Руслан Белов - Бег в золотом тумане
В Иране хорошо знают необузданность бывших советских подданных, и Фатиме ничего не оставалось, как обратится в свое посольство.
Дипломаты поехали на Петровку и выяснили, что в России и СНГ я не значусь и, вообще, формально нахожусь в Исламской республике Иран. И тут ей пришла мысль о возможном нашем нахождении в Таджикистане.
Она прилетела в Душанбе первым же самолетом, предварительно позвонив в Тегеран и узнав от Удавкина имена моих тамошних друзей, знакомых и номера их телефонов. В Таджикской столице случилось персональное для Фатимы чудо. В иранском представительстве она наткнулась на человека, основной обязанностью которого было слоняться по улицам города и всё видеть, слышать, запоминать. Этот
"Шерлок Холмс" рассказал ей, что неделю назад он видел на Путовском базаре девушку в родном иранскому сердцу наряде и пошел за ней. У мясных рядов — Аллах свидетель, он услышал ее фарси, и понял, что его внимание привлекла иранка. От базара до Лешкиного жилища — двадцать пять минут ходьбы, и он проводил ее, оставшись незамеченным.
Узнав все это и прихватив с собой нескольких милиционеров, Фатима с азартом бывалого охотника тут же бросилась в Суворовский барак, но нас уже не было. Мы уехали в Рамит часом раньше. Суворов вежливо сказал им, что мы отбыли или в Москву, или во Владивосток. Но милиция не поверила и провела допрос с пристрастием. Лешка, не эная, конечно о наших нагзских осложнениях, признался, что мы, наверное, рыбачим на Сардай-Мионе… Люди в серых шинелях, естественно, были против непредсказуемых издержек преследования преступников в высокогорных условиях и были таковы.
А. что Фатима? Вместо того, чтобы заняться в Таджикской столице пропагандой образа жизни исламских ортодоксов, и обращать в истинную веру испорченных Советским влиянием правоверных, она едет в Рамит и, наняв там машину, направляется в Нагз. Подозреваю, что далеко не материнские чувства владели ею безраздельно. Только неудовлетворённая страсть может подвигнуть женщину на такое глобальное преследование!
Так вот, в Нагзе она, конечно, знакомится с Резвоном, который только что осушил селевое озеро и мечтал "осушить" наши тела и души. Они бросаются в погоню, на перевале теряют двоих, хотят уже вернуться, но тут, о Иншалла, на них натыкается Бабек со своей прекрасной наложницей"…
* * *К обеду мы были около штольни. Нас встретила Наташа. Все остальные были в рассечке. Приказав Фатиме приготовить что-нибудь к обеду, я привязал трофейных ишаков на мочажине рядом с братьями по разуму, и начал устраивать место отдыха для Лейлы. Ей явно надо было поспать. Оставив ее под присмотром Наташи, я пошел к ребятам.
Выслушав мой рассказ, и немного позубоскалив надо мной и Фатимой, они сделали вывод:
— Это, наверное, Абдурахманыч приказал долго жить! Жалко мужика, пробормотал Сергей, пытаясь скрыть довольную улыбку.
— Ну и хрен с ним! Баба — с возу, кобыле легче, — Житник радостно захохотал, с любовью рассматривая в луче фонарика самородок замысловатой формы. Бережно положив его в карман, он добавил:
— А с Бабеком не соскучишься! Если бы он шлепнул шестого, я бы его в эадницу поцеловал… А теперь его самого в Нагзе шлепнут и нас в Душанбе, может быть, искать станут. А как ты думаешь, Черный, пойдёт на нас местный народ, когда узнает о золоте?
Я его успокоил:
— Не пойдут они на автоматы! Подождут, когда уйдем домой, и к штольне побегут! Уже "лыжи смазали". Тут после нас еще килограммов пять — шесть можно надробить и намыть. Если "варежку" не будем разевать — прорвемся…
Как я и предполагал, в мое отсутствие ребята не теряли времени даром. Все самородки были выбраны. Оставалось собрать мелочь, чем они и занимались. Федя здоровой рукой дробил обломки кварцевой жилы. Сергей с Юркой насыпали измельчённую руду на брезентовое полотнище и затем, взявшись за четыре угла, долго его трясли. Потом они, словно бывалые старатели, выбирали, скопившиеся под кварецм, кусочки золота, очень похожие на стружку или опилки.
Я начал укладывать самородки в пробные мешки. Юрка стал требовать, чтобы в каждом было примерно одинаковое количество золота.
— На тот случай, если придется разбегаться в разные стороны, — объяснил он. Никто не стал спорить, потому что на этот раз Житнмк был абсолютно прав!
Мешков было восемь. По одному на каждого, считая Бабека и Лешку Суворова. Было не просто разложить самородки поровну. Они были разной величины и с разным вкраплением кварца, но под рентгеновскими взглядами Житника я справился с этой задачей.
Когда все было переработано, мы засыпали золотой песок в те же мешки, в пустоты между самородками, завязали их и подтащили к выходу из штольни. Прикинув на глаз общий вес добычи, я остался доволен.
— Гадом буду, килограмм тридцать в каждом мешке, — сверкая глазками, предположил Федя, на мгновение, позабыв о своих травмах.
— Килограммов двести пятьдесят всего. Без кварца — двести, — мечтательно продолжил Житник. Тысяч на девятьсот зеленых, а может и больше…
— Слушай, давай считать не будем, — прервал его Сергей. — Сколько дадут — все будут наши! Да и Черный говорил, что сурьмы в этом золоте полно — малоценное оно.
— Смотрите, Юрка сейчас мешки гладить начнет, — присоединился я к разговору.
— Спорим, Юрик, что ты разделил уже девятьсот на восьмерых, потом на шестерых, а сейчас потеешь, на пятерых делишь? Смотри, не перетрудись!…
— Я ему помогу, — усмехнулся Сергей. — В городе. А сейчас пойдёмте наверх. Там Фатима, небось, знатный обед приготовила и с нетерпением ждёт нас со словами: "Кушать подано!"
Все пошли к палатке, а я остался в рассечке, чтобы проститься, со ставшим родным для меня, местом. Любуясь сводами, я увидел в кровле закол. По старой своей привычке не оставлять заколов на рабочем месте я сковырнул его брошенным в углу ломиком и на обнажившейся свежей поверхности увидел кусок золота размером чуть меньше блюдца. Он призывно блестел в свете карбидной лампы и манил меня. "Ну, это уже слишком! Серега прав — жадность губит, не взирая на личности! Оставим природное сокровище местному населению. И приятно ему будет и нам не так совестно", — лениво подумал я. Хотя, зачем им золото, здесь, в горном раю, не знакомом с основными постулатами "цивилизованного" общества потребления? Передерутся…"
Выйдя на-гора, я рассказал о своей находке товарищам, но никто не изъявил желание продолжить добычу. Все, даже алчный Юрка, понимали, что оставаться еще на день опасно. А этот самородок лучше оставить на видном месте с тем, чтобы отвлечь местное население от погони за нашим караваном.
