Рустам Атаханов - Мастера Эфира. Книга первая
– Давайте закончим начатое, – еле слышно сказал Пион, рухнув на пол.
– Что с тобой?! – воскликнул я, подбежав к нему.
Запретная магия истощила тело проризы до неузнаваемости. Пион состарился, превратившись в живую мумию. Он лежал в доспехах, словно в погребальном саркофаге, еле дыша. Кожа лица была обожжена и еще дымилась.
– Я снова могу видеть будущее, – прошептал Пион, с трудом шевеля пересохшими губами.
– Что нас ждет, Избранный? – спросил я, дотронувшись рукой до его головы.
– Уничтожая тайну грядущего, мы лишаем себя надежды. Время – искрящийся поток, способный дарить и отнимать жизнь. Вмешиваясь в его течения, мы меняем русло реки, искажения будущего. Я заплатил свою цену, но оно того стоило.
– Ожидаемый ответ, – улыбнувшись, сказал я.
– Предначертанное свершится, – прошептал прориза, сжимая мне руку из последних сил. – Верь в себя.
Зрачки Пиона вздрогнули и навсегда застыли, отразив в себе всю печаль смерти. В каждом из нас есть крайняя грань рассудка, переступив которую ты впадаешь в состояние аффекта. Эмоции захлестнули меня, выпустив дух мщения. Я молча закрыл глаза проризы и достал клинок безликого. Пион подарил мне не только новый шанс жить, но и увидеть самую опасную ловушку Мастера, козырной туз в нашей затянувшейся партии. Совершив прыжок, я нанес сокрушительный удар по куполу мавзолея, разламывая плиты мрамора.
– Мастер! – протяжно закричал я, скользнув в пролом.
– Не может быть, – запаниковал владыка, сбегая по ступеням мавзолея.
Спрыгнув вниз, я подобрал кусок разбившейся плиты, преградив путь к отступлению.
– Скрижаль Вознесения разрушена, – сказал я, разламывая осколок плиты на еще более мелкие части.
– Но как ты узнал? – спросил Мастер, дрожащим голосом.
– Друг подсказал, – холодно ответил я, схватив владыку за горло. – Я чувствую твой страх. Твоя душа рвется на волю. Я бы вырвал ее сам, но это будет несправедливо по отношению к Метатрону.
Усилив захват горла, я заставил Мастера открыть рот и жадно хватать воздух.
– Смерть – это то, что бывает с каждым, – спокойно сказал я, достав личинку.
Смертельный подарок из Франции громко застрекотал и исчез в гортани Мастера. Глаза владыки наполнил ужас, вызвав приступ паники. Он забился в моих руках, пытаясь освободиться.
– Метатрон, приди! – во все горло закричал я, подбрасывая тело вверх.
Безликий смерти не заставил себя ждать, появившись пройдя сквозь стену. Метатрон держал в руках секиру, которая в полете рассекла владыку надвое, навсегда оборвав судьбу лжепророка.
– Спасибо, Архей, – раскатисто сказал Метатрон, сжимая в руках мерцающую сферу души. – Сегодня я собрал отличный урожай.
– Он это заслужил! – уверенно сказал я, стирая кровь с маски.
– Согласен, – сказал Метатрон, опускаясь возле гроба. – Не верится даже: здесь лежит тело, в котором когда-то была заключена вся сущность Творца, квинтэссенция всего мироздания.
Взбежав по ступеням мавзолея, я сорвал черную ткань, открыв нашему взору худощавое тельце ребенка. Мальчик лежал, скрестив руки на груди, которые были украшены браслетами с драгоценными камнями. Ложе было расшито золотыми узорами с бусинами жемчуга.
– Отец, – прошептал Метатрон.
– Как хорошо сохранилось тело, – удивленно сказал я. – Он словно спит.
– Мастер был жесток даже в сущности человека, – сказал Безликий смерти, указывая на глубокий порез на шее ребенка, который до сих пор кровоточил.
– Приступим, – уверенно сказал я и, переглянувшись, мы взяли дитя за руки.
Пространство сжалось и спустя мгновение мы оказались в мрачном помещении, в центре которого сидел ребенок, играя с кубиками для составления слов. Он с интересом посмотрел нас, и, словно узнав в нас своих старых знакомых, побежал к нам, раскинув руки для объятий.
– Метатрон! – звонко прозвенел голос ребенка и, схватив его за ногу, укутался в его черном балахоне. – Бальтазар!
Улыбнувшись он радостно подскочил ко мне, но едва коснувшись отстранился и взглянул на меня недоверчивыми глазами, вспыхнувшими красным светом.
– Кто ты, самозванец? – спросил ребенок, меняясь в лице. – Ты умрешь!
– Спокойней, эхо, – сказал я, резко схватив ребенка за руку. – Лик, как и голос Творца, несоизмеримы с пространством и временем, ничто и никто не может вместить его в себя. А твоих сил едва ли хватить убить меня.
– Отпусти меня, – запротестовал ребенок. – Ты странное создание, сумеречный суприм с силой Бальтазара. Я же изгнал его.
– Не ты, а Творец, – вмешался Метатрон.
Не найдя что сказать, дитя показало язык и вприпрыжку побежало к центру комнаты.
– Расскажи, как ты смог общаться с человеком? – спросил Метатрон, садясь на пол.
Мальчик щелкнул пальцами, и кубики в центре зала ожили, начав вереницей двигаться к Метатрону. Закончив свой танец, они выложили слово: «Так».
– Оригинально! – усмехнулся Безликий, оценив находчивость ребенка. – Но зачем ты дал ему силу магии?
Кубики закрутившись выложили новое слово – «Ненависть».
– К кому? – спросил я, садясь рядом с Метатроном.
– К Творцу, – задумавшись, ответил ребенок. – Почему он допустил эту смерть, навсегда разделив нас?!
– Какое обидчивое эхо. Даже в вас есть свой характер.
– Да, да, да! – закричал ребенок. – Все остатки божественной силы я решил направить на изменение Нижнего мира. Я лишь хотел, чтобы он обратил на меня свой взор.
– Этому уже не быть никогда, частичка Бога поможет в другом деле, – сказал я, снимая маску безликого.
Письмена, нанесенные на лицо, вспыхнули светом, активировав звездные пентаграммы на месте глаз.
– Поглощенные!
Тело ребенка, задрожав, начало распадаться на крупицы энергии, которые потоками устремились в меня. Детский крик затих, вернув нас в реальность.
– Сущность Творца во мне, – сказал я, убрав руку с тела ребенка.
– Дело сделано!
Останки, хранившие в себе эхо, высохли на глазах, превратившись в прах.
– Тебе пора в чертоги Творца! – сказал Метатрон, сбегая по ступеням мавзолея.
– Да, только заберем Жаклин, – согласился я, неожиданно почувствовав беспокойство. – Жаклин!
Бросившись к вратам, я одной только мыслью разорвал их, открывая проход в коридор.
– Надеюсь, ты меня поймешь, – сказала Жаклин, сложив ладони вместе над телом Пиона.
Татуировки, доставшиеся ей после встречи с духами, ожили, начав вращаться. Символы солнца и полумесяца, слившись воедино, отделились от рук и взмыли вверх.
– Зачем? – тихо спросил я, вставая перед ней на колени.
– Думаю, Пион тоже задал себе этот вопрос, но ответ на него ты уже знаешь, – улыбнувшись, сказала Жаклин и поцеловала меня. – Я тебя люблю.
