М Фоменко - Брат гули-бьябона. Рассказы и повести о снежном человеке. Том II
— Вить! Вить! — свистяще хрюкнул Чо, приплясывая на корточках передо мной.
Уа не называла меня Вить, она мне всегда говорила «бох» — высшая похвала на гули-бьябонском языке. Я недоверчиво вгляделся в лицо: да, это был, несомненно, мой Чо.
Мы обнялись до хруста в костях. Моих костях, конечно. Чо радостно урчал. Потом он запустил свою волосатую пятерню себе в рот и извлек из-за щеки мой нож. Какой молодец! Он его нес в руке, подобрав там, где меня похитила Уа, его, видимо, он и показывал мне, когда мы встречались на разных краях пропасти. А потом положил нож себе за щеку, чтобы не мешал в руках.
Я с ликованием схватил свое последнее достояние, орудие труда, отличающее меня от гули-бьябонов. Все золото подо мною ничего не стоило в сравнении с этой ценностью — дешевеньким складным ножом!
— Какая ты умница, Чо! Честное слово, ты умнее некоторых университетских тупиц, зачисленных в студенты по протекции папенек и маменек!.. Это же нож! Орудие труда! Понимаешь?
Я раскрыл нож, пощупал — не затупился ли, поднял первый попавший под руку самородок и, напевая: «Все куплю», — сказало злато. «Все возьму», — сказал булат…», — с успехом продемонстрировал внимательно следившему за моими движениями Чо, как стальное лезвие режет золото.
— Видишь? Золото здесь совсем чистое. Его твердость в чистом виде чуть больше, чем у гипса. Такое золото — редкость: обычно оно содержит серебро или медь, около четверти состава, или, в крайнем случае, находится в минерале вместе с теллуром — в кренерите, в калаверите, в сильваните. Причем, не путай с сильвинитом — то, брат, сырье для калийного удобрения. У нас на Урале многие в золоте понимают, а отец мой даже был в молодости старателем-золотоискателем.
Глупо было, конечно, читать для Чо такую лекцию, блистать перед ним своей эрудицией, хвастаться. Но я был так счастлив, что мы снова вместе! Немудрено, если б я тогда же стал рассказывать ему про Таню, которая учится на нашем курсе и ждет, что я ей из альпинистского похода привезу какую-нибудь редкостную достопримечательность. В хорошие минуты жизни человек всегда думает о самом близком и дорогом.
Чо внимательно слушал меня, кивая головой и согласно похрипывая, словно все понимал. Он тоже поднял кусочек золота и пожевал в зубах, расплющив его. А я взял и отрезал у него с плеча большой клок черно-рыжей шерсти, скатал в комок, потер им щеку, чтобы подчеркнуть ему свою признательность, и спрятал реликвию у себя на груди.
— Это я от тебя передам привет нашим ребятам. Понял?
Чо громко смеялся, в восторге оскалив зубы. Но тут же нахмурился и весь как-то сжался, мгновенно сбив с меня сентиментальное настроение и вернув в реальную обстановку, окружающую нас.
— Хо! Хо! Хо! Хо! — закричал Чо, взмахивая мохнатыми руками и всматриваясь в глубину пещеры.
Всходило солнце, и первые лучи, словно прожектор, осветили пещеру. Я обернулся. Все стены на много сотен метров сверкали золотыми блестками, а вдали, куда показывал Чо, поднимались клубы желто-зеленого пара.
Мы оба попятились к выходу. Я от неожиданности, Чо из убежденной предосторожности.
— Не бойся, — успокаивал я. — Это плавится золото. Там, наверное, выход горючего газа. Мы сможем там добыть огня, спичек-то у меня больше нет.
Я залюбовался необычайным зрелищем. Там кипело и выгорало золото. Золотые лучи солнца пронизывали пещеру далеко вглубь, и дорога туда, дорога из золотых самородков, сверкала зеленоватым блеском. И зеленоватый дымок испаряющегося золота тоже был золотым.
Сколько еще нетронутых человеком богатств на нашей лишь частично обжитой планете! Они ждут и здесь, в этих неприступных снежнокаменных краях, своего хозяина.
Конечно, будет время, и в Китае, и в Индии (на чьей же я территории?) народ возьмет власть в свои руки и придет штурмовать дикие, таинственные горы, искать, добывать, разрабатывать сокровища этих недр, тоскующих по человеческим рукам.
Как и следовало ожидать, вернулась Уа. Но ни я, ни Чо не предполагали, что она полезет драться. Она появилась с ворохом набитой саджи в руках. С десяток этих больших, оранжевых в черную полоску птиц она сунула прямо в лицо моему Чо, с расчетом обескуражить его, и пыталась сгрести меня в охапку, чтобы сразу утащить.
Чо не оторопел. Он спокойно отмахнулся от кучи птичьих туш и заступился за меня — взял Уа за плечи, люто крякнул, отшвырнул ее в сторону.
И через минуту я едва не усомнился в своем выводе, что гули-бьябоны — это люди на низшей ступени человеческого развития.
Уа дико завизжала, как сто девчонок разом, и прыгнула на Чо, стараясь совсем по-бабьи выцарапать ему глаза. Старый Чо был выдержаннее и сначала хладнокровно отмахивался руками и ногами. Им быстро стало тесно под сводами пещеры, двум рычащим мохнатым огромным зверям, и Чо, сначала осторожно оттерев меня наружу, вырвался из пещеры сам.
Тогда Уа, выскочив за нами, окончательно рассвирепела — подняла обеими руками каменюгу, этак килограммов на триста, и с размаху бросила в Чо, словно мяч на баскетболе. Чо увернулся. Она схватила другой камень, чуть поменьше, и прицелилась. Но Чо успел подбежать к ней, стиснул ее вытянутые над головою руки, тряхнул — и камень выпал. Он не отпускал ее, ругаясь — что-то бормоча зло и угрожающе, но она повисла у него на руках и исступленно заколотила ногами ему по животу. Чо скрючился и оттолкнул ее подальше.
Я стоял ни жив ни мертв.
Уа мигом кинула в Чо еще одним камнем, величиною с набитый рюкзак, прямо одной рукой, как это делают все гули-бьябоны на охоте. Чо заслонил голову, но камень угодил ему в грудь. Мой Чо пошатнулся, и Уа, ни секунды не медля, не давая ему передышки, навалилась на него, кровожадно вцепилась зубами в плечо. В жестокой схватке, ударяясь о камни, оба упали. Шерсть клочьями взлетала над ними.
Уа моложе и, видать, ловчее. Она быстро оказалась сверху. Старый Чо, лежа ничком, захрипел, задыхаясь. Увидев, что его ноги конвульсивно задвигались в воздухе и уже не задевают Уа, я, не помня себя, раскрыл свой нож, кинулся на нее и всадил лезвие в холку по самую рукоять. Резко повернул, как на медвежьей охоте, и вынул.
Уа взметнулась на ноги, попятилась назад на несколько шагов, приготавливаясь наскочить теперь на меня. Ее желтые большие глаза превратились в черные хищные щелки. Она уже присела, чтобы покончить со мною одним прыжком.
Но тут поднялся Чо и, взяв двумя руками большой камень, запустил его в Уа. Он попал ей в самый лоб. Конечно, никакой, даже гули-бьябонский череп, не выдержит такого удара.
