Марко Марчевский - Остров Тамбукту
— Вы собираетесь бороться? — рассмеялся я на его глупость. — Как? Не забывайте, что Тамбукту не английская колония, а свободный остров со своими законами и обычаями, которым вы должны подчиниться. Забудьте ваши господские привычки. Поймите наконец, что существуют народы и племена, которые предпочитают свободу рабству и желают распоряжаться своей судьбой, как им заблагорассудится, а не быть под властью у других. Советую вам быть поскромнее в ваших претензиях, потому что здесь нет английской полиции, как на Кокосовых островах.
Смит еще больше разошелся, но Стерн сразу его укротил, как будто вылил ему на голову ушат холодной воды, сказав:
— Да, сэр, пора вам понять то, что вам говорят. Или вы хотите, чтобы вам привязали камень к ногам и швырнули в океан?
— Что вы говорите, Стерн? — содрогнулся плантатор и сел на нары, кроткий как ягненок. — В самом деле, я должен привыкнуть к этим людям и их... гм... законам. Но все же нам надо подумать и о себе. Мы должны оставить для себя, по крайней мере, два-три ящика коньяку и вина, припрятать и консервов, и сахару, и рису, и муки, и сигар, и сигарет... Вы как думаете, Стерн?
— Скажу, что вы начинаете умнеть, — усмехнулся капитан.
Неожиданно в хижину вошел Арики и молча сел на нары. Наступило гробовое молчание. Несмотря на то, что никто ему не предложил, он сам взял из ящика Смита сигару и потянулся к его дымящей сигаре прикурить, но плантатор предупредительно чиркнул спичкой и протянул ему огня. Арики вздрогнул, но все же закурил сигару от горящей спички. После этого взор его остановился на мешках и ящиках, загромоздивших хижину.
Лицо у него было бледное и как будто еще более постаревшее, взгляд не так остр, как раньше, а в движениях замечалась усталость и старческая немощь. Он походил на человека, которого тащит мутная, бурная река. Только брови, намазанные порошком из размолотого угля, часто-часто подрагивали.
— Это с большой пироги? — спросил он.
Боамбо кивнул головой:
— Да, с большой пироги.
Арики снова окинул холодным взглядом ящики и мешки и, заметив приставленные к стене ружья, спросил:
— А это что такое?
Я объяснил ему, что это «стрелы», которые испускают «гром».
Он долго рассматривал ружья издалека, не решаясь приблизиться. Потом, увидев перед дверью свинью, которая с несколькими маленькими поросятами рылась на поляне, обернулся ко мне и сказал:
— Убей ее!
Я отказался. Имело ли смысл убивать это полезное животное только для того, чтобы доказать главному жрецу, что ружье несомненно сильное оружие? При подходящем случае он сможет убедиться в его силе. Заметив мою нерешительность, Арики вызывающе сказал:
— Ты не можешь ее убить!
Не говоря ни слова, я взял винтовку, зарядил ее и подошел к двери. Свинья мирно рылась в корнях одного дерева метрах в пятидесяти от хижины. Я прицелился и выстрелил. Несчастное животное бросилось бежать, но ноги у него подкосились и, перевернувшись несколько раз, оно судорожно задрыгало ногами и замотало головой.
Я обернулся к Арики. Он лег лицом на нары и не смел поднять головы. Все тело его тряслось, как будто это он был ранен пулей.
— Встань! — крикнул я ему. — Свинья мертва. Иди посмотри.
Главный жрец, не меняя своего лежачего положения, повернул голову и, показывая на ружье, сказал:
— Убери его! Убери его!
Я приставил ружье к стене. Только после этого Арики приподнялся и взглянул через дверь.
— Ну? Что скажешь?
— Вижу, что пакеги говорит правду, — мрачно пробормотал он.
Спустя некоторое время, поуспокоившись, он спросил, как называется эта «стрела» на языке пакеги.
— Ружье, — ответил я.
— Сколько ружей имеют пакеги?
Я показал ему все пальцы на обеих руках.
— Леон-до.
О трех охотничьих ружьях я умолчал.
— А сколько получит Арики? — спросил главный жрец.
— Не знаю. Все ружья вон того пакеги, — кивнул я в сторону Смита.
— Нет, все ружья будут табу[19], — заявил Арики.
Я объяснил главному жрецу, что по обычаям пакеги все, что мы перенесли с яхты, принадлежит Смиту. Арики ощетинился. Он заявил, что тут обычаи пакеги выеденного яйца не стоят. У племени свои обычаи, и все должны их соблюдать. И пакеги... Почему мы поторопились перевезти все в мою хижину? Почему мы его не спросили?
— Пакеги не виноваты, — вмешался Боамбо. — Я велел перенести все в либу орованду.
— А почему со мной не посоветовался? — прошипел Арики.
— Потому что ты спал как мертвый.
— Как мертвый! — воскликнул Арики. — Ты бы хотел, чтобы я умер, но Дао опять меня оживил. Да я было умер и опять ожил! Ты от меня не отделаешься! Вот возьму все ружья! Все!
— Зачем Арики так много ружей? — изумился Боамбо.
— Я их брошу в Большую воду. Они опасны. Ими можно уничтожить все племя.
— Арики не говорит как рапуо, — упрекнул его Боамбо. — Кто уничтожит наше племя? Нет такого человека. Мы дадим ружья лучшим охотникам. Во время большой охоты они убьют много кро-кро.
Арики ничего не ответил.
Смит с напряженным вниманием прислушивался к разговору, не понимая ни слова, а когда вождь и главный жрец замолчали, спросил меня, о чем они спорят.
— О дележе вашего имущества, — усмехнулся я.
Смит сообразил в чем дело и моментально достал бутылку коньяку. Глаза главного жреца сверкнули.
— Я только его попробую, — пробормотал он и опрокинул бутылку. Коньяк весело забулькал в его горле. Осушив полбутылки, главный жрец передал ее Боамбо, сказав, облизывая губы: — Тацири! Пакеги — умные люди. Я только одного хочу от них: чтобы они меня слушали.
Он пригласил Смита и Стерна жить в его хижине, быть его гостями.
Смит просиял от радости. Значит, он будет жить под одной крышей с Арики! Прекрасно! Он несказанно признателен главному жрецу и в знак благодарности подарит ему одну вещь...
Смит порылся в одном из ящиков, вынул из него маленькое зеркальце и бронзовый браслет и торжественно поднес их главному жрецу.
— Скажите, что я чрезвычайно ему благодарен, — попросил меня Смит.
— Я могу ему только сказать, что вы благодарны. Но «чрезвычайно» не могу ему сказать.
— Почему?
— Потому что на языке занго нет слова «чрезвычайно». Или, если оно существует, я его не знаю.
— Жалко, сэр... Тогда скажите ему, что я очень благодарен. Хотя это не одно и то же. Или, еще лучше, принимаю его приглашение жить в его хижине с большой благодарностью.
— «С большой благодарностью» — это могу ему сказать. Но знайте, чем больше ваша благодарность, тем дороже она будет вам стоить.
