Александр Мартвнов - Последний торпедоносец
— Машинное! — кричал Денис. — Машинное, Званко, что у вас?! — выслушал ответ и бросил: — У них пробоины выше ватерлинии и повреждения. Больше двадцати узлов не дадим.
— Борька ранен! — Генчо уже втаскивал Бориса в рубку. Тот прижимал руки к животу и был бледен. — Осколками… от турели осколками…
— Я его потопил… — сказал Борька. Из-под рук плыла кровь. — Ой, как же больно… я его потопил…
Сенька, всё ещё зажимавший посечённое — тоже осколками — бедро вдруг судорожно застыл. Денис, нагнувшийся над Борькой, поднял голову:
— Что?
Вместо ответа Сенька вытянул руку к горизонту.
В пределах отчётливой видимости шли в сторону «Вепря» ещё два катера.
* * *— Вот и всё, — сказал Денис спокойно и выпрямился. Нагнулся к переговорной трубке: — Ребята, давайте все на палубу.
— Два катера, — Сенька покачал головой. — Ещё два… Лёш, — окликнул он, — сколько у тебя?
— Сорок два, — ответил тот, стягивая берет.
— У меня семьдесят пять оставалось, — Борька кривился, прижимая руки к животу. — По крайней мере, перитонита уже не будет…
— Я пойду на корму? — почти весело предложил Сенька.
— Давай лучше я, — сказал Игорь. Странно, но теперь он не ощущал страха. Два катера приближались, расходясь клещами.
— Погоди, не надо, — поморщился Денис. На палубу поднялись друг за другом Званко и Сашко. Сашко бесстрастно посмотрел на идущие катера, пожал плечами и начал вытирать руки комком ветоши. Званко сказал:
— Узлов пятнадцать дадим. Не больше. Вот и все наши ресурсы, капитан.
Денис оглянулся на корму, где подёргивался флаг. Неожиданно улыбнулся каким-то своим мыслям. Повторил:
— Вот и всё, ребята. Совсем всё. Значит так, — он потёр переносицу. — Я предлагаю желающим спустить лодку и ждать. Какнибудь выкарабкаетесь. Хоть какая-то надежда…
— Сам ты в лодку лезть не намерен? — Сенька раскинул руки по ограждению. Игорь подумал, что все ведут себя так, словно у них уйма времени впереди. А сколько впереди? Минуты? Нормально было бы испугаться сейчас. Но снова не получалось, наоборот — накатывало какое-то отстранённое веселье.
— Я капитан, — Денис покачал головой.
— Ну а мы команда, — Сенька посмотрел на солнце. — День вот только хороший, жалко. Удачный был день.
— Тогда так, — Денис глубоко вздохнул. — Не стрелять. Они подойдут вплотную. Мы им наверняка нужны живыми. Коль, Генчо, привяжите к носам торпед по гранате. И ждите. Как махну — взрывайте.
— Есть, капитан, — ответил Генчо. Николай молча кивнул. Денис снова посмотрел на остальных:
— Это секунда, — сказал он.
— Не утешай, не маленькие, — Званко достал шоколадку, начал есть. Денис посмотрел на Игоря:
— Игорь?..
— Да? — поднял брови Игорь. Денис засмеялся:
— Ладно, понял.
Спустился с мостика и пошёл на нос, где встал, заложив руки за спину. С развёрнутыми плечами и поднятой головой.
— Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг", — прошептал Сенька. — Давайте, что ли, попрощаемся, ребята?
Мальчишки стали обниматься и целовать друг друга — без малейшего наигрыща, серьёзно. Николай, задержав плечи Игоря в ладонях, сказал:
— Ты прости. Я тебе долго не верил.
— И ты прости, если что, — искренне ответил Игорь. Вот как, оказывается, это бывает. И капитан не велит прибить флаг к мачте гвоздями(1), потому что просто никто не собирается спускать этот флаг… А сдаваться — сдаваться нельзя, и не потому, что в плену будут мучить, и не потому, что раскроется тайна и поднимется визгливый вой… просто потому, что нельзя, и это нельзя больше человеческих жизней.
— Что это? — вдруг спросил Борька, приподнимаясь и держась одной рукой за ограждение. — Что за… чёрт?
Он смотрел куда-то в небо. Мальчишки невольно начали поднимать головы… хотя что там могло сейчас быть интересного для них? Но, раньше чем они нашли глазами то, что удивило Борьку, до них донёсся звук работающих авиационных моторов. А через несколько секунд над катером — чуть выше мачт — скользнули три чёрные тени.
Разинув рты, мальчишки смотрели вслед пронёсшимся над ними самолётам. Сашко громко и удивлённо сказал:
— Ребята, это же ИЛы! Это же наши ИЛы, старые штурмовики!
Никто ему не ответил. Команда катера, ничего не понимая, смотрела, как тройка выкрашенных в угольночёрное самолетов несётся навстречу катерам. У Игоря мелькнула в полупарализованном мозгу дурацкая, но всё-таки почему-то и закономерная тоже мысль: прилетели ОНИ, ТЕ, КТО ТОГДА…, ну не могли же не прилететь!
А ИЛы — как в хорошем, пусть и наивном, кино! — обрушились на катера "адалятовцев"!
Сссссвваааа… мппп! Сссссвваааа… мппп! Сссссвваааа… мппп! Из-под чёрных крыльев срывались рыжие молнии. И — били. Били в воду и в катера, круша надстройки и взрывая палубу, кромсая борта.
— "Катюши"! — заплакал и засмеялся вдруг Сенька. — Наши «катюши», пацаны! Как они их… смотрите!
И «Вепрь» взорвался радостными, даже истеричными криками. Мальчишки орали и прыгали на палубе, плача и размахивая руками.
1. Последнее средство против панического спуска флага. В русском флоте не применялось никогда, так как за всю его трёхвековую историю сдача военных судов имела место лишь дважды: 1. в 1827 году струсивший капитан фрегата «Рафаил» Стройников спустил флаг перед турецкими кораблями; 2. в 1905 году во время Цусимского морского сражения с японцами сдача была массовой из-за полной растерянности, воцарившейся на эскадре в результате неумелых действий командующих адмиралов Рождественского и Небогатова и под воздействием революционной пропаганды, которой усиленно подвергались команды.
ИЛы шли на второй заход. Оба катера уже горели. Но с носов тянулись вверх спаренные бледные трассы. Под крыльями ИЛов тоже запульсировали огни. Игорь увидел, что странно- крылья и борта самолётов украшены непонятными знаками:
молния и под ней надпись
БЛЪСКАВИЦА
— а ниже какие-то геральдические звери шли на задних лапах и было написано ещё:
КАПИТАН ДИМИТАР СПИСАРЪВСКИЙ(1)
Один из адалятовских катеров взорвался — как бочка с бензином, превратившись в огненный шар. На «Вепре» заорали так, что катер закачало. Но в следующую секунду левый ИЛ кувыркнулся через крыло, свечкой набрал высоту — и, задымив, застыл в воздухе… а потом «бочкой» полетел к земле. ("Ай!" — как-то подетски вскрикнул Сенька и сжал руку Игоря) Два его товарища, разойдясь, вернулись и начали долбать последний катер всё беспощадней. А от падающего самолёта отделился и начал падать чёрный комок, который потом распустился белым куполом. Парашютист опускался в море примерно в километре от места боя.
