Уилбур Смит - Взгляд тигра
– Ты поднялся без акваланга?
– Оставил баллоны Шерри. Она ждёт внизу.
– Так ведь кессонная болезнь! Тебя ж скоро крючить станет… – В его глазах вспыхнула тревога.
– А что оставалось? – Дотянувшись до ящика с рыболовными снастями, я снял крышку. – На дно быстрей нужно, где давление, пока кровь пузырями не пошла.
Я ремнём прикрепил к бедру патронташ с взрывными наконечниками для ручного копья: всего двенадцать – жаль, что не больше. Каждый наконечник с резьбой ручной работы навинчивался на десятифутовую штангу из нержавеющей стали. Внутри – заряд, равноценный патрону дробовика двенадцатого калибра, а на рукояти – спусковой крючок для взрывания. Эффективное оружие против акул.
Чабби навесил мне на плечи акваланг и застегнул ремни, Анджело опустился на колени и прикрепил к лодыжкам таблетки репеллента в перфорированных пластиковых контейнерах.
– Нужен другой грузовой пояс, – вспомнил я, – и один ласт на дне остался. Запасной комплект в… – Договорить не удалось. Левый локоть пронзила жгучая боль, настолько мучительная, что я громко вскрикнул. От давления пузырьков в крови на нервные окончания и сухожилия рука непроизвольно согнулась в локтевом суставе, как складной нож.
– Крючит! – ахнул Чабби. – Пресвятая Дева Мария, как есть крючит! – Он прыгнул к моторам и стал подводить лодку ближе к рифу.
Боль набросилась снова. Судорога огнём прожгла правую ногу, свела в колене. Всхлипывая, как ребёнок, я примостился на банке.
С выключенными двигателями вельбот по инерции подошёл вплотную к скале. Чабби нагнулся надо мной, вставил в рот загубник и отвернул вентили на баллонах.
– Порядок? – спросил он.
Я сделал вдох и кивнул.
Он перегнулся через борт, вглядываясь в глубину.
– Уплыла тварь, нигде не видать.
Ни рука, ни нога не действовали. Чабби легко поднял меня и перенёс в воду между лодкой и рифом. Анджело прицепил мне к поясу акваланг для Шерри и подал десятифутовое копьё. Оставалось только надеяться, что я его не выроню.
– Ступай и без мисс Шерри не возвращайся, – напутствовал Чабби.
Я неуклюже, как утка, плюхнулся в воду.
Несмотря на невыносимую боль, главной заботой были белые акулы – в первую очередь я высматривал зловеще скользящие силуэты. Один промелькнул далеко внизу в окружении неуклюжих альбакоров. Под защитой рифа я спускался с трудом, как увечный жук-плавунец. На глубине тридцати футов боль поутихла. Под давлением воды пузырьки в кровотоке уменьшились, конечности распрямились, их функции восстанавливались.
Спуск пошёл быстрее, и благословенное облегчение не заставило себя ждать. Отчаяние отступило, вернулись мужество и уверенность. В случае чего воздух и оружие давали надежду победить.
На глубине девяноста футов отчётливо показалось дно и воздушные пузырьки Шерри, поднимавшиеся из серовато-синей глубины, – это зрелище меня воодушевило. Она ещё дышала, а со мной были два полных баллона сжатого воздуха. Осталось доставить по назначению.
Один из жирных, уродливых альбакоров заметил меня и направился в мою сторону. Ненасытное создание, даром что с набитой утробой, надвигалось с жуткой ухмылкой, поводя широким хвостом.
Отступив, я повис в воде спиной к рифу, лицом к хищнице, выставив перед собой копьё со взрывным наконечником и перебирая ластами, чтобы быть наготове. От таблеток репеллента потянулись шлейфы ярко-синего красителя, окутав меня дымящимся облаком. Акула пошла в атаку, я направил копьё точно ей в морду, но, придя в соприкосновение с синим облаком, ошеломлённая и испуганная рыба метнулась прочь – уксуснокислая медь обожгла глаза и жабры.
«Видал, Чабби Эндрюс? – подумал я. – Сработало!»
От верхушек бамбукового леса до Шерри оставалось футов тридцать – она сжалась в амбразуре, наблюдая за мной. Её баллоны опустели, она использовала мои, но, судя по величине и количеству поднимающихся пузырьков, воздуха оставалось на секунды.
Я оторвался от клифа, однако Шерри неистово замахала руками, заставив меня обернуться. Белая смерть приближалась, как длинная синяя торпеда, задевая брюхом верхушки бамбука. Из угла челюстей свисал рваный кусок плоти. Широченная пасть распахнулась, заглатывая лакомство, показались ряды белых треугольных клыков. Я откинулся назад и забил ластами по воде, выпустив густую завесу синего дыма между акулой и собой.
Стрелой пролетев последние несколько ярдов, акула напоролась на репеллент, отклонилась от курса и ушла в сторону.
Я попал под тяжёлый удар хвоста, пару раз перевернулся и потерял способность ориентироваться. Когда я пришёл в себя и, ещё плохо соображая, огляделся, белая смерть описывала вокруг меня круги.
С расстояния сорок футов распалённому воображению акула казалась длинной, как линкор, синей и беспредельной, как летнее небо. Не верилось, что эти хищники достигают вдвое больших размеров, так что мне угрожал детёныш – и на том спасибо. Впрочем, рядом с ним тонкое стальное копьё – моя главная надежда – выглядело игрушкой.
Акула изучала обстановку холодным жёлтым глазом, сардонически подмигивала бледной перепонкой и однажды конвульсивно разинула пасть, словно ей не терпелось попробовать меня на вкус. Она быстро, без усилий скользила по кругу – я же, оставаясь в центре, вертелся на месте, бешено работая ластами, стараясь не терять её из виду. Запасной акваланг я отцепил от пояса и накинул на левое плечо, как щит римского легионера, а копьё зажал под мышкой, направив наконечник на кружащее чудовище.
Приток адреналина разогрел кровь, подстегнул мышцы и обострил чувства – невероятно приятное ощущение в минуты близкой опасности и сильного страха, которое может превратиться в постоянную потребность.
Память сохранила мельчайшие детали облика белой смерти – от пульсирующих жабр за головой до рыбок-прилипал, присосавшихся к огромному белоснежному брюху. Если рыбе такой величины попасть взрывным наконечником в рыло, она только придёт в бешенство. Единственный шанс – целиться в мозг.
Голод и злость пересилили отвращение акулы к синей дымке репеллента. Быстрыми взмахами напружинившегося хвоста она резко набрала скорость, разорвала круг и бросилась на меня. Я сгруппировался и прикрылся запасным аквалангом. Разверстая пасть, окаймлённая клиновидными клыками, оказалась совсем рядом, и я, точно в яму, зашвырнул туда сдвоенные воздушные баллоны акваланга.
Акула захлопнула челюсти. Взбудораженная её нападением вода отнесла меня футов на двадцать в сторону. Белая смерть грызла стальные баллоны – так щенок жуёт шлёпанцы. Акула дёргала головой – инстинктивное движение, вырывающее куски мяса из тела жертвы, – но на окрашенном металле оставались лишь глубокие царапины.
