных на стене. – Мы здесь всего лишь пару дней без интернета, а весь мир уже полетел в тартарары!

Леонид потер щетину на щеке и сказал:

– Я бы сказал, что мир полетел в тартарары не из-за отсутствия интернета, а по иным причинам. И знаешь, я только сейчас, прожив пару дней без сети, начинаю понимать, какую уйму бессмыслицы мы невольно поглощаем изо дня в день… – Он покачал головой. – А если говорить о неолуддитах, то некоторые сторонники замедления прогресса предлагают отказаться не от всей техники, а только от устройств, которые хранят в своей памяти какую-то программу…

Женька вздохнул.

– То есть от устройств с архитектурой фон Неймана? Э, нет. Я все равно не согласен! Я на цифровой шаббат не подписывался. У меня дома в гараже есть своя лаборатория на случай чрезвычайного положения, чтоб ты знал. Запасы воды, обогреватели на независимых источниках… Если вдруг что, я все равно останусь верен технологиям нашей эпохи. Я за комфорт! – Он продолжил копаться в проводах. – Сокровищ у хозяина тут навалом! Красота… Да, хоть в чем-то нам повезло! Есть шанс найти то, что нужно.

– Слушай, Евгений, пока ты ищешь свои шаманские бубны, чтобы наколдовать нам интернет, давай мы выясним одну вещь: где тебя все-таки носило в ночь смерти доктора Косты? Я, конечно, не герр Мюллер, которому ты в связи с этим кажешься многообещающим подозреваемым, но все-таки… Ты же не на кухню ходил, ведь так? Признавайся!

– Как это не на кухню? – возмутился Женька. – Конечно, на кухню! К холодильнику! За едой! Это же форменное безобразие: ни одного автомата с продуктами в коридоре… Я вам не галапагосская черепаха, чтобы так долго обходиться без пищи и воды!

– Брось выдумывать, Евгений, – улыбнулась Мари. – У тебя даже здесь под кроватью уже лежат запасы пропитания, которых хватит, чтобы пережить всемирный потоп. Если автономные генераторы откажут и мы останемся без тепла и света, голод нам благодаря тебе точно не грозит. Так что ты не за едой ходил. Не тяни, признавайся…

Женька засопел. Он отер тыльной стороной пухлой кисти пот с лица и нахмурился, отчего на лбу у него появились трагические складки.

– Вам все равно не понять! – Он махнул рукой.

– Не томи, Евгений. – Мари была неумолима. – Поведай нам тайну своего сердца.

Женька потер шею и нахмурил лоб еще больше.

– Вы не разделяете моих возвышенных порывов, связанных со священным искусством сочетания элементов, – пробурчал он недовольно. – С алхимией, которая творит чудеса и волшебно влияет на органы чувств… Кулинария – это удел избранных! А вы еще ругаться начнете…

Он отвел взгляд в сторону и стал раскачиваться на носках, делая вид, что рассматривает пол. Потом совсем отвернулся и начал вытаскивать из горы железок длинный кабель.

Леонид озадаченно потер подбородок.

– Не начнем, конечно. Рассказывай. Что ты делал-то, не пойму никак?

Женька тяжело вздохнул и опустил веки.

– Ходил на кухню, пытался найти рецепт «Захера», – пробурчал он.

Мари прыснула.

– Мы могли бы и сами догадаться, – проговорила она сквозь смех.

Женька неодобрительно нахмурился.

– И как? – спросила она.

– Безуспешно… – Приятель еще больше помрачнел. Уголки его губ поползли вниз. – Никогда не сбыться моей золотой мечте  – кондитерской на Rue Montorgueil 92,  – вздохнул он и шмыгнул носом. – Наверное, повар, этот мудрец, хранит все свои рецепты вот тут… – Он постучал себя пальцем по голове и опустил плечи.

Женька выглядел таким несчастным, что Мари, наконец, перестала смеяться. Она вытерла набежавшие на глаза слезы и вздохнула. Казалось, со смехом ушла и часть страшного напряжения последних дней, и ей стало чуть легче.

– Ладно, кто я такая, чтобы становиться между человеком и его заветной мечтой? – Она широко улыбнулась и потрепала приятеля по плечу. – Я уверена, друг мой Евгений, однажды обязательно сбудется все, о чем мы мечтаем. Рано или поздно, так или иначе. Я в тебя верю.

Женька сразу же расслабился, лицо его просветлело. Он глянул на Мари, как на Санта-Клауса, обещающего ему долгожданный подарок на Новый год, и легко взвалил на плечо связку проводов.

– Тогда вперед! – бодро сказал он. – Нужно поскорее восстановить связь и вызвать помощь. Пора удирать из этого зловещего места! Ты как хочешь, Мари, а я сразу в Барселону! И тебе советую.

Мари улыбнулась.

Она ступила вслед за Женькой к выходу и напоследок окинула взглядом лыжный домик. Тут внимание ее привлек пустующий гвоздь на стене между другими инструментами.

– Так-так-так, – сказала она, подавшись вперед. – А вот отсюда привидение взяло пассатижи! Смотрите, справа и слева тоже пассатижи, но другого размера.