Александр Шейнин - Полынов уходит из прошлого
— Да пока ничего... До вашего брата не обращаюсь... Авось и помру без вашей помощи.
Он старчески засмеялся, обнажая рот, с двумя, правда не полными, рядами желтоватых, но довольно еще крепких зубов.
— Аппетит как? Что едите?
Лицо Ивана Кондратьевича сразу стало серьезным:
— Вот тут я с медициной расхожусь... Мне говорят, мяса надо меньше, а я как его не поем, так немощь чувствую... То ли привычка, то ли еще что, а только я без него не могу.
— Пожалуйста, расскажите подробнее, что вы за день съедаете?
— По-разному бывает... День на день не приходится.
— Ну, хорошо... Значит, мясо едите?... Какое?
Вопрос был далеко не праздный. По-моему глубокому убеждению, питание является одним из важнейших факторов в вопросе о человеческом долголетии.
Взять хотя бы мясо, которое содержит большое количество белков, так необходимых организму. О его употреблении, особенно в старческом возрасте, существует мнение, что оно по ряду причин противопоказано.
Так ли это? Ведь характерным признаком старости является уменьшение количества азота в организме. А это приводит к мышечному истощению, быстрой утомляемости, общей немощности.
А ведь именно с белками, которых много в мясе, и поступает азот в организм.
Вот почему я не удивился, когда Глазков сообщил, что мясо (причем, как дальше он разъяснил, не жирное, самое постное) входит обязательно в рацион его дневного питания.
Иван Кондратьевич оказался на редкость наблюдательным человеком, то ли интуитивно, на основании собственных ощущений, то ли с помощью врачей и прочитанного, он умело составил свой пищевой режим.
В него входят, как он сам рассказывал: рыба, картофель, капуста, также богатые белками. А вот мучной пищи он употребляет очень мало, сливочного масла, сметаны не любит, а кислого молока ежедневно выпивает целую кринку, летом питается, главным образом, свежими овощами и фруктами.
Я невольно подумал, как все это верно. Только в одном Иван Кондратьевич озадачил меня. Вместо подсолнечного или горчичного масла, он употреблял кукурузное, которое ему систематически присылает из Краснодарского края второй его внук, работающий на заводе.
Такого масла я не знал и сделал в блокноте у себя пометку. Но важно, что и оно принадлежит к растительным жирам.
Простились мы с долгожителем самым сердечным образом, я пообещал приехать к нему еще раз и не на один день...
НЕПРИЯТНЫЙ РАЗГОВОР
В мае начались решающие дни опробования мотора Щербакова. Михаил и Лена жили только этим.
Когда поздно ночью он являлся с завода усталый, голодный, а нередко и раздраженный, Лена молча накрывала на стол, терпеливо ожидая, когда он заговорит.
Поев, Щербаков быстро отходил. Неудачи и промахи, а их было немало, как во всяком новом деле, уже не сердили его.
Он с благодарностью смотрел на Лену, которая с сосредоточенным видом собирала тарелки, говорил:
— Леночка, давай я их помою.
Она целовала его:
— Спасибо, но я не устала.
Он шел за ней на кухню и, пока она возилась с посудой, возбужденно рассказывал:
— Ты, понимаешь, Леночка, никак не ладится зажигание...
Она имела смутное представление о зажигании, но ей нравилось, что Михаил делится с ней своими радостями и неудачами.
— Ну и что же ты думаешь делать?
— Вероятно, неудачно поставлено магнето, завтра проверю...
Но однажды Михаил вернулся домой значительно раньше обычного, радостный и возбужденный.
Только Лена открыла дверь, как он схватил жену на руки, крепко расцеловал и пронес в комнату.
— Все, Леночка... Сегодня приемочная комиссия приняла мотор, признала годным для испытаний в естественных условиях.
— Поздравляю...
Молодая женщина сама сияла так, словно именно она добилась такого успеха.
— К концу мая будет готов корпус лодки, в июне мы отправляемся в поход. Так что заранее подавай заявление об отпуске...
Помыв руки, Михаил с аппетитом принялся за грибной суп.
— Кто же с нами поедет?
— Мы с тобой — раз, вернее два, Владимир Власов, ты его знаешь, у нас в цехе работает — три, кажется, Нина хотела — это будет четыре, ну хорошо бы и Павла Полынова... пять человек, как раз необходимая нагрузка для мотора.
— Ты сегодня вечером свободен?
— Совершенно... Давай сходим в кино.
— Мы давно не были у Полыновых... Лучше съездим к ним.
— Правильно... Кстати, узнаем, поедет ли Павел с нами.
Часа через полтора они уже шли от маленькой железнодорожной станции к дому Полыновых.
Вечер был отличный: тихий, безоблачный и удивительно светлый... Внезапно на дорогу выскочил автомобиль иностранной марки...
— Смотри, Павел! — вскрикнула Лена, схватив Михаила за руку.
В машине их тоже заметили, машина затормозила, дала задний ход. Рядом с молодым Полыновым на водительском месте сидела переводчица в изящной спортивной курточке.
— Здравствуйте, — приветствовала она Щербаковых, как старых знакомых. — Садитесь, поедем кататься...
— Спасибо, — отчужденно проговорил Михаил. — Александр Иванович дома?
— Нет, — смущенно ответил Павел. — Но он сегодня должен возвратиться.
— Откуда?
— В субботу он улетел с Петром Николаевичем...
— Ах, вот оно что...
— Садитесь, Леночка, — снова пригласила Каролина.
Ответил Михаил:
— Извините, но... Павел, нам необходимо с тобой поговорить...
— Дела, — улыбнулась Каролина. — Русские любят дела... Как говорится, медом не корми... Тогда я поехала... Павел, до завтра, — кивнула она на прощание молодому Полынову, вышедшему из машины. — До свидания...
Машина с места взяла скорость и скоро скрылась за поворотом. Щербаковы и Павел молча пошли к дому Полыновых. Когда, наконец, Михаил и Павел остались вдвоем, между ними и произошел этот разговор.
— Ты извини, что мы расстроили твою прогулку, — после паузы проговорил Щербаков, пристально глядя на молодого человека. — Но нам действительно нужно решить один вопрос... Правда, сейчас хотелось бы поговорить о другом...
Павел, не поднимая глаз, молчал. Какой-то холодок пробежал между ними...
— На правах товарища, друга, имею право я спросить тебя прямо?
— О чем?
— То, что мы сегодня увидели, это случайность?
— Нет... не случайность, — Павел поднял ярко блестевшие, счастливые глаза.
— Спасибо за откровенность.
— Я ее... люблю... — продолжал Павел.
Михаил явно не ожидал этого откровенного признания.
Большое, теплое чувство поднялось в Михаиле, как там — в ущелье, когда они впервые заговорили о любви.
— Александр Иванович знает?
— Нет.
— Ну и что ты теперь решил делать? Жениться?
— Не знаю.
Щербаков усмехнулся:
— А она? Что она предлагает?
