Веслав Анджеевский - Искатель. 1989. Выпуск №5
— Это прозвучало, как сердечное пожелание в наш адрес, — сказал Малерт, — я знал, что вы недолюбливаете мореплавателей, но не думал, что до такой степени…
Дерьел растерялся.
— Ну господа… Господин первый офицер, это слишком мрачные шутки…
Грей услышал то, что хотел. Шкипер еще не знает, что рация полностью уничтожена. Или только делает вид?
Капитан пепельницей постучал по столу.
— Ближе к делу… Попробуем установить, что нам известно.
Грей внутренне выругался. Он полагал, что высказанные вслух капитанские размышления с перечислением всех фактов сослужат им недобрую службу.
— Итак, нам известно, что восемь особо подозреваемых человек, прошу прощения за формулировку, но себя я тоже к ним причисляю, спали этой ночью в своих каютах. Это, конечно, вполне естественно, но, к сожалению, усложняет нашу задачу. Что же касается меня, то в двадцать три пятнадцать я закончил рапорт и попросил шкипера принести какую-нибудь закуску и выпивку. Примерно через полчаса ко мне зашел старший механик… — Капитан замолчал и обвел собравшихся пронизывающим взглядом, пытаясь сгладить последующее за этим признание. — Втроем мы пили почти до самого утра. Да… — Он откашлялся, как бы давая всем понять, что его алиби безупречно. Два свидетеля. Два благонадежных начальника. — Напротив, господин Грей спал до и после вахты. Спал электрик, третий механик и тот матрос, как его там… Чем занимался шкипер, известно, тем не менее уточню: между двадцатью четырьмя и четырьмя часами он ни с кем не встречался и никто его не видел. Я повторяю, ваше поведение прошедшей ночью было более чем естественным, но именно сейчас, гм… у всех будут с этим проблемы. Да… — Как бы иллюстрируя этот печальный факт, лицо капитана приняло озабоченное выражение. Поскольку никто не отозвался, он продолжал: — Меня, однако, крайне заинтересовало признание Орланда, касающееся Болла, — капитан осмотрелся, — ага, он сейчас на вахте… Считаю своим долгом искренне и беспристрастно довести до вашего сведения один странный факт, хоть это будет и нелегко. Болл вел себя необычно. В тот вечер он проявил исключительную даже для него нервозность. И что-то он там говорил о палке, бьющей по голове. — Капитан понизил голос и как бы мимоходом добавил: — А нам известно, что радист погиб от удара в затылок… Болл угрожал Кандеру, говорил, что убьет его. Конечно, не следует относиться к этому слишком серьезно, каждый может нервничать по разным поводам и при этом говорить глупости, но радист… гм… никогда не пользовался симпатией Болла…
Капитан выдержал эффектную паузу.
— Третий офицер сразу после того, как Кандер выключил музыку, то есть в двадцать три пятнадцать, на некоторое время ушел с мостика, что поначалу скрыл. И только после рассказа Орланда он признался, что ходил в каюту принять лекарство. Я, естественно, никого не обвиняю, а только перечисляю факты, которые еще даже не созрели для выводов. Уверен, что совместными усилиями мы докопаемся до истины. Это наш долг. Кто еще хочет выступить?
На такой официальный призыв не откликнулся никто. Всех вдруг страшно заинтересовали деревянная обшивка подволока и узор ковра на полу. Только Дерьел по-прежнему преданно смотрел капитану в глаза, непонятно чему утвердительно кивая головой.
Молчание все тяжелее повисало в воздухе. Капитану, однако, было известно, что собравшиеся здесь люди и не такое выдерживали. Но все-таки он решил палку не перегибать.
— Ну что ж. Прошу помнить, что я очень рассчитываю на ваши искренность и бдительность. Благодарю вас, господа.
Офицеры в молчании покидали каюту. Малерт отвел Грея в сторону.
— Надо поговорить с Боллом. Идем к нему на мостик.
— Ты что, веришь в этот бред? В эти фиговые доказательства? Похоже на то, что капитан просто хочет от него избавиться.
— Ну, — буркнул Малерт, и это могло означать все, что угодно.
И эта ночь была такой же ласковой, горячей и безветренной. Лунная дорожка на спокойной черной глади океана чуть дрожала от почти неуловимого движения волн.
Поднявшись на мостик, они сразу увидели третьего офицера, нервно прогуливающегося на противоположном крыле. Малерт минуту колебался, потом проговорил:
— Оставим его. Давай еще раз в радиорубку…
Но Грей заметил кое-что еще. Сначала он довольно долго всматривался в звездное небо, потом в стоящий рядом компас.
— Что это с Боллом? Он что, спятил или заснул? Ты только посмотри, куда он идет! — возмущенно прошептал Грей на ухо Малерту. — Курс изменен на девяносто градусов…
— Неважно. Хорошо идет. Во всяком случае, согласно приказу капитана.
— Этот курс приведет нас в Антарктиду! Это же нонсенс!
— Здесь гораздо больше смысла, чем тебе кажется, приятель. Впрочем, в эту минуту, — Малерт подчеркнул, — у нас есть дела поважнее.
Как только они вошли в радиорубку, Малерт запер за собой дверь, закрыл иллюминатор, зажег свет и встал перед Греем, засунув руки за пояс брюк.
— Пришло время поговорить серьезно, — произнес Малерт, пристально глядя ему в глаза. Сказано это было таким тоном, что лицо второго офицера вытянулось.
— Не понял, — прошептал Грей внезапно охрипшим голосом, одновременно быстрым движением сунув левую руку в карман брюк. При этом он немного наклонился вперед, как будто хотел оказаться поближе к двери. Но на его пути застыла внушительная фигура первого офицера. Тот довольно улыбнулся.
— Сейчас все поймешь. Держи! — Малерт резко выдернул руку из-за пояса. Почти одновременно с ним то же самое проделал Грей. Реакция у него была превосходная, и именно поэтому он быстро опустил руку. Малерт достал из-за пояса черную тетрадь и размахивал ею перед носом своего коллеги.
— Поищи последнюю запись.
— Журнал телеграмм, — пробормотал удивленный Грей, — Я о нем совсем забыл. — Он взял журнал и начал перелистывать страницы. — Последняя запись… Последней записи нет. Ого! — Он оживился. — Вырванные страницы. Сейчас, сейчас, я, кажется, опять начинаю думать…
— Это кстати, — Малерт мило улыбнулся. — Мышление успокаивает нервы. А то у меня создалось впечатление, что в атмосфере этой каюты твои нервишки начинают пошаливать. А удивляться нечему… Да, скажи, раз уж об этом зашла речь, я что, настолько грозно выгляжу, что ты вытащил пушку? Думаешь, я не заметил, что ты там держишь, в левом кармане? Мне, честно говоря, даже не по себе стало.
Грей с обезоруживающей улыбкой достал из кармана завернутый в платок кастет.
— Мне еще больше. С недавних пор я с ним не расстаюсь. Пушки, как ты выразился, у меня, к сожалению, нет.
