Густав Эмар - Гамбусино
III. ДОНЬЯ ЛИНДА
Дон Энкарнасион Ортис быстро нашел алькальда; тот с озабоченным видом шагал взад и вперед перед домом.
— Ну что там? — спросил он.
— Пьянство в самом разгаре. Если ничто не помешает, они будут сидеть там сутки! Я сказал, что иду за вами.
— Я должен вернуться?
— Боже сохрани! Наоборот, оставим этих пьяниц и воспользуемся передышкой, которую они нам дают.
— Что же нужно делать?
— Прежде всего отвести меня к дону Хосе Морено и его дочери.
— За нами не следят?
— Нет. Во всяком случае — сейчас… Поспешим! Алькальд, никак не ожидавший такой настойчивости,
пристально поглядел на молодого человека.
— Вы уже просили об этом падре Линареса, — нерешительно сказал он.
— Да, но как вы об этом узнали?
— Он сам мне сказал.
— А-а! Лучше бы он помолчал.
— Почему?
— Я знаю, что говорю… Но дело не в этом. Я должен их увидеть во что бы то ни стало!
— Вы хотите сказать им что-то очень важное?
— Чрезвычайно важное, поверьте мне, друг мой!
— О боже! Что же делать? — пробормотал алькальд.
— Повторяю: немедленно отвести меня к ним!
— А вы не боитесь, что офицеры…
— Я же сказал вам — они ничего не соображают! Проводите меня скорей к нашим друзьям, мне необходимо увидеть их и говорить с ними.
— Хорошо, идемте, раз вы этого требуете. Но если случится беда….
— За все отвечаю я. Будьте спокойны. Это далеко отсюда?
— В двух шагах.
Разговаривая, они вышли на узкую улицу, ведущую к реке, и остановились перед низким темным строением.
— Здесь, — сказал алькальд.
— В этой лачуге?! — воскликнул пораженный молодой человек.
— А вы считаете, что дворец был бы для них более надежным убежищем? — иронически спросил дон Рамон.
— Вы правы. Войдем.
Алькальд осмотрелся, убедился, что за ними никто не следит, приблизился к двери дома, трижды постучал палкой и тихо сказал:
— По ночам шакалы бродят вокруг жилищ.
— Не нужно выходить по ночам, — тотчас ответил голос из-за двери.
— Или нужно быть вооруженным, — возразил алькальд.
— Но где взять оружие? — послышался вопрос.
— У друзей, — сказал алькальд.
Алькальд и Ортис услышали, как в домике отодвигается засов, поворачивается ключ в замке; дверь приотворилась, но лишь на несколько дюймов. В Мексике, где так часты ночные нападения, привыкли держать двери на короткой цепочке, прикрепленной изнутри двумя крючками.
В щель боязливо просунулась голова старого негра; его лицо все еще выражало тревогу. Увидев на улице двух мужчин, он отшатнулся; чтобы его успокоить, дон Рамон поспешил заговорить с ним.
— Эй, дядя Канучо, — сказал он, поставив ногу между дверью и наличником, мешая негру запереть дверь, — ты меня не узнаешь?
— А-а! Сеньор алькальд! — ответил старый негр. — Но мне кажется, вы не один? — нерешительно добавил он.
— Я не один, со мной друг… Но впускай же нас скорей, глупый старик, у нас есть дело к твоему хозяину! Да и не стоит в наше время разговаривать на улице.
Старый негр, ворча про себя, снял цепь и посторонился. Мужчины наконец вошли; дверь немедленно закрылась за ними.
Они пересекли не только сагуан10, но и патио11 и вошли в кораль, даже не приблизившись к дому.
— Куда мы идем? — тихо спросил дон Энкарнасион, беспокойно озираясь.
— Терпение, терпение! — так же тихо ответил дон Рамон.
