Хэммонд Иннес - Большие следы
— Вы когда-нибудь поднимались на нее? Он покачал головой.
— Нет, обошел вокруг вдоль берега по маршруту, что проходит в глубине суши. Но на их острых красных скалах нет никакой жизни. Кто-то описал их как один из самых разоренных памятников природы. Гора, которую разнесло на куски. Кажется, это были слова Хиллаби. — Он передал пустую кружку Мтоме. чтобы тот снова наполнил ее. — Мне кажется странным, что эти сведения были вписаны в книгу только тогда, когда отец захотел опубликовать ее по-английски. Там нет никакого объяснительного письма?
— Наверное, сначала оно было, — ответил я. — Но когда материалы передали мне, там оставались только оригинал книги, карта и перевод.
— Очень странно, — пробормотал он. — Отец был африканером. Он жил по закону библии и своего ружья. Великий охотник и чертовски фанатичный человек. Трудно поверить, что он стал бы добиваться публикации в Англии, да еще включать в книгу подробности, которые утаил в оригинале на африкаанс.
— Разве он никогда не говорил с вами об этом? Ван Делден покачал головой.
— Не припоминаю. Но ведь он умер незадолго до того, как мне исполнилось восемнадцать. Он страдал малярией и был тяжело ранен слоном, которого не сумел уложить с первого выстрела. — Он взглянул на меня. — Вы говорите, дополнительный материал был вписан от руки на африкаанс?
Когда я сообщил ему, что почерк был крупный и угловатый, он кивнул.
— Возможно, это рука моей матери. Он мало что оставил ей на жизнь, и публикация в Англии не могла бы ей повредить.
Больше ван Делден ничего не сказал. Он сидел, пил чай, погрузившись в раздумье. Потом вздохнул:
— Теперь уже никто не увидит его находок. Весь тот район закрыт. — Он поставил кружку и взглянул на часы. — Вам пора идти, если хотите поспеть к ленчу.
Может быть, когда все это кончится и жизнь вернется на круги своя… — Тут он рассмеялся и пожал плечами. — Когда я возвращусь на Ла-Диг, пришлите мне перевод. А лучше приезжайте навестить меня. Животных там нет. но птицы занятные. К рассвету я рассчитываю добраться до озера Ндоло.
Он проводил нас до ручья. Скалистая гора на краю равнины была едва видна. Она мерцала в знойном мареве.
— Запомните: если на выходе с территории усадьбы вас заметят, если окликнет кто-нибудь из солдат, не приходите. И для ваших соседей по комнате надо придумать убедительное объяснение вашему отсутствию. — Он взглянул на небо. — Лучше захватите непромокаемую одежду, скоро опять польет. Будь осторожна, То-то, — добавил он, потрепав дочь по плечу.
— Ndio, Тембо. — Она засмеялась, как мне показалось, от радостного волнения.
Ван Делден повернулся и помахал рукой.
— Значит, встречаемся около двух часов ночи.
И он легкой походкой зашагал по люгге. На нас он не оглянулся.
Я валялся на койке, но не мог уснуть из-за шума: делегаты болтали и спорили, возобновляя старые знакомства, завязывая новые.
В начале пятого над усадьбой низко пролетел легкий самолетик, а спустя полчаса министр уже фотографировался рука об руку с председателем конференции, сэром Эдмундом Уиллоби-Блэйром. Рядом с огромным белокурым председателем Кима ни казался совсем крошечным, но нехватку роста он восполнял энергией; движения его были проворны и полны жизни, на широкой и плоской физиономии то и дело вспыхивала веселая улыбка.
Пока длилась эта сцена, солнечный свет померк, утонув в урагане, который громыхал вокруг нас больше часа. Когда дождь наконец перестал, наступил вечер, и мы захлюпали по грязи на ужин.
Вдруг какой-то француз у веранды крикнул:
— Смотрите-ка, слон!
Все повалили на улицу, в ночную тьму. Прожекторы еще не включили, но сквозь рваные облака проглядывал молодой месяц, мерцали немногочисленные звезды, и на какое-то мгновение все увидели на дальнем берегу пруда неподвижную серую массу. Ее накрыла тень от облака, и, когда вновь выглянула луна, слон уже исчез. Каранджа кричал, чтобы включили прожекторы, но было поздно. Здоровяк-американец с бостонским выговором, стоявший совсем рядом со мной, возбужденно воскликнул:
— Слон! Я видел его своими глазами! — И добавил, обращаясь к окружившей его группе людей: — Вот вам и доказательство тому, о чем я говорил: дела не так плохи, как хотел бы внушить нам этот малый Уинтроп.
Чья-то рука коснулась моей, и я повернулся. Это была Мери.
— В половине первого, — сказала она. — Хорошо? И возьмите только ручную камеру, никаких громоздких вещей.
Остаток вечера я продремал на веранде в единственном кресле. Рядом стояла зачехленная камера. Я без труда убедил Кена, что нам лучше разделиться. Он будет снимать открытие конференции, а я тем временем попробую отснять несколько кадров рассвета, пригласив в проводники какого-нибудь знатока здешних мест. Видимо, Кен догадался, что «знаток» этот — Мери Делден, но он был не из тех, кто пускается в расспросы.
В девять прожекторы потушили, и час спустя домик затих — лишь несколько лампочек еще поблескивало в темноте; луну заволокло тучами, ветра не было. Должно быть, я уснул, потому что помню только, как рядом со мной возник силуэт и послышался шепот Мери Дедцен:
— Пора идти. Вы готовы?
На плече у нее болтался фотоаппарат, а карманы куртки топорщились от пленки.
Я кивнул, поднялся, подхватив «Белью» и плащ, и пошел следом за Мери, держась чуть сзади, ощупью отыскивая дорогу в темноте и размышляя о слоне, которого видел сегодня. Если поблизости водится слон, то почему тут не может быть других зверей — носорогов или львов? Может, в это время они приходят на водопой?
Под моей подошвой треснула ветка. Мери взяла меня за руку.
— Теперь тихо, — шепнула она. — В миле от усадьбы на дороге выставлен патруль.
— Как, по-вашему, он сможет завладеть грузовиком? — шепнул я.
— Не знаю.
— Почему он не ответил вам на этот вопрос нынче утром?
— Он не очень доверяет женщинам. — Она произнесла это бесцветным тоном, но в ее голосе слышался оттенок горечи. — Мы никогда не были особенно близки, да и вообще отец никого не посвящает в свои намерения. Он из тех людей, которые ведут себя так, словно в мире, кроме них, никого нет.
Вдруг Мери застыла. Она смотрела мимо меня на темную тень дерева. Та раздвоилась, и одно из деревьев вроде бы сдвинулось с места. Или мне померещилось? Мери быстро зашагала вперед, потом остановилась, услышав стук дерева о дерево и тонкий писк. Может быть, это кричала какая-нибудь ночная птица?
Мери молчала до тех пор, пока мы не забрались на залитую ясным лунным светом верхушку холма и не увидели дорогу, зигзагами уходившую вниз.
