Владислав Глушков - Клинок Судеб
— Тогда рассказывай, щенок, зачем искал меня, — улыбка исчезла с лица Сигурда.
— Я не тебя искал, я искал работу, а работа у тебя должна быть. Ты воюешь, значит тебе нужно оружие, и я знаю, что хорошего кузнеца тебе здесь не найти.
— А ты дерзок парень, — Сигурд с интересом посмотрел на Ядрея. — Допустим ты прав, и мне действительно нужен кузнец.
— Я прав, ты же искал меня.
— Не перебивай меня, щенок! — Сигурд сорвался на крик, он не понимал, почему парень пришёл к нему сам, а когда он кого-то не понимал, он его боялся. — Да, мне нужен кузнец, но почему ты думаешь, что я тебя искал для этого, и что твоё мастерство удовлетворит мои потребности.
— Я не думаю, я знаю. Я знаю то, что делать вот те обрубки, которыми вооружена половина твоей армии, способны многие недоучки, которых ты подобрал в разорённых тобой селениях. Но тебя интересует не они, тебя интересует работа, которую начал мой дед, и которую он не успел закончить, именно поэтому Родгар не убил меня и привёл к вам в племя, именно поэтому он отдал меня на кузню к Крохар. И именно поэтому ты искал меня.
— Ты прозорлив, мальчишка, но и я не дурак, я закую тебя в цепи, и ты будешь делать всё то, что я тебе велю.
— Но тогда ты никогда не дождёшься, окончания работы вот над тем клинком, который висит у тебя на боку.
— А зачем тебе нужно, что бы работа была закончена?
— Меня не интересует окончание работы как таковой, меня интересует плата, которую ты дашь мне за её окончание.
— Ха! И на что ты рассчитываешь?
— Конечно на золото, ведь у тебя оно есть, ты разорил уже не одно селение и у тебя есть то, что может обеспечить мою дальнейшую безбедную жизнь.
— А ты не так прост, как мне казался. Хорошо, допустим, я соглашусь и не просто сохраню тебе жизнь, но ещё заплачу и золотом.
— Ты согласишься, потому, что тебе нужна эта работа.
— Допустим. И сколько ты хочешь за свою работу золота?
— Столько, сколько унесёт мой конь, и сколько он сможет донести до стран солнца. Мне надоели эти холодные края, я хочу уйти туда, где когда-то жили мои предки.
— Но та работа не стоит столько.
— Она стоит большего, но если ты считаешь, что это дорого, я готов отказаться и идти искать работу в другой стороне.
— Нет, я согласен, — несколько поспешно, чем того требовалось, ответил Сигурд, — но кроме этой работы ты сделаешь мне ещё тысячу мечей, хороших мечей для моего войска, а не тех, как ты выразился обрубков, которые делают мои кузнецы.
— Это потребует много времени.
— У тебя его много, до самой смерти, — рассмеялся Сигурд. — И ещё один последний вопрос. Зачем ты притащил с собой эту ведьму?
— Это моя жена, — не моргнув глазом, ответил Ядрей, — и она будет со мной, как и положено верной и преданной жене.
— Вот дела, да ты парень действительно не прост. Её отец вырезал всю твою семью, ты не в жёны должен был её брать, а повесить на первом суку. Или хотя бы зарезать. А ты с ней породнился.
— Не её отец виновен в смерти моей семьи и моего рода. Ты тому виной, и твой меч сделал это, а её отец уже поплатился за ту смерть, которую он принёс, — зло ответил Ядрей, — но он ещё и сохранил мою жизнь, он привёл меня в своё племя и дал имя, племя приняло меня как своего, а ты убил и их. Ты мой враг, и твоей смерти я жажду больше всего, твою кровь я готов пить, как самый сладкий напиток. Но я сержу свой гнев, я сделаю работу и уйду, оставив тебе, твою поганую жизнь. Но только до той поры, пока ты вновь не возникнешь на моём пути.
— Ты, как я посмотрю, храбр и безумен, прийти в логово к волкам и угрожать им расправой. Нет, парень твоя жизнь закончится очень быстро. Но я тоже знаю законы. Я не стану тебя убивать, коль заключил с тобой сделку. Я приму твою работу и выплачу тебе твои деньги. Но с того момента, как ты покинешь ущелье, я не отвечаю больше за твою жизнь и свои обязательства, равно как и не отвечаю за них, в том случае, если ты нарушишь условия договора и только попытаешься сделать не то, что должен. Ты меня понял?
— Я тебя понял, и принимаю условия сделки.
— Тогда отведите его в кузню, и дайте всё, что он потребует, — приказал Сигурд своим людям.
— Мне ещё нужен будет подмастерья. У тебя есть такой?
— Есть, вот он, — указал Сигурд не стоявшего немного в отдалении и в тени трона человека. — Он будет работать с тобой, и будет следить за тем, что бы ты делал всё так, как надо. — Человек вышел на свет, это был Вилянт, парень, который часто приходил в кузню к Крохару.
— Пускай будет он, — с некоторым удивлением, согласился Ядрей.
— Тогда идите, вы мне больше не интересны. Когда закончишь работы над мечами, я приду.
Он больше не обращал внимания на Ядрея и Сингу. Пока они казались, ему не интересны. Этот выскочка, действительно уверовал в своё величие, основанное на собственном высокомерии и жестокости, и страхе, в котором он держал всех тех, кто окружал его.
— Вкусивший крови не насытится, — прочитал Семён. — Но это написано на Латыни, да ещё и готическим шрифтом. Как могла здесь появиться такая надпись, и вообще, какой хоть нынче год?
— Нынче? Пятьсот пятнадцатый год от начала времени.
Глава 28
Алиса лежала на кровати с широко раскрытыми глазами и пыталась понять, что происходит. Как это она вдруг опять оказалась там. Почему было два Семёна и кто такая Синга, которая так властно с ней разговаривала. Она лежала, раскинувшись на покрывале, тело приятно обдувалось свежим потоком воздуха, доносившимся из кондиционера.
«Что же это такое за наваждение? — думала девушка. — Как так может быть, что бы их было двое, да и второй, а точнее по моей классификации первый вёл себя не совсем правильно. Как он мог вот так запросто висеть над лошадью? А Синга, кто она такая, почему вдруг я оказалась в ней, внутри, как она выразилась, и почему она запретила мне что-либо говорить? Нет, всё здесь не так, как должно быть, — решила девушка, и тут же вдруг вновь нахлынули воспоминания из детства».
Она сидела в лесной избушке, старуха, к которой они с дедом Макаром только что пришли, поставила перед девчушкой большую деревянную миску, полностью наполненную душистой лесной малиной, рядышком другую, чуть меньше, в ней был золотистый, пухнущий полевыми цветами мёд. А мисками последовал глиняный кувшин с молоком, большая глиняная кружка и деревянная ложка, а в довершение всего только что вынутый из печи и нарезанный большими скибками чёрный хлеб. Это была не еда, это была царская еда. Алиса вяла краюху хлебы с хрустящей, ещё совсем тёплой коркой, макнула его в мёд, и, стараясь не обронить ни одной янтарной капли на стол поднесла ко рту, откусила и тут же запила холодным, из погреба молоком, зажмурилась от удовольствия, зачерпнула из миски ложкой малину и тоже отправила в рот. Ягода там уже не вмещалась, но нужно было постараться. Щёки девчонки разулись. Она с трудом пережёвывала всё, что попала в рот, стараясь смешать воедино вкусы и получить тот единственный, незабываемый вкус деревенского лета.