Старый негр ввел их в полуразрушенный сарай, тщательно запер за ними изгородь, заменявшую дверь, потом взял метлу и отбросил в сторону кучу маисовой соломы.
Между двух камней в полу показался едва заметный гвоздь.
Негр наклонился, с силой выдернул гвоздь, и тотчас же часть стены опустилась примерно на десять футов и исчезла в незаметном углублении, открыв первые ступени винтовой лестницы, стиснутой двумя близко стоящими стенами.
— Что за дьявольщина? — пробормотал Энкарнасион.
— Идем, — сказал алькальд и первый стал подниматься по ступенькам.
Энкарнасион немедленно последовал за ним.
Старый негр передал им фонарь и, убедившись, что они находятся на лестнице, снова поднял стену; она закрылась; негр остался снаружи.
— Так! Вот мы и заперты! — не удержавшись, сказал дон Энкарнасион.
— Успокойтесь, ненадолго.
— Чего я могу бояться, если вы со мной, друг мой? Но мне грустно видеть все эти предосторожности — они так ясно доказывают ужасное положение нашей несчастной родины.
Пройдя двадцать пять ступеней, они очутились перед крепкой железной решеткой, которую алькальд открыл, нажав потайную пружину, и попали в просторный коридор; в конце его они увидели и вторую решетку; алькальд открыл ее так же, как и первую.
Затем они резко повернули влево, но не успели пройти и десяти шагов, как перед ними возникла глухая стена. На этот раз препятствие казалось непреодолимым.
— Остановимся на минуту, — сказал алькальд.
— Тем более что ничего другого мы сделать не может! — шутливо заметил дон Энкарнасион.
— Не волнуйтесь, — улыбаясь, ответил дон Рамон. — Те, к кому мы идем, знают о нашем приходе с того момента, когда мы стали на лестницу. Они не заставят нас долго ждать.
— Ах, так! Но где же мы, дон Рамон? Должен сознаться, что я даже не подозревал о существовании этого таинственного убежища, хотя, как вы знаете, мое детство прошло в этом селении или, по меньшей мере, вблизи от него.
— У этого убежища, как вы его называете, мой друг, очень древнее происхождение, уверяю вас, — оно существовало в самом начале завоевания Мексики.
— Неужели это одно из тех таинственных мест, где индейцы прятали свои богатства?
— Не совсем так, хотя вы ближе к истине, чем думаете. Вы знаете, что индейцы только считаются христианами, на самом же деле они — язычники, и многие из них еще выполняют обряды своей старой религии.
— Да, но должен признаться: я мало занимался этими вопросами.
— Индейцы твердо верят в то, что их несчастный император Монтесума, погибший во время бунта против испанцев, был вознесен на небо. Они ждут того дня, когда он возвратится на землю, чтобы освободить свой народ от иностранного ига и вернуть империи инков ее былое величие.
— Об этом веровании я часто слышал.
— Если хотите, я расскажу вам эту легенду. У нас есть несколько свободных минут.
— С удовольствием. Ведь нам действительно больше ничего не остается делать.
— Монтесума, что означает на языке индейцев «Суровый Властитель», был слабохарактерным и чрезвычайно суеверным человеком. Внезапное появление испанцев привело его в ужас из-за старинного пророчества, гласившего, что с северо-запада на больших крылатых домах появятся белые бородатые люди и разрушат мексиканскую империю. Всеми возможными способами Монтесума пытался избавиться от этих иностранцев. Но, к несчастью для императора, испанцев возглавлял авантюрист Кортес, которого фанатическое упорство и жажда золота сделали великим полководцем и гениальным дипломатом. Не буду посвящать вас во все детали этой баснословной героической эпопеи, называемой завоеванием Мексики. Кортес вошел в столицу империи, как друг, но вскоре сделался ее властелином. Опасаясь восстания, он добился того, что слабый монарх сам сдался ему в руки и превратился фактически в пленника, хотя ему и оказывали внешние почести.
