Игорь Бондаренко - Красные пианисты
В нем значилось имя Александра Аллена Фута. Тут же Сиси набрала номер.
— Александр Фут у телефона.
— Мистер Фут! С вами будет говорить господин Бетхер.
— Бетхер? А кто это такой?..
Сиси передала трубку Паулю.
— Послушайте, Фут, вы странно себя ведете. То вы хотели встретиться со мной, то вы внезапно вешаете трубку!
— Я хотел с вами встретиться?.. Послушайте, как вас там?.. Я никогда не хотел с вами встретиться и в первый раз слышу ваше имя!
— Тогда простите, произошла, очевидно, ошибка.
Бетхер повесил трубку.
— Это не он. Совсем другой голос, — сказал Пауль.
— Мне тоже так показалось, — согласилась Сиси. — Но надо о звонке сказать Альберту.
— Как знаешь, дорогая, — ответил Пауль.
Из провокационных звонков явствовало, что и гестапо, и швейцарская контрразведка вплотную подошли к группе Радо, пытаются установить всю их сеть и многое им уже известно.
Если Цвейг упоминал Кента, значит, Кент действительно схвачен гестаповцами.
Александр Фут рассказал Радо о странном письме, которое он получил от своей давней знакомой Агнессы Циммерманн из Мюнхена. Письмо было, по сути, анонимным. Напечатано на машинке, и пришло оно прямо на домашний адрес Фута, хотя раньше письма от Агнессы он получал через ее бернскую подругу.
Значит, адрес Фута известен гитлеровцам. На связь к Футу часто ходила Роза. Ее тоже могли засечь. Из Базеля исчезла Анна Мюллер. Удалось установить, что она брала визу для выезда в Германию в связи с болезнью жены ее брата Ганса. Анна из Германии не вернулась.
Враг со всех сторон обкладывал Шандора Радо и его сотрудников.
Арестованные в Германии, конечно, подверглись зверским пыткам. Чтобы выдержать их, надо было иметь железное тело, лишенное нервов…
Вот когда сказались те меры предосторожности, которые в свое время принял Радо, формируя группу бойцов-интернационалистов: каждый знал только то, что ему было необходимо по работе.
Ни Анна Мюллер, ни кто-либо из арестованных в Германии не знали ни его имени, ни псевдонима, ни адреса. Только Кент знал его адрес и настоящее имя, но псевдоним Радо ему тоже не был известен.
Самой большой опасности в то время подвергался Фут, считал тогда Радо. Фут знал многое, а его адрес — теперь это стало ясно — известен гитлеровцам. Футу надо было немедленно, хотя бы на время, исчезнуть! Обо всех своих соображениях Радо решил сообщить в Москву, посоветоваться.
Из Москвы пришла радиограмма:
«13.7.43. Джиму.
Нам стало твердо известно, что на встречи с вами вместо нашего курьера являлся агент гестапо и что, несмотря на вашу осторожность, они проследили вас до квартиры, знают ваше имя, а главное, что вы работаете на нас.
Приказываем: оставить квартиру за собой и уехать на 2—3 месяца из Лозанны под предлогом лечения.
Рацию убрать из квартиры, чтобы все было чисто.
Директор».«7.8.43. Доре.
Ив Рамо — определенно агент гестапо. Нам ясно, что за его визитом скрывается гестапо. Мы этого ожидали и предупреждали вас. Он пытался определить, связаны ли вы с нами. Сейчас же подробно сообщите, что он хотел от вас. Что он знал о вас в Париже? Вы должны быть предельно осторожны, хорошо обдумывать каждое слово и каждый шаг.
Директор».Выполняя приказ Центра, Фут тайно покинул Лозанну, выехал в курортный городок Тессин и остановился в гостинице «Асконе». О его местопребывании знали только Центр и Радо.
Глава двадцатая
В Москву продолжали поступать радиограммы из Швейцарии. Теперь у Радо оставалось два работающих передатчика.
Роза и Хаммели никакой слежки за собой не чувствовали.
Полковник Массон привлек для этой работы лучших своих сотрудников.
Когда при нем капитан Неуверит инструктировал их, то сказал:
— Вы, подобно теням, должны следовать за подозреваемыми и знать о каждом их шаге.
Массон остановил его речь жестом руки.
— Тень — это не совсем то, что я от вас жду, — сказал он. — Вы должны быть вездесущи, как господь бог, и незримы, как создатель.
Неуверит при этих словах невольно улыбнулся: полковник слишком многого требовал от подчиненных.
Однако сыщики после напутствия Массона, направленные по следам «Красной тройки», очень старались, и долгое время ни Хаммели, ни Маргарита Болли ничего не замечали.
Особо Массон приказал следить за Рёсслером. Рёсслер время от времени встречался с неким Шнайдером, работающим в Международном бюро труда, а тот в свою очередь хорошо знал Пауля Бетхера и его жену. Пауль Бетхер в Германии в двадцатые годы считался видным деятелем социал-демократической партии Германии. Жена Бетхера встречалась с владельцем Геопресса картографом Радо: их видели несколько раз на набережной и в парке Мон Репо.
Агенты Массона узнали, что сотрудница Рёсслера Хельга Леман, работающая в магазине «Нова вита», связана с бюро «Ф» — немецким шпионским гнездом в Швейцарии. С людьми из этого бюро связан также парикмахер Ганс Петерс — «жених» Маргариты Болли, на которую Шелленберг указал как на русскую радистку.
Теперь Массону стало ясно, откуда у Шелленберга и шифр, которым пользовалась Маргарита Болли, и ее точный адрес.
Массону доложили о прошлом Петерса. На поверку «немецкий антифашист» оказался обыкновенным подонком, получившим в свое время срок за сводничество и махинации.
«Что ж, — подумал Массон, — когда бедная девушка узнает, кого она выбрала в женихи, то будет потрясена. А потрясенный человек теряет над собой самоконтроль. С ней будет легче работать…»
Специальный радиоотряд под командованием лейтенанта Трейера каждую ночь прослушивал эфир в районе Женевы. Автомобили с пеленгаторами сначала установили в разных концах города — они как бы взяли Женеву в большое кольцо. Постепенно кольцо сужалось. Теперь и пеленгаторы подтвердили, что один из подпольных передатчиков находится на улице Анри Мюссар, где жила Маргарита Болли.
Массон приказал пока не трогать итальянку и ее дружка, а продолжать наблюдение. И вдруг передатчик на улице Анри Мюссар замолк, а Маргарита Болли больше не появлялась в своей квартире. Что бы это могло значить? Неужели кто-то из его сотрудников работает на русских? Массон был весьма озадачен. Он не знал тогда, что его приказ наблюдать за Маргаритой Болли и ее внезапное исчезновение никак не связаны. Это было простым совпадением.
Массон вызвал капитана Вахля, приказал немедленно связаться с Хользером и узнать, что немцам известно о местопребывании Маргариты Болли. Хользер успокоил «нейтралов»: итальянка по-прежнему в Женеве, а вот лозаннский радист затаился, видно, что-то заподозрил.
