Эмилио Сальгари - Сокровище Голубых гор
Обстрел продолжался весь день. Осажденные изнывали от палящего зноя, жажды и голода, но ни один выстрел не попал в них.
Между тем братья-канаки при помощи пленного кети и десятка нуку продолжали что-то мастерить на другом склоне убежища. Когда стало темнеть, перед нашими друзьями вдруг появился Математе и, обращаясь к Ульоа, проговорил:
— Вождь, пора отправляться в путь.
XXII. Под огнем
Пробравшись под покровом ночной темноты на другой склон выступа, Ульоа со своими друзьями остановился в изумлении при виде копошившихся внизу, в воде, людей.
— Что они там делают, Математе? — спросил Ульоа.
— Следуй за мной, вождь, и узнаешь, — загадочно ответил канак.
Капитан и его спутники молча последовали за своим проводником. Спустившись к подножию выступа, они в изумлении остановились перед висячим мостом, искусно сделанным из цельных деревьев и смело переброшенным с подножия горного выступа через поток на скалу немного в стороне от той, на которой находился неприятель.
— А надежен ли этот мост? — усомнился Ретон, осторожно пробуя его ногой.
— Не беспокойся, дружище, на искусство и добросовестность этих островитян вполне можно положиться, — сказал Ульоа. — Скверно вот только то, что неприятель продолжает стрелять. Как мы пройдем под огнем?
— Нам необходимо пройти — и пройдем! — отважно проговорил Бельграно и первый ступил на мост.
За ним без дальнейших рассуждений последовали Ульоа и Ретон, а затем и весь отряд.
Не успела и половина отряда взойти на мост, как раздались два последовательных выстрела. Бельграно, пробежавший было уже половину моста, вдруг упал и не свалился в поток только потому, что вовремя успел схватиться свободной рукой (в другой он держал карабин) за грубые, но прочные перила моста.
— Вас ранили, дон Педро?! — испуганно вскричал Ульоа, нагибаясь над молодым человеком.
— Нет! — прошептал тот. — Но, ради Бога, тише!.. Нас не могут видеть, но могут услышать… Нужно лучше продолжать переправу ползком.
И он осторожно пополз вперед. Его примеру последовали и остальные.
Но, должно быть, восклицание Ульоа действительно было услышано неприятелем, потому что на мост тотчас же посыпались пули.
— Лучше некоторое время не двигаться, — шепнул Математе. — Пусть они подумают, что мы вернулись назад и, быть может, перестанут выпускать гром и молнию из своих трубок.
Все последовали его совету и замерли, лежа на мосту. Действительно, через минуту стрельба вдруг прекратилась.
— Теперь нужно скорее перебраться через мост и укрыться на той стороне, — снова прошептал старший канак.
Все поспешно поползли вперед. Когда почти весь отряд находился уже на противоположном берегу, мост снова был осыпан градом пуль, к счастью опять не причинивших никому вреда.
Оказавшись в безопасном месте, между двумя широкими каменными зубцами, Бельграно с видимой досадой бросил свой карабин на землю.
— Что это вы вдруг так небрежно стали обращаться со своим оружием, дон Педро? — полюбопытствовал Ульоа. — Ведь карабин может выстрелить сам собой и…
— Теперь уж больше он не выстрелит ни сам собой, ни в моих руках! — проговорил молодой человек. — Это уже не огнестрельное оружие, а простая палка: неприятельская пуля отшибла курок, и он больше не действует… От этого неожиданного удара я и упал на мосту.
— Да, это очень неприятно! — воскликнул Ульоа. — Значит, у нас осталось только три ружья против нескольких десятков неприятельских». Впрочем, Математе говорит, что мы скоро достигнем устья Диа, а там условия могут измениться в нашу пользу.
И действительно, отряд, пробираясь по лабиринту ущелий, около полуночи оказался на берегу Балабиосской бухты, покрытом густыми зарослями кокосовых деревьев, отягощенных массой плодов.
Ульоа тотчас же распорядился набрать этих плодов, устриц и разных других морских деликатесов, и измученные путники могли наконец после суточного воздержания утолить голод. Потом, расставив часовых и приказав разбудить себя перед рассветом, капитан и его спутники улеглись и тут же заснули.
Перед восходом солнца Ульоа, Бельграно, Ретон и Математе стояли на возвышенности, вдававшейся мысом в море.
— Вот она, большая крылатая лодка, — сказал канак указывая на видневшееся невдалеке судно.
Все взглянули в указанном направлении и увидели метрах в трехстах от мыса, посредине залива, красивый, изящный и легкий корабль, оснащенный как бриг. Паруса на нем были убраны, и он слегка раскачивался на небольшой зыби.
— Вот так кораблик! — восхищался боцман. — Совсем не к лицу такому пирату, как наш приятель Рамирес. Ведь это первоклассная яхта…
— Замаскированное невольничье судно, дружище! — перебил капитан. — Наверное, там есть и пушка.
— Разумеется! — вскричал боцман. — Один хороший выстрел из нее — и от всех ваших темнокожих только мокрое место останется, капитан.
— Ну, мы их не будем сразу подставлять под пушку, — продолжал Ульоа. — У меня зародился один план, но для его выполнения необходим человек решительный, сообразительный и знакомый с морской наукой…
— А я разве не похож на такого человека, капитан? — спросил старик, с комичной важностью выступая вперед и ударяя себя по выпяченной груди. — Кажется, меня никак нельзя смешать с каким-нибудь франтом из…
— Ну еще бы, старина! — с улыбкой подтвердил Ульоа. — Но дело в том, что смельчак, который возьмется за исполнение задуманного мной крайне смелого плана, рискует оказаться в виде украшения на какой-нибудь брам-pee или…
— Ну что ж, капитан, по-моему, я и на это гожусь.
— Вы, Ретон, не только хороший человек, но еще и герой! — вскричал Бельграно, крепко пожимая старику руку.
— Нет, сеньор, я просто человек, желающий принести хоть какую-нибудь пользу, а вы меня уж и в герои производите! Рановато. Я еще ровно ничего геройского не сделал, — проговорил старый моряк. — Ну, капитан, — обратился он к Ульоа, — если я гожусь для задуманного вами плана, то говорите, в чем дело.
— Видишь ли, дружище, хорошо бы как-нибудь половчее пробраться на судно Рамиреса и высмотреть, что там и как… Я предполагаю, что там теперь находится сеньорита. — Не потащил же ее Рамирес с собой в горы! Не мешало бы дать ей знать, что мы здесь, около нее. По получении всех этих сведений мы обсудим свои дальнейшие действия. Понял, старина? Берешься за это рискованное дело?
— Берусь, капитан. Берусь и все обстряпаю в самом лучшем виде, будьте спокойны. У меня тоже сейчас зародился в башке план, как обойти тех дураков, которые находятся на судне… Уж и посмеюсь же потом над ними, ха-ха-ха!.. Только вот не столкнуться бы там с самим атаманом… Впрочем, постараюсь заговорить зубы и ему… Если его сумел обставить какой-то юнга, — хотя я все еще сильно сомневаюсь в раскаянии этого мальчишки, — то такой старый морской волк, как я, и подавно сумеет провести разбойника. Ну, капитан, благословите. Я отправляюсь.
