Владимир Михайлов - Искатель. 1973. Выпуск №4
Мы помолчали, потрясенные красноречием Марка Туллия: ведь прозвище его, как и у всех нас, шло от противного — мы не скрываем своих недостатков от друзей. Корабль уже виднелся впереди. Марк Туллий достал изображение своего Юрия Михайловича, трех лет от роду, поглядел и снова спрятал в карман. Старый Пират вздохнул; может быть, он думал о внуках. А я размышлял: все-таки уж слишком много ребятишки стреляли на своей детской площадке. Может быть, конечно, Марк Туллий прав, и гусеницу нельзя оставлять без зеленого листка, а уж когда бабочка раскинет крылья и взлетит над лугом — этакий махаон или адмирал, — она и глядеть на листья не захочет, потому что она пришла не пожирать мир, но делать его прекраснее. Да, может, Мишка прав, но я дальний разведчик и теряю покой, когда кто-то где-то начинает слишком уж увлекаться стрельбой. Эта профессиональная черта, и тут уж ничего не поделаешь.
Хэммонд ИННЕС
КРУШЕНИЕ «МЭРИ ДИАР»
КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ
Глава I
Я устал и замерз и к тому же был немного испуган. Где-то вверху, на мачтах, красный и зеленый навигационные огни отбрасывали неверный свет. Надо мной бесформенным призраком свисали паруса, раскачиваясь взад и вперед в такт покачивающейся на волнах «Морской ведьме». У ветра не было сил тащить яхту.
Я стоял у руля. Шестичасовой прогноз погоды был угрожающим. Предупреждали, что в районе Роколла, Шеннона, Соле и Финистерре ожидается штормовой ветер. Прямо за нактоузом растворялись в темноте расплывчатые очертания корпуса яхты. Был март, и сейчас, после пятнадцати часов болтанки в проливе, радостное возбуждение, вызванное тем, что у нас теперь есть свое собственное судно, полностью улетучилось, поглощенное холодом. Из темноты выкатилась волна с мерцающим гребешком, шлепнулась о корму, плеснула мне в лицо брызгами и с шипением откатилась обратно в темноту. Боже мой! Какой холод! Холод и сырость — и ни звездочки на небе.
Дверь рубки распахнулась, и я увидел освещенный салон, а на его светлом фоне грузную фигуру Майка Дункана в штормовке, с дымящимися кружками в обеих руках.
— Хочешь суп? — Майк улыбнулся и протянул мне одну из кружек.
— Свежий, только что из камбуза, — сказал он. Но вдруг улыбка сбежала с его лица. — Что за чертовщина? — Он смотрел поверх моего плеча в сторону левого борта. — Луны ведь не может быть, правда?
Я обернулся. Что-то холодно-зеленое, полупрозрачное маячило на воде. Фосфоресцирующий неземной свет становился все ярче. И вдруг это видение как бы сжалось, затвердело и превратилось в зеленый остроконечник. Я понял, что прямо на нас наползал навигационный огонь большого парохода. Потом стали видны палубные огни, желтые и расплывчатые; теперь до нашего слуха донесся и звук вращающихся винтов, пульсирующий и глухой.
Прорезав темноту, луч прожектора ослепил нас, отразившись от окутавшего яхту плотного тумана. Только сейчас мы заметили, что туман прямо-таки стлался по палубе. В этой мгле вдруг показались белые светящиеся волны, рассекаемые носом корабля. Затем нос приобрел четкие очертания, и я увидел всю переднюю часть судна, выползавшего из тумана. Тупой нос корабля, словно башня, навис над нами, и я судорожно принялся крутить штурвал.
Казалось, что прошла целая вечность, пока «Морская ведьма» совершила свой маневр, и все это время я явственно слышал шум пенящихся волн, рассекаемых форштевнем. «Он сейчас врежется в нас! О боже! Сейчас он нас ударит!» — услышал я в темноте крик Майка. Он, бросив кружки с супом, все время подавал сигналы прожектором, направляя его луч на мостик судна. Вот осветилась вся верхняя надстройка, и луч отразился от ее стеклянных окон. Но, несмотря на сигналы, железная громада с грохотом, не меняя курса, надвигалась на нас со скоростью добрых восьми узлов.
Теперь каждая деталь «Морской ведьмы», от кончика ее длинного бушприта до верхушки гротмачты, была освещена зеленым светом навигационного прожектора, который повис прямо над нами. «Внимание! Держись!» — закричал вдруг Майк, и тотчас же огромная, рычащая стена белой воды обрушилась на яхту. Волна ударила в меня и чуть не оторвала от ручек штурвала. Паруса изогнулись невероятной дугой. Яхта сильно накренилась, и тонны воды рухнули на палубу. В этот момент пароход, словно огромный утес, плавно прошел мимо.
«Морская ведьма» медленно выпрямилась. Я все еще держал штурвал, а Майк стоял, вцепившись в мачту. С левого борта снова набежала волна, ударила в рубку, плеснула в обвисший парус. И тут луч нашего прожектора уткнулся в надпись на корме парохода: «МЭРИ ДИАР», САУТГЕМПТОН. Мы словно завороженные смотрели на буквы в ржавых потеках, пока они не исчезли из поля зрения. Остался только шум винтов, затихающий в ночи. На какой-то момент во влажном воздухе мы почувствовали запах гари.
— Ублюдки! — закричал Майк, вновь обретая наконец голос.
Дверь рубки открылась, и в светлом проеме показался силуэт человека. Это был Хэл.
— Ну как, мальчики, все в порядке? — Его голос слегка дрожал.
— Они же должны были нас заметить! — вскричал Майк. — Я светил прожектором прямо на мостик. Если бы они смотрели…
— Я не уверен, что они смотрели. По-моему, на мостике вообще никого не было.
— Как это никого не было? Что ты имеешь в виду? — спросил я.
Хэл вышел на палубу.
— Это было как раз перед тем, как самая большая волна ударила нас. Я почувствовал, что что-то случилось, и поднялся в рубку. А потом посмотрел в окно, туда, куда падал луч прожектора, Он светил как раз на мостик. И мне показалось, что на нем никого не было. Во всяком случае, я никого не видел.
— Господи боже мой! — сказал я. — Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?
— Конечно, отдаю. Странно все это, не правда ли?
Он был не из тех, кто любит болтать языком. X. A. Лоуден, или просто Хэл, как зовут его друзья, — бывший артиллерист, полковник в отставке, и у него большой опыт морских путешествий.
— Ты хочешь сказать, что судно было неуправляемым? — В вопросе Майка явно звучало недоверие.
— Я не знаю, — ответил Хэл. — Это кажется непостижимым. Все, что я хочу сказать, так это то, что я ясно видел, хотя и на короткое мгновение, внутреннюю часть мостика и там никого не было.
На какой-то момент воцарилось молчание. Мы были потрясены. Предположить, что большое судно идет через усеянное скалами море у самых берегов Франции, да еще без рулевого… Это абсурд.
