Руслан Белов - Бег в золотом тумане
— И что вы за люди геологи? Себя не уважаете! Вот, Васька мужик был продвинутый, гордый — пальцем его не тронь, а в таких штанах шкандыбал! Я дворняга, но от такого галифо у меня рвотики пошли бы! А мотня — не поверите, братва, смётана белой леской! Стежки — бляха! Мышь, проскочит!!
— Все в норме, дорогой, — засмеялся Сергей, взглянув на свои не раз ремонтированные брюки.
— Главное — не красота, а надежность. А насчет внешнего вида анекдот есть старый. Слушай:
"Однажды Политбюро по просьбе своих жён решило мужикам смотр устроить.
Ну и вызвали представителей сильного пола на свое заседание. Первым, конечно, прошелся перед ними свой человек из министерства легкой промышленности. — Выбрит гладко, отутюжен, пахнет хорошим одеколоном и смотрит весело, будто американец.
— Внешний вид, — говорят, — "Отлично".
— Курите? — спрашивают.
— Нет!
— Пьете?
— Да вы что!
— А как насчет женщин?
— Только с собственной женой!!!
— Не ценят они наших подвигов! Следующий!
Следующим был морячок. Бескозырка белая, тельняшка чистая. Выбрит, опрятен, красив, зубы так и сверкают! Тоже получил за внешность высший бал.
— Курите? — спрашивают.
— Только советские папиросы!
— Пьете?
— Только "Советское шампанское"!
— А как насчет женщин?
— Только в советских портах!
— Замечательно! Таких патриотов мы ещё не встречали! Можете идти!
Третьим по недоразумению какому-то геолог вышел. Небритый, один сапог кирзовый, другой резиновый, одежда порвана, нос облуплен, глаза бегают…
— Да… — говорят. — Внешность неуд… Курите?
— А есть?
— Пьете?
— Наливай!!!
— А как насчет женщин?
— Айн момент! Сейчас будут!
Все, кроме меня, засмеялись, хотя рты у каждого были забиты опостылевшей пищей, которую не хотелось ни жевать, ни глотать.
— Да, бичей среди геологов полно, — сказал я, стараясь выгнать из головы невеселые мысли. Стать им просто. Особенно без женской ласки и долго злоупотребляя "Завтраком туриста".
Нет бабы — все! Конец геологу. Сначала перестаешь бриться, потом — ширинку застегивать, затем — мыться, затем — ложкой пользоваться и одежду менять!
Однажды оставили мы на зимовку на Кумархе Олега Семакова, нашего техника-геофизика. Чтобы местные жители не разворовали все до "нитки". На пять месяцев, с декабря по апрель. Когда в мае пришли назад, — никто его не узнал. Зверь зверем. Зарос весь, грязный, говорить разучился. Таджики из Дехиколона сказали, что вставал он с кровати раз в месяц, когда самогонка у него кончалась.
— Кладовщица Нина Суслановна потом пяти мешков сахара не досчиталась! А в Карелии я был знаком ещё с одним бичом. Классный геолог, большой специалист по апатитам и строительному камню. Я полтора года с ним рядом проработал, так он за все это время ни разу одежды и носков не сменил.
Представьте, как от него пахло. А ел он, как зверь… Наклонится над чашкой и быстро, не жуя, чавкая и обливаясь, жрёт! Извините, но другого слова я не могу произнести!
И, знаете, чувствовалось, что ложка для него не столовый прибор, а символ принадлежности к людям что ли"…
Заканчивал я уже автоматически. Опять мои мысли унеслись к Лейле.
"Моя богиня! Болтаю здесь… Как будто ничего не случилось. Измучил тебя. Давно надо было отправить тебя к родственникам в Париж. А я повел тебя сюда. Негодяй! Что мною двигало?
Боязнь, безмерный страх одиночества? Нет, одиночество — это слишком отвлечённо… Это — клеточный страх, страх клетки остаться одной и не функционировать в организме. Не выполнять чего-то, запрограммированного эволюцией…
А у меня — Сердечная Недостаточность!
Обычная Человеческая Недостаточность по своей Половинке! Воспоминание о некогда полном единении, о восхитительном слиянии одной частички мироздания с другой повергло меня в глубочайший транс…
А может Лейла из Антимира? И что может получиться при единении частиц с античастицами? Ничто! Вакуум! Это открытие поразило меня своей метафизической простотой и жестокостью…
* * *В конце нашей скудной трапезы раздался глухой протяжный стон. Мы встрепенулись, повернули головы к штольне и стали вслушиваться.
— Афганец мой, похоже, откидывается… Судорога его бьет! — первым сообразил Юрка.
— Сидел бы дома, спичками торговал, а то нет — сюда за смертью пришел, — грустно сказала Наташа, несколько минут назад, смененная Федей.
— А ты чего дома не сидишь? — усмехнулся Житник.
— Я не по своей воле здесь.
Помните, Лейла на Арху говорила: "Когда не умер — жить хорошо? Я тогда ее поняла… Когда от Резвона в первый раз убежала, в скалы пошла. Стала вверх карабкаться. И над обрывом повисла… На пальцах. Потом вылезла, не знаю как! Чудом… Легла на краю. До сих пор помню все вокруг… Как заново родилась и первый раз увидела солнце, скалы, небо… Все такое чистое, новое…
* * *— Чистое, новое! Завтра, может быть, всех нас шлепнут и поделом… — С трудом, проглотив последний кусок "Завтрака", переменил Сергей тему разговора:
— Давайте лучше о деле, то есть о том, что нас ждёт!
Все вместе мы видели четверых бандитов. Один из них, судя по всему, откинулся. У другого, возможно, Резвона — прострелена нога, чему я искренне рад. Третий, Наташкин Вовчик — ранен в кисти рук, и стрелять не может. Четвертый — жив и невредим! Наверняка, есть ещё пара человек. Или больше, если они кишлаки окрестные подняли… Но это маловероятно. Теперь о завтрашних делах: Я предлагаю тебе, Руслан, идти на разведку! Если хочешь, возьми Наташу. С ней будет спокойнее!
— Давай, я с Черным пойду, — мрачно перебил его Житник. В колеблющемся свете лампы, его глаза мерцали, словно угли.
— А Наташку с кувалдой в забой? Понимаешь ведь, что штольня — это ловушка. И женщин лучше держать от нее подальше. Слушай дальше, джентльмен! После ухода Черного и Наташи мы подготовим для гостей "Бурю в пустыне". А именно: перенесем весь аммонит в рассечку. Поставим ящики где-нибудь у стенки, чтобы не мешали.
На дно ящиков камней набросаем, на них патроны положим. Чтобы, значит, видно было, что взрывчатки у нас вагон и маленькая тележка. И если ее взорвать, то от золота одна пыль останется. Ящики зарядим. Потом в брезентовые мешки золото соберем… Которое оторвало после последней отпалки…
— Загадками говоришь, начальник! Зачем все это? — опять перебил Сергея Житник. На что Кивелиди спокойно ответил:
— Опытным путём установлено, что когда за тобой следит кто-то, да еще с оружием, всегда хочется разрешить конфликт полюбовно.
