Виталий Меньшиков - Искатель. 1967. Выпуск №6
— Я ждал, когда вы это скажете, — брякнул Сухр.
— Мы придем, — сказал Райт.
Стронг промолчал. Наконец мэр выпустил его руку, и все четверо сели обедать. Бифштексы, привезенные с Южного Полушария; грибы, доставленные с Омикрона Сети-14; наскоро приготовленный салат; зеленый горошек; свежий хлеб; абрикосовый пирог; кофе.
Стронг насильно запихивал в себя пищу. Ему совершенно не хотелось есть. Ему хотелось только выпить. Напиться до бесчувствия. Но для этого еще не пришло время. Ведь ему предстояло сейчас свалить основание ствола. Потом он уже сможет пить. Потом-то он поможет Блюскизу утопить буйвола… За счет заведения. «Человек, Который Спас Нашу Обожаемую Деревню». Налей-ка, бармен. Налей еще. Он больше не был в ярко-красном, бармен, но он обрызган был вином багряным, кровью алой в тот час, когда убил, — ту женщину убил в постели, которую любил…[20]
У мэра был прекрасный аппетит. Теперь его обожаемая деревня спасена. Теперь он мог, расположившись у камина, спокойно пересчитывать свои кредитки. Ему больше не придется портить себе нервы из-за дерева. Стронг чувствовал себя тем самым маленьким голландцем, который, заткнув рукой дыру в плотине, спас от моря дома бюргеров.
Он обрадовался, когда, наконец, кончился обед, обрадовался, когда, откинувшись на спинку стула, Райт произнес:
— Что вы теперь нам скажете, мистер Стронг?
— Скажу, что пора с ним кончать, мистер Райт.
Все встали. Мэр забрал свой стол и стулья, сел в жирокар и присоединился к остальным колонистам, толпившимся за пределами опасной зоны. Деревня сверкала в лучах солнца. Улицы словно были только что выметены. Домики с их искусно выполненными украшениями напоминали свежие, только что из печи, пряники. Стронг чувствовал себя уже не маленьким голландцем, а Джеком — Убийцей Великанов. Настало время для последнего удара.
Он занял позицию у подножия ствола и начал делать надрез. Райт и Сухр стояли за его спиной. Работал он очень внимательно — ведь нужно было, чтобы ствол упал именно в том направлении, которое наметил Райт. Он резал глубоко и добросовестно и, кончив, уже знал точно: на этот раз ствол покорится ему.
В последний раз стал он в нужную позицию и поднял резак. Нажал курок. «Возлюбленных все убивают, так повелось в веках… — подумал он. — Кто трус — с коварным поцелуем, кто смел — с клинком в руках.[21] — На стволе образовалась щель. По краям ее выступила красная жидкость. — Самые современные клинки, изготовленные в Нью-Америке, Венера. Стопроцентная гарантия, что они никогда не затупятся…
И всегда беспощадны».
«Кровь» текла по стволу, окрашивая траву. Невидимое лезвие резака неумолимо двигалось из стороны в сторону, из стороны в сторону. Двухсотфутовый обрубок, некогда бывший высоким и гордым деревом, задрожал и начал медленно клониться к земле.
Был долгий свистящий звук падения; глухой, подобный грому, завершающий удар; содрогнулась земля.
Поверхность гигантского пня стала ярко-красной под лучами солнца. Стронг уронил резак на землю. То и дело спотыкаясь, он побрел вокруг пня, пока не уперся в высокий, как многоэтажный дом, бок только что сваленного обрубка. Он упал так, как это было рассчитано — верхняя часть его аккуратно улеглась между двумя рядами домиков. Но Стронга домики больше не трогали. Честно говоря, они никогда не трогали его по-настоящему. Он пошел вдоль обрубка, не отрывая глаз от земли. Он нашел ее на краю площади. Он знал, что найдет ее, если будет смотреть повнимательнее. Она была солнечным светом и полевым цветком, переменчивым рисунком травы. Он видел ее не всю — только ее талию, груди, руки и прекрасное умирающее лицо.
— Прости меня, — сказал он и увидел, как она улыбнулась и кивнула головой, увидел, как она умерла; и снова была трава, и полевой цветок, и солнце.
ЭПИЛОГ
Человек, спасший обожаемую деревню, положил локти на стойку бара, который когда-то был алтарем, в отеле, который когда-то был церковью.
— Мы пришли топить буйвола, мэр, — произнес он.
Мэр, который в честь такого события взял на себя обязанности бармена, нахмурился.
— Он хочет сказать, — пояснил Райт, — что мы не прочь выпить.
Мэр просиял.
— Позвольте предложить вам лучшее марсианское виски, приготовленное из отборнейших сортов кукурузы, которые произрастают в Эритрейском Море.
— Тащите его сюда из вашего паутинного склепа, и мы посмотрим, что это такое, — ответил Стронг.
— Это шикарное виски, — сказал Блюскиз, — но оно не топит буйвола. Я уже полдня глотаю его.
— Провались со своим проклятым буйволом! — рявкнул Сухр.
Мэр поставил перед Райтом, Стронгом и Сухром стаканы и наполнил их из золотой бутылки.
— Мой стакан пуст, — сказал Блюскиз, и мэр налил ему тоже.
Из уважения к древорубам местные жители предоставили в их распоряжение весь бар. Однако все столики были заняты, и время от времени кто-нибудь из колонистов поднимался и произносил тост — за Стронга или за древорубов вообще, — и все остальные, как мужчины, так и женщины, вставали тоже и с радостными возгласами осушали свои стаканы.
— Как бы я хотел, чтобы они убрались отсюда, — сказал Стронг. — Чтобы они оставили меня в покое.
— Они не могут оставить вас в покое, — возразил Райт. — Ведь вы теперь стали их новым богом.
— Еще виски, мистер Стронг? — спросил мэр.
— Мне нужно еще много виски, — ответил Стронг. — Чтобы заглушить воспоминания об этой гнусности…
— Какой это гнусности, мистер Стронг?
— Хотя бы вашей, маленький землянин, вашей. Вы, презренный жирный маленький землянин!..
— Было видно, как буйволы возникали на горизонте, под облаком пыли, поднимавшейся из-под копыт, — сказал Блюскиз, — и они были прекрасны в своем косматом величии, и мрачны, и грандиозны, как смерть.
— Так сорвите же нас, земляне, — сказал Стронг, — маленькие жирные земляне, которые губят виноградники; ведь наши виноградники в цвету…
— Том! — воскликнул Райт.
— Вы разрешите мне воспользоваться случаем и подать в отставку, мистер Райт? Я никогда больше не убью ни одного дерева. Я сыт по горло вашей вонючей профессией.
— В чем дело, Том?
Стронг не ответил. Он посмотрел на свои руки. Часть виски из его стакана пролилась на стойку, и пальцы его стали влажными и липкими. Потом он поднял глаза на заднюю стенку бара. Некогда она была стеной местной церкви, которую колонисты превратили в отель, и в этой стене сохранилось несколько украшенных изысканной резьбой ниш, в которых раньше выставлялись предметы религиозных обрядов. Сейчас ниши были заполнены бутылками вина и виски — все, кроме одной. В этой единственной, не занятой бутылками нише стояла маленькая кукла.
