Томас Тимайер - Рептилия
Эгомо рассматривал распростертую перед ними местность с большой осторожностью. В любой момент на них мог выскочить леопард или несколько агрессивно настроенных бородавочников. Но каким неприятным не был бы дождь, он все же сослужил им хорошую службу, прогнав всех без исключения животных под густую листву близлежащего леса. Волнение Эгомо уменьшалось с каждым шагом, но ему все же не хватало помощи Стюарта Малони. Его присутствие в таком рискованном путешествии оказалось бы более чем необходимым. Но охотник с головой ушат в свое горе и не хотел не только есть, но и даже показываться из своей палатки. Он был сломлен. Эгомо было очень жать его, поскольку он считал этого человека самым отважным охотником на свете, какого он только встречал в своей жизни. Случай, когда Малони стоял безоружным один на один с мокеле, даже не надеясь на то, что выживет в этой схватке, пигмей не забудет никогда. В тот момент на лице Малони не было и намека на страх, по смерть друга совершенно поменяла его. А вот Элиши и Дэвид — они, наоборот, очень стойко перенесли смерть Сикспенса. Они непрерывно болтали и обсуждали вещи, о которых Эгомо не имел ни малейшего представления — эволюции, радиации и внеземной жизни. Они еще говорили о том, что мокеле очень необычный, но опасный и при всем при том высокоразвитый. Можно подумать, они только что до этого додумались. Всю дорогу они так громко разговаривали, что их голоса можно было услышать на том конце света, если бы дождь не поглощал любые звуки. Горожане!.. Тем не менее, нужно отдать им должное: Дэвид оказался не настолько глуп и захватил с собой дневник убитого солдата. В нем, кроме описаний, находились еще и карты местности, на которых были нанесены места расположения некоторых объектов. Эгомо совсем не разбирался в топографических картах, знал только, что они были рисунками местности с высоты птичьего полета. Его народ ориентировался иначе — пигмеи запоминали расположение троп, водоемов и охотничьих угодий из рассказов. И уж если хоть раз поймешь принцип такого ориентирования, то никогда не заблудишься. На карте было одно место, рядом с которым сделано много подписей от руки — явный признак важности этого объекта. Эгомо посмотрел по сторонам. Если он не ошибся, то сейчас они стояли именно там.
— Вы же не хотите сказать, что не согласны с результатами исследований Энгеля и Мако? — спросил я. — Имеются в виду внеземные аминокислоты…
В этот момент Эгомо настолько ускорил шаг, что мы едва успевали бежать за ним. В таких условиях говорение давалось мне с трудом, — неужели вы ни разу не слышали, что эти структурные элементы всей жизни около тридцати лет назад были обнаружены в метеоритах?
Элиши сказала, что слышит об этом впервые, а я, признаюсь, получил некоторое удовлетворение оттого, что у меня оказалось небольшое информационное преимущество. С тех пор как был покинут лагерь, мы впали в научную полемику, которая бывает разве что среди академиков. И вот, наконец-то, мне удалось найти тему, в которой я разбирался лучше Элиши.
— Метеорит Алленде, 1969 год. Это просто сенсационное открытие, потому что аминокислоты, найденные в нем доказали, что основы жизни можно найти во всей Вселенной. А при определенных условиях именно благодаря им плодородной можно сделать практически любую планету. Это, на самом деле, семена. Такие открытия «виноваты» в том, что я вообще стал интересоваться генетикой и структурной биологией.
— Хотите сказать, что причиной мутаций мокеле могли служить другие факты, не только радиоактивность?
— Трудно сказать. Думаю, что наверняка на этот вопрос могут ответить только более детальные исследования. Но что бы они ни выявили, мы с вами являемся свидетелями живой сенсации. И будет более чем странно, если за такое открытие нам не дадут Нобелевской премии.
Элиши засмеялась:
— Дэвид, вы мечтатель. Обаятельный романтик, это я давно хотела вам сказать.
— Вы действительно так считаете? — Я почувствовал, как кровь прилила к лицу. — А я думал, вы терпеть меня не можете.
— Это только сначала. С тех пор я узнала вас ближе. Вы — мальчик, который не так много видел в жизни. Отсюда ваша неуверенность. Вы — полная противоположность Малони.
Она замолчала.
— Элиши?
— Что?
— Можно задать вам вопрос личного характера?
— Давайте.
— Только он очень личный.
— Ближе к делу. Разве вы забыли, что у меня толстая кожа, — она хитро улыбнулась.
— Ваши отношения с Малони — это серьезно?
— Вы это заметили?
Я почувствовал, как снова залился краской:
— Ну, я…
Элиши махнула рукой:
— Не заслуживает внимания. Это был секс и ничего более. С моей стороны так могло бы продолжаться и дальше, но Стью однозначно дал мне понять, что хочет оставить все как прежде. Его вчерашняя реакция у могилы была очень красноречивой. — Она пожала плечами, а глаза Элиши стали грустными. — Он очень одинокий человек.
Я был поражен, с какой открытостью Элиши могла обсуждать интимные детали.
— В этом вы абсолютно нравы, — пробормотал я, вспомнив о подслушанном мной разговоре между Сикспенсом и Малони.
Было очевидно, что охотник так и не свыкся с тем, что его семьи больше нет в живых. Однако я не стал рассказывать об этом Элиши; я не знал, как она это воспримет. К тому же, я узнал это при более чем постыдных обстоятельствах.
— Теперь очередь за вами, — сказала Элиши, хитро улыбаясь.
— Хм? Что вы имеете в виду?
— Расскажите о вашей подруге. И об Эмили Памбридж. Какое отношение они имеют друг к другу? И, пожалуйста, не упускайте ни единой детали. Я это тут же замечу. — Ее улыбка превратилась в ухмылку.
— Хорошо. Услуга за услугу. Только я должен предупредить — это будет длинная история.
— Обожаю длинные истории. Особенно, если они помогают преодолеть длинные дистанции. Что ж, начинайте.
Как и обещал, я рассказал Элиши все, что имело отношение к этой экспедиции. Я начал с самого детства, а закончил выговором, который сделала мне Сара. Я рассказал все до мельчайших подробностей. Коротая время за разговором, мы следовали за пигмеем до тех пор, пока он внезапно не остановился, как вкопанный.
Глаза Эгомо были полны упрека. Резким жестом он показал на дневник, а потом на землю под ногами.
— Кажется, мы пришли, — прокомментировал я его жест.
— Не может быть, неужели я так долго говорил?
— Около получаса.
— Боже, почему же вы меня не прервали?
— История была слишком увлекательной, — она хитро улыбнулась, — спасибо за откровенность. Думаю, теперь я лучше понимаю, что вас подвигло на эту авантюру. Надеюсь, мы найдем здесь хотя бы несколько ответов.
