Владимир Беляев - Встреча с границей
Помню ощущение спокойствия, даже какой-то умиротворенности, когда встал со стула. Тренер сунул мне в нос вату с нашатырем, я передернулся, как от удара, но голова стала свежее, свет ярче и канаты белей.
Сошлись. Я понимал: Ковригин вышел нокаутировать. Я был спокоен, и новое ощущение серьезности не проходило, а укреплялось. Такие уроки запоминаются.
Пошел Ковригин в атаку уверенно. Я не принял ее, закрылся, сместился вбок, ответил короткой серией. И так несколько раз. Ковригин начал нервничать. Он снова рванулся вперед, я отступил и, наконец, автоматически, как тысячи раз на тренировках и много раз в боях, провел ту самую серию — правой прямой в голову, левой в живот. Упал Ковригин. С трудом поднялся. Глянул на меня удивленно. Нокдаун его потряс. Я атаковал до конца раунда. Он защищался, пропуская удары.
Гонг прозвучал звонко, как литавры. Подняли мою руку...
В те минуты, когда Валерий вел этот бой, у ринга сидел его тренер, худощавый с умным и нервным лицом человек — Юрий Борисович Матулевич.
— Мне не так уж много приходилось видеть подобных поединков, — вспоминает он. — Помню, еще до войны Королев вот так же проигрывал в пяти раундах и уже измотанный, все-таки сосредоточился, собрался и нокаутировал противника. То же было и с Попенченко. Когда впервые в жизни он оказался в нокдауне, а потом во втором, когда поражение казалось неотвратимым, что-то сдвинулось в его характере. Эта победа стала его первым спортивным подвигом.
Почти для всех она была неожиданной. В раздевалке Ковригин сказал:
— Торопился я...
«И я, к сожалению», — подумал Валерий. А Матулевича эта победа не удивила. Он знал своего ученика, втайне даже восхищался его упорством. И не только упорством: он знал, почему Валерий стал боксером. Еще мальчишкой в сухопутном Ташкенте Валерий решил: «Буду пограничным моряком». Красивая, романтическая мечта... Для многих она так и остается мечтой. Белобрысый, с серьезными глазами Валерка Попенченко сделал первый шаг к своей мечте: «На границе надо быть сильным».
Валерий и тренировался-то по-особенному, как будто выполнял важную работу. Простучав несколько тяжелых, изнурительных раундов по мешку, он вдруг о чем-то глубоко задумывался, подходил к тренеру и, глядя строго и вопрошающе, говорил: «Юрий Борисович, стоит мне на отходах делать шаг вправо, а потом снизу бить левой?»
Очень важная черта почти сразу проступила в характере Валерия — он не боялся удара. Каждый боксер знает, что это такое — боязнь удара. Многие, даже опытные спортсмены, так и не избавляются от ощущения страха перед ударом. Иногда это очень техничные боксеры. Они хорошо защищаются, но почти никогда не нападают сами. У Попенченко драгоценный бойцовский талант: он смел, он щедро, с избытком отважен. Тогда же в раздевалке, после боя с Ковригиным, Валерия поздравил широкоплечий, темнобровый парень — Евгений Феофанов. Это было их первое рукопожатие. Потом они не раз приветствовали друг друга на ринге руками, одетыми в боксерские перчатки. Феофанов надолго стал одним из самых сильных противников Валерия. Именно в бою Феофанов — Попенченко через несколько лет решилась судьба золотой медали чемпиона СССР.
Но прежде чем состояться этому бою, Валерию пришлось выдержать не одну схватку. В те годы у него подобрались сильные соперники. Геннадий Шатков, одно имя которого на многих действовало гипнотически, финалист первенства Европы Дженарян, неоднократный чемпион СССР Назаренко, тот же Феофанов, успевший уже стать чемпионом Всемирных студенческих игр... Со всеми боксировал Валерий. И у всех выигрывал. Но и проигрывал. Так приходила спортивная зрелость, вырабатывался свой стиль.
Белый квадрат ринга для боксера — экзамен. Готовятся же к нему в зале. Как-то заслуженный тренер СССР Виктор Иванович Огуренков сказал Валерию: «А ноги-то у тебя малость отстают в атаке. Не успеваешь их подтягивать за ударом».
Много дней потом не отходил Валерий от зеркала, ревниво оглядывался: не перевешивает ли корпус. Придумал специальные упражнения для поясницы и несколько боев провел с одной мыслью: «Успевают ли ноги?» Научился Попенченко, а это, пожалуй, самое трудное в боксе — бить сериями не только заученными, но и по раскрытым местам, а это требует мгновенной реакции.
К боям Валерий готовился, как к экзаменам. Есть у него папка с надписью: «Дело Шаткова». Попенченко вместе со своим новым тренером Григорием Кусиньянцем собирал все, что писали о Шаткове, смотрел фильмы с его боями. И подобрал-таки ключ к олимпийскому чемпиону: мощным прямым ударам Шаткова противопоставил ближний бой, высокий темп.
На Спартакиаде народов СССР Попенченко в финале боксировал с Феофановым. Разведки не было — противники знали друг друга. Феофанову удалось провести прямой справа, он увидел, как на мгновение затуманились глаза Валерия, как чуть дрогнули его колени. Но лишь на мгновение. В следующее — уже атаковал сам Попенченко, а Феофанов, еще чувствуя на перчатке тяжесть дошедшего до цели удара, старался снова поймать Валерия на кулак. «Ну нет, это было бы слишком просто, слишком просто», — и Попенченко начинает бить дробными, как пулеметные очереди, сериями, сбивает темп атак Феофанова, несколько раз сильно попадает в ближнем бою. Чувствуя, как обмякает на его плече Феофанов, он освобождается от него и, коротко, по-кошачьи отступив, добавляет левой и правой прямой. К третьему раунду Феофанов устал, дыхание его сбито, в ударах нет прежней резкости и силы.
Гонг! Победа! Курсант военно-морского пограничного училища Валерий Попенченко завоевал золотую медаль. Родился новый чемпион СССР.
Почти ежедневные тренировки, участие во многих боксерских турнирах не помешали курсанту военно-морского пограничного училища Валерию Попенченко получить диплом с отличием. Свою службу он начал на пограничном корабле командиром электротехнической группы. Молодой лейтенант был неутомим в любом деле. Сказывалась боксерская тренированность, умение управлять собой.
Как и всякий большой мастер, Попенченко похож лишь на самого себя. Более того, я уверен, что он создал новый, оригинальный стиль боя. Не оттого, однако, что он стремился во что бы то ни стало ни на кого не походить, а потому, что сумел остаться самим собой. Вспомните боксерскую эпоху, когда Попенченко еще только начинал, вспомните примеры, которые были тогда перед его глазами. Силовой бокс еще был очень силен. Даже сами боксеры — их фигуры — были иными: приземистые, с сильно развитой мускулатурой. Суть силового бокса в том, чтобы нанести сопернику больше ударов. Сам ты тоже можешь получить сполна, но все же «перерубишь». Тогда с особенным уважением говорили: «умеет держать удар». Такой умелец действительно в состоянии был, получив сокрушительный апперкот или хух, только встряхнуть чубчиком... Потом подобные удары, конечно, сказывались, позже о тех же самых сокрушенно говорили — «пробитый». «Пробитый» падал теперь и от легких ударов.
