Кеннет Робсон - Док Сэвидж. Выпуск второй
Они одолели около ста метров, но, сбитые с толку, уселись на песок, еле удерживаясь от проклятий.
Генерал Ино, схватившись за голову, пробормотал: — Никогда в жизни ни одна схватка не заканчивалась для меня более загадочно, чем сейчас.
Шастер держался особняком и, казалось, погрузился в глубокое раздумье. По мнению генерала, Шастер думал о том, что с ним будет, если арабы узнают, что это он отрубил головы двум их сотоварищам.
Эти двое были единственными жертвами схватки. Поскольку бой оказался лишь недоразумением, бедуины не могли считать такой исход нормальным.
Но вот Шастер подошел поближе.
— У меня возникло пренеприятнейшее подозрение, — прошептав он. — А не проделки ли это Дока Сэвиджа?
Генерал Ино еле удержался на ногах. В горле что-то забулькало.
— Ты думаешь…
— Только предполагаю. Эти дымовые снаряды. Гранаты…
Генерал Ино был настолько шокирован, что не мог произнести ни слова.
В глубине каньона раздался стук копыт, и послышалась многоголосая песня. Один куплет исполнялся на английском языке, а другой на арабском: Бронзи в Аравию прибыл, Ах, ой-ой-ой!
Бронзи в Аравию прибыл, О бедняга наш Бронзи!
Песню подхватили арабы, которые пропели почти то же самое на своем языке. Затем опять белые: А в Аравии сильный обвал, Ах, ой-ой-ой! Бронзи с утеса упал, О бедняга наш Бронзи!
Генерал Ино уже совершенно не владел собой.
— Хорошенькое нашли время для сочинения скверных песенок! — гневно закричал он.
Тогда ему сообщили, что Док Сэвидж мертв. Тело Бронзового человека видели там, где он сорвался со скалы. На него обрушили град пуль и видели, как потекла красная кровь.
Генерал Ино приободрился. Праудмен Шастер заявил, что это воистину прекрасно.
— Ну, теперь-то мы поймаем ваших трех приятелей и Пей-дей-э-гена, сказал генерал Ино бедуинам.
Немедля и отправились на поиски. Но сначала арабы сошли с лошадей, уткнулись лбами в песок и молили Аллаха, чтобы он не оставлял их хотя бы сейчас. Генералу Ино показалось, что их просьба была искренней.
Глава XIV
Перехитрил Док
Трое пропавших арабов лежали бок о бок в тени под уступом скалы. Никто из них не мог пошевелить ни ногами, ни левой рукой. Правые же руки двигались у них почти как обычно. Они молчали, так как голосовые связки не повиновались им.
Док Сэвидж осторожно убрал тонкий шприц, которым он сделал инъекции, парализовав определенные органы пленников. Он применил концентрированный раствор анестезирующего средства, который действовал минимум сутки.
Было бы проще полностью лишить их сознания и оставить здесь, потому что лучшего потайного места и не придумаешь. Но вокруг бродили шакалы и другие звери, которые могли бы загрызть беспомощных людей.
Каждому пленнику Док оставил по ножу, чтобы они могли защитить себя.
Выпучив глаза, трое бедуинов наблюдали за бронзовым гигантом. Они еще не очнулись с тех пор, как этот человек захватил их и утащил вместе с Пей-дей-э-геном в ходе сражения, которое, как они с изумлением узнали, развязал Док.
Временами этот необычный человек, как будто бы созданный из металла, тащил одновременно их троих и человека-мумию, не прилагая при этом каких-либо особых усилий.
Док Сэвидж заговорил на древнем языке Пей-дей-э-гена.
— Нам лучше всего уйти отсюда, — сказал он.
Он недостаточно хорошо владел этим мертвым языком, но значительно лучше, чем Пей-дей-э-гену когда-либо приходилось слышать.
Пей Дей, как окрестил его Монах, даже слегка улыбнулся, обнажив свои желтые зубы. Этот негодяй не был лишен обаяния.
— Скажи мне, — спросил он внезапно, — ты смертный?
Док замешкался на мгновение, прежде чем до него дошел смысл этих слов.
— Да, — утвердительно ответил он.
Пей Дей произнес что-то настолько быстро, что нельзя было разобрать, но, несомненно, это было нечто о чудесах, которые он видел и которые вызывают у него сомнения относительно земной природы Бронзового человека.
— Скажи мне, — спросил Пей Дей более медленно, — почему ты взял меня в плен?
— Чтобы узнать о местонахождении сокровища, — ответил Док.
В свое время Пей Дей был лихим фараоном-пиратом.
В этом он знал толк.
— Но это мое сокровище, — резонно заметил он.
— А ты мой пленник, — парировал Док. — Ты не можешь сбежать, а мы можем доставить тебе очень много неприятностей.
Пей Дей бросил внимательный взгляд на удивительные мускулы Дока.
— Возможно, — неохотно согласился он. — Но правда и то, что я не доверял людям, у которых ты меня похитил.
— Дети не доверяют незнакомцам, — сказал Док.
Пей Дей снова улыбнулся, уже менее принужденно.
— Ты хочешь стать моим компаньоном?
— С каких это пор охотники за пчелами должны делиться с пчелами медом? — возмутился Док.
Пей Дею была знакома такая манера вести разговор.
— Волк своей парой глаз может наблюдать за другим волком, но не за сорока волками, — сказал он.
— Совершенно верно. А два человека могут наблюдать друг за другом.
Пей Дей хотел было изречь что-то еще мудрое, но потом вдруг изменил тон.
— Те люди, которые пленили меня, ужасно боятся тебя. Они говорят, что ты сущий дьявол.
— Это спорный вопрос.
— Мы могли бы поделиться поровну, — предложил Пей Дей. — Там хватит на всех, а уж тем более для двоих.
— Пойдем, — сказал Док, пожав плечами.
Пей Дей ухмыльнулся. Очевидно, он воспринял утверждение генерала Ино о том, что Док сущий дьявол, буквально и поэтому решил относиться к нему как к своему компаньону.
Док Сэвидж и Пей Дей передвигались осторожно, чтобы их никто не заметил.
— Они захватили пять твоих человек, которые могут лишиться жизни, сказал Пей Дей.
— Разве помогает муха другим мухам, которые попали в паутину? — пренебрежительно махнул рукой Док.
Пей Дей одобрил это. Он издал странный гогочущий звук, выразив таким образом свою радость и продемонстрировав тем самым, что пару тысяч лет назад смеялись несколько иначе.
— Они меня пытали, — сказал через некоторое время Пей Дей. — Надо быть глупцом, чтобы отдать на отсечение правую руку, когда в левой находится крупный куш. В общих чертах я рассказал им, где находится гробница.
Док Сэвидж остановился. Пей Дей заметил, что его лицо приняло критическое и несколько презрительное выражение.
— В капкане шакалы всегда громко воют! — сказал фараон резко.
Док, очевидно, почувствовал, что ему следовало возмутиться. Это выразилось в его свирепом взгляде.
