Uncharted: Четвёртый лабиринт (ЛП) - Голден Кристофер

В тот миг Дрейк почувствовал, как в нём проснулась странная, безумная покорность. Не смерти, но судьбе. В его голове заиграла старая песня, которую время от времени включал Салли: «Свобода — это просто другое слово для «нечего терять». До этого момента он не понимал, насколько это правильные слова. Свободный, опьянённый собственным ужасом и надеждой, он взял Джаду за руку, и они побежали к выходу из туннеля, ринувшись на уступ. Их руки расцепились в тот самый миг, когда они достигли края, а затем они на полной скорости прыгнули через двенадцатифутовую пропасть.

На мгновение Дрейк почувствовал невесомость; внизу были острые скалы, а высоко вверху виднелись полоски лунного света. А затем в дело вступила гравитация, и они начали падать. Он замахал руками, чтобы сохранить равновесие в воздухе, а затем врезался в дальнюю стену, ударившись о неё головой. Нейт соскользнул на уступ, развернулся и увидел, как Джада приземлилась на живот, её ноги свешивались над зияющей внизу темнотой. Пальцы девушки начали царапать камень в поисках опоры, но не нашли её, и он понял, что она сейчас сорвётся, понял, что она умрёт, разбившись о скалы и истекая кровью.

Дрейк схватил её за запястье, наклоняя своё тело назад, чтобы его не утащило за ней. Он упёрся каблуком ботинка в остатки опоры, которая когда-то поддерживала этот конец отсутствующего моста. Скалистый уступ ободрал ему спину и ноги, пока он втаскивал, а затем они на мгновение замерли, и их сердца колотились в унисон. Внезапно шальная пуля ударила в стену над ними, разбрасывая крошечные осколки камня, и они снова зашевелились. Дрейк спихнул с себя Джаду, они оба встали на колени, чтобы посмотреть на сцену, разыгрывающуюся на той стороне ущелья.

С полдюжины людей в капюшонах всё ещё карабкались по стене под противоположным уступом. Многие лежали мёртвыми, скорчившись в кровавых грудах вокруг наёмников и хранителей, которые всё ещё отчаянно пытались перебить друг друга. Оливия оставалась прижатой к стене; Перкинс заслонял её собой от людей в капюшонах. По меньшей мере пятеро наёмников были выведены из строя, ранены или убиты — он предположил, что, вероятнее всего, последнее. Хранители Сокрытого Слова не походили на тех, кто оставляет раненых.

Неожиданно Хенриксен издал первобытный, яростный рёв и схватил человека в капюшоне, который пытался его прикончить. Крупный норвежец, светловолосый силуэт, выхваченный светом чужого фонаря, дважды ударил человека в капюшоне о стену, затем приложившись и в третий раз. Эхо треска костей смешалось со звуками смерти и битвы, а затем Хенриксен швырнул этого убийцу в ущелье.

После этого он развернулся и уставился прямо на Дрейка.

— Он смотрит на… — начала Джада.

— На нас, — согласился Дрейк, вставая и махая ему рукой. — Прыгай! Это твой единственный шанс!

— Что ты делаешь? — потребовала ответа Джада.

Но пока она говорила, Хенриксен быстро наклонился, выхватил оружие у мёртвого наёмника, закинул его за спину и отступил на пару шагов, прежде чем рвануть к краю.

Оливия закричала и, оттолкнув Перкинса, прицелилась и выстрелила, пока Хенриксен был в воздухе.

Норвежец врезался в стену и чуть не упал назад в ущелье, но Дрейк его удержал. Только тогда Нейт понял, что Оливия промахнулась. На той стороне пропасти она взвизгнула от ярости и начала стрелять по всей троице. К ней всё ещё пытались прорваться люди в капюшонах, чтобы перерезать ей горло, но её больше заботило, чтобы сначала умерли эти трое.

Перкинс отбросил её назад к стене, спасая от клинка, который со свистом пронёсся по воздуху и едва не угодил ей в грудь. Но это действие стоило ему жизни: когда он развернулся, чтобы прицелиться, на него набросились двое в капюшонах; их клинки взлетали и опускались, кровь забрызгала линзу его фонаря, и луч потемнел от пятен.

И всё же, расклад сил изменился. У штурмовых винтовок бывает такой эффект. Последние несколько людей в капюшонах перелезли через край уступа и были застрелены, не успев сделать и нескольких шагов. Наёмники в этой схватке побеждали, но в любом случае Дрейк знал, что ему, Джаде и Хенриксену нужно убираться отсюда.

