Мария Сакрытина - Я хочу, чтобы... (СИ)
Мальчик, широко раскрытыми глазами наблюдал разгорающуюся ссору. И медленно отступал, пока не наткнулся на другой прилавок.
- Эй, а ну дуй отсюда, мальчишка! – прикрикнули на него.
Валид машинально шагнул в сторону.
- Как вам может быть всё равно? – тихо пробормотал он.
Когда Фарах, так и не отвоевавший себе выходной, огляделся, мальчишка давно растворился в толпе.
***
Амин натянул цепь до предела, с силой дёрнул. Звенья смешливо звякнули.
Юноша со вздохом опустил руки и попытался вглядеться в темноту. Ничего, совсем ничего, даже проблеска света.
Глупо… Как же глупо после всего умирать вот так!
Стиснув зубы, Амин приглушённо застонал и снова рванул цепь. Железные браслеты лишь сильнее врезались в запястья.
На полу рядом зашуршали. Юноша прислушался и брезгливо отпихнул ногой крысу. Та ощерилась в ответ, но в темноте этого никто не заметил.
И метнулась в маленькую трещину в камнях, когда вдалеке яркой звёздочкой замерцал свет.
Амин напрягся, щурясь.
Свет медленно приближался, превращаясь в небольшой фонарик. Амин зажмурился и почувствовал, как его знакомо ткнули клюкой в подбородок.
- Вставай, - приказал старик.
Амин и не подумал повиноваться.
- Вставай, ибни (Ибни – сын, сынок, молодой человек), имей уважение к старости.
Амин прикусил губу изнутри и неторопливо поднялся. Цепи оказались слишком короткими, руки пришлось держать опущенными.
Старик поставил фонарь на пол, спугнув ещё одну крысу, и вытащил из-за пояса короткий загнутый кинжал.
Амин молча смотрел на блики, скачущие по клинку. А, когда старик шагнул ближе, не выдержал.
- Что вы со мной сделаете?
Старик отодвинул рукав абаи, прижал клинок к внутренней стороне локтя Амина.
- Пока только капля крови, ибни, я должен знать наверняка, что ты – тот, кто мне нужен. Последняя проверка. Но, - старик надавил, и клинок окрасился алым, - ты всё равно умрёшь. Так или иначе. Однако если станешь меня слушаться, смерть будет быстрой.
Амин усмехнулся и выдохнул:
- Для чего это?
- О, - улыбнулся старик, убирая кинжал. – Чтобы исполнить желание Сиятельного, - и тихо добавил: - а может – моё собственное.
В это время Сиятельный Шакир, с тоской глядя на танцующих пышногрудых наложниц, в который уже раз за день зевнул и неспешно поднялся. Засуетились евнухи, разгоняя девушек – ни одной из них Сиятельный не приказывал явиться в его покои. А значит, нынче ночью в гареме будет царить печаль.
Самого Сиятельного это нисколько не волновало. Благословлённый Манат лишь с тоской покружил по коридорам собственного дворца, приказал напомнить колдуну Фаруку, что его господин ждёт.
И от нечего делать отправился в свои покои.
Давно уже не радовала Сиятельного охота, да и женские прелести наскучили. Чтение, рисование, услада бесед – всё надоело. Как же скучно…
Тяжело вздохнув, Сиятельный привычно потянулся к блюду за любимым кишмишем (Кишмиш – сорт винограда с очень мелкими косточками).
Пальцы нашарили пустоту.
Шакир открыл глаза и с изумлением уставился на пустое блюдо.
Перевёл взгляд на сидящего на столике мальчишку в обносках, заканчивающего с последней кистью кишмиша.
Но стражу или хотя бы главного евнуха Шакир позвать не успел.
- Не стоит, о, светлоликий шехзаде, - облизнувшись, заявил мальчишка, спрыгивая со стола и вставая на колени. И зачем-то добавил. – Я преклоняясь перед величием Сиятельного.
- Кто тебя сюда пустил? – выдохнул Шакир, во все глаза смотря на мальчика.
Тот стукнулся лбом о пол и выпрямился.
- Никто. Я сам пришёл.
Шакир приподнялся на локтях.
- Да как ты посмел, раб…
- Я знаю, чего вы хотите, шехзаде, - непочтительно перебил его мальчик. – Ваше сокровенное желание.
Шакир осёкся.
- Вечную жизнь мне даст…, - на тон ниже начал он, но мальчишка снова перебил:
- О вечной жизни мечтает колдун Фарук. Он обманет вас, о луноликий шехзаде. Но вы хотите другого.
- Продолжай, - после недолгой паузы разрешил Сиятельный. – Скажи же, чего я хочу.
Мальчик снова улыбнулся. И пропел:
- Вам ску-у-учно.
Шакир резко поднялся. Удивлённо выдохнул:
- Как ты…
- И я принёс вам то, что избавит вас от скуки, - продолжил мальчик, – навсегда.
Шакир жадно оглядел ребёнка.
- И что же это?
- Посмотрите в окно, о шехзаде, - смиренно откликнулся мальчик.
Шакир бросился к окну – излишне быстро для Сиятельного.
Во дворе, где до этого танцевали темнокожие прелестницы, стоял конь. Чёрный. Деревянный.
Шехзаде повернулся к мальчишке.
- Что это значит? Что это за игрушка?
Мальчик покорно потупил взгляд.
- Если Сиятельный соблаговолит оседлать его и нажать между ушей, конь поднимется в небо. Когда Сиятельный захочет спуститься, надо лишь погладить приметное местечко на шее – там, где белое пятнышко.
Не дослушав, шехзаде бросился к двери. Летать? Летать над городом, как птица? Летать над империей? На зависть всем – и даже отцу-султану?!
Но проклятый мальчишка заступил дорогу и, не смотря Шакиру в глаза, чётко произнёс:
- Милость Сиятельного велика и безмерна, и он, конечно, одарит ничтожного малой её толикой.
- Я дам тебе титул моего колдуна! – отозвался Шакир, пытаясь обогнуть мальчишку.
- Я бесконечно благодарен, о, мой шехзаде. Но пусть вместо этого из темниц выпустят юношу, которого вы забрали сегодня на базаре.
- Светловолосого? – нахмурился Шакир.
- Да, о, луноликий. Позвольте мне, ничтожному, просить вас об этом, прежде чем волшебный конь унесёт вас в облака… как вы того желаете.
Напоминание о чудесной игрушке вскружило голову. Шакир торопливо отдал приказ и, не сдерживаясь, бросился во двор.
Валид опустил голову, пряча улыбку.
***
Амин, кусая губы, с трудом передвигал затёкшие ноги, вполне уверенный, что его ведут убивать. Царапину на руке жгло, глаза слепил яркий солнечный свет, голова гудела.
Поэтому, когда стражники сняли с юноши оковы и отшвырнули его от ворот дворца шехзаде, Амин только непонимающе уставился на них.
Тяжёлые створки медленно захлопнулись.
- Я принёс тебе воды, - произнёс рядом тихий детский голос. – Пей и нам нужно спешить.
Амин изумлённо перевёл взгляд на мальчишку, не вполне уверенный, что всё это ему не снится.
Валид, вздохнув, прижал горлышко фляги к губам юноши.
- Почему..? – прохрипел Амин, но мальчишка уже отнял флягу. И, схватив юношу за руку, настойчиво потянул.
- Идём. Ну же!