— Нам нельзя здесь оставаться! — крикнул он.

Хенриксен бросил последний полный ненависти взгляд на Оливию, а затем все трое рванулись ко входу в туннель, рядом с опорами давно разрушенного моста.

— Взять их! — орала Оливия кому-то. — Идите туда и убейте этих мерзавцев!

Забегая в туннель, Дрейк, как ему показалось, услышал позади голос Массарского.

— Вы с ума сошли, леди! Никто туда не допрыгнет! Для этого надо быть либо психом, либо в безвыходном положении, а мы ни те, ни другие. Они не смогут выбраться, не пройдя мимо нас.

Он говорил что-то ещё, но когда Дрейк, Джада и Хенриксен углубились в запутанный узел туннелей по ту сторону ущелья, голоса стали приглушёнными, и теперь они слышали лишь выстрелы.

У Хенриксена не было фонаря, но Дрейк и Джада освещали ему путь впереди. Они продвигались молча, как и раньше, натыкаясь на развилки и двери, узкие проходы и тупики, но к этому моменту они стали настоящими экспертами в навигации по лабиринтам, и если они и выбирали неверное направление, то ненадолго.

Вскоре они оставили эхо выстрелов и убийств позади, но Дрейк знал, что опасность в конце концов их догонит, а он не имел ни малейшего понятия, что они будут делать, когда это случится.

В ещё одном кусочке ада — эти пыточные комнаты были словно камеры в сердце этого дьявольского лабиринта — они остановились, чтобы перевести дух. Дрейк и Джада прислонились к краям входного прохода, пока Хенриксен ходил по отвратительной пещере, неосмотрительно заходя в тень.

— Посветите-ка сюда! — попросил он.

Джада проигнорировала его, поэтому Дрейк поднял свой фонарь. Хенриксен стоял к ним спиной, уставившись на огромный механизм, состоявший из гигантского каменного колеса с крюками, торчавшими из скалы. Колесо потемнело от вековой крови, но Дрейку показалось, что он уловил в воздухе медный запах. Он задался вопросом, может ли у боли быть призрак, может ли смрад человеческих страданий преследовать место даже тогда, когда самые стойкие души давно его покинули.

Он хотел выбраться из Четвёртого лабиринта. Из Диюя. Больше его не волновали ни золото, ни сокровища. С того момента, как утащили Салли, вся эта работа свелась к тому, чтобы вернуть лучшего друга живым, но чувство приключения и обещание золота всё же сохраняли некую второстепенную притягательность где-то в глубине его сознания. Но теперь этого больше не было.

— Эй! — прошептала Джада.

Дрейк взглянул на неё. В свете их фонарей он увидел, как пурпурные пряди выбились из её хвоста. Тому, кто не был рядом с ней в последние дни, она могла бы показаться хрупкой, но Дрейку девушка казалась сильной, словно выкованной в огне.

— Спасибо, — сказала она.

Дрейк не чувствовал, что заслуживает её благодарности. Что он сделал для неё, кроме того, что был рядом, пока вокруг неё умирали люди, пока она впервые в жизни отняла жизнь, пока у неё украли крёстного, а мачеха её предала? Он не мог вернуть её отца к жизни.

Лучшее, что он мог сделать, — это закончить работу, которую они начали.

— Всегда пожалуйста, — ответил он, ухмыляясь. — Ни с кем другим я бы не хотел отправляться на такое самоубийственное задание.

Джада оттолкнулась от стены и замахнулась, чтобы его ударить.

— Хватит! — крикнул Дрейк, вскинув руки в знак капитуляции.

Джада улыбнулась.

— Крутой парень. — Затем она подошла к Хенриксену. — Так, Тир. Пора рассказать нам, что это, чёрт возьми, было там, наверху.

Хенриксен обернулся, всё ещё стоя в круге света от фонаря Дрейка. Он понурил голову; под глазами залегли тени, и это делало его лет на сто старше.

— Я никогда не думал, что она зайдёт так далеко, — пробормотал он. Подняв голову, он устремил на Джаду свой скорбный взор. — Сегодня на моих руках впервые появилась кровь.

— Добро пожаловать в клуб, — буркнула она в ответ. Джада пыталась говорить беззаботно, но Дрейк услышал в её голосе боль. — Но вы далеко не невинны! Вся ваша карьера строилась на том, чтобы делать всё возможное для достижения желаемого. Если вы никогда никого не убивали и не приказывали убить, я всё равно готова поспорить, что из-за вас и раньше гибли люди.