Джон Ле Карре - Сингл и Сингл
– Такси подъехало, Марк? – спросила она, обернувшись, одновременно подписывая счет, и Оливер, все еще потерянный в грезах, огляделся в поисках Марка, прежде чем вспомнил, что обращается она к нему.
До станции они доехали молча. А там, стоя над чемоданом, пока она покупала билеты, он несколько раз искал на табло нужную платформу, потому что сразу же забывал ее номер. И внезапно они оказались на платформе, обыкновенные люди, мистер и миссис Уэст, толкающие перед собой тележку с одним чемоданом на двоих, ищущие свой вагон.
Глава 16
До этого вечера Брок исповедовал достаточно простую тактику: держать Массингхэма в постоянном напряжении, появляясь в любое время дня и ночи, выстреливать несколькими вопросами, оставляя остальные в обойме, и при этом давать туманные обещания: «Нет, сэр, предоставление вам неприкосновенности еще обсуждается… Нет, сэр, мы не собираемся разыскивать Уильяма… А пока не затруднит ли вас помочь нам в решении одной маленькой проблемы?..» Все, что угодно, лишь бы он продолжал говорить, объяснял Брок Айдену Беллу, все, что угодно, лишь бы нервничал, не зная, чем все закончится.
– А почему просто не выставить его за дверь и не сэкономить себе время? – возражал Белл.
«Потому что он кого-то боится больше, чем нас, – отвечал Брок. – Потому что он любит Уильяма и знает, где спрятана бомба. Потому что он служит то одним, то другим, и это самое худшее. Потому что я не понимаю, почему он пришел к нам и от кого прячется. И почему прагматичные Орловы в своем солидном возрасте вдруг пошли на ритуальное убийство».
Однако сегодня Брок понимал, что опережает Массингхэма на шаг, и готовился вести себя соответственно, хотя неуверенность, сопровождавшая все его предыдущие встречи с Массингхэмом, никуда не делась: что-то не складывалось, какого-то фрагмента недоставало. Он прослушал разговор Оливера с доктором Конрадом, запись которого в тот же день передали из британского посольства в Цюрихе по каналам закрытой связи. Он просмотрел записи Оливера, сделанные в банке. И хотя понимал, что на их полный анализ уйдет не один месяц, он, как и Оливер, увидел в записях вещественное доказательство того, в чем и раньше не сомневался: «Сингл» выплачивал огромные суммы Гидре, а Порлок был ее казначеем и контролировал поступающие средства. Под мышкой Брок нес ультиматум доктора Мирски на шестидесяти восьми страницах, доставленный в Лондон последним дневным рейсом и уложенный в большой коричневый конверт, заклеенный лентой таможни Ее величества. Быстрым шагом он вошел в комнату, задал первый вопрос до того, как сел в кресло.
– Где вы провели прошлое Рождество, сэр? – слово «сэр» он отрубил, как мясницким тесаком.
– Катался на лыжах в Скалистых горах.
– С Уильямом?
– Естественно.
– А где был Хобэн?
– Он-то при чем? Я полагаю, с семьей.
– Какой семьей?
– Наверное, с родственниками со стороны жены.
Я не уверен, что у него есть родители. Мне он всегда казался сиротой, – отвечал Массингхэм вяло, сознательно гася торопливость Брока.
– Значит, Хобэн был в Стамбуле. С Орловыми. На Рождество Хобэн был в Стамбуле. Так?
– Полагаю, что да. Но с Аликсом ничего нельзя знать наверняка. Он непредсказуем. Сегодня – здесь, завтра – там.
– Доктор Мирски тоже провел Рождество в Стамбуле, – предположил Брок.
– Какое удивительное совпадение. Должно быть, они то и дело натыкались друг на друга.
– Вас удивит, если я скажу вам, что доктор Мирски и Аликс – давние друзья?
– Скорее нет, чем да.
– Как вы думаете, откуда берут начало их отношения?
– Ну, любовниками они никогда не были, дорогой. Если вы намекаете на это.
– Нет. Я полагаю, что их связывает другое, и спрашиваю, что именно.
«Не нравится ему этот вопрос, – самодовольно отметил Брок. – Тянет время. Смотрит на конверт. Отводит взгляд. Облизывает губы. Гадает, что мне известно, что он может сказать, а что – нет».
– Хобэн был высокопоставленным советским аппаратчиком, – нарушил затянувшуюся паузу Массингхэм. – Мирски занимал высокий пост в Польше. У них были общие дела.
– Вы сказали – аппаратчик, о каком типе аппарата идет речь?
Массингхэм пренебрежительно повел плечами:
– Занимался то тем, то этим. Я, кстати, не уверен, что у вас есть допуск к такого рода информации, – нагло добавил он.
– Значит, разведка. Оба работали в разведывательных службах своих стран. Один – Советского Союза, второй – Польши.
– Давайте назовем их одного поля ягодками, – предложил Массингхэм в очередной попытке притормозить Брока.
– Во время вашей командировки в британское посольство в Москве вы ведь входили в группу, которая налаживала контакты с советской разведкой, не так ли?
– Мы провели несколько встреч. В высшей степени неформальных, довольно романтичных и ужасно секретных. Мы искали точки соприкосновения. Объекты взаимного интереса. Обсуждали возможность совместных действий. Боюсь, это все, что я могу вам сказать.
– И что представляло взаимный интерес?
– Терроризм. В той его части, разумеется, которую не финансировали русские. – Разговор этот определенно нравился Массингхэму.
– Преступность?
– Там, где они в этом не участвовали.
– Наркотики?
– Разве они не подпадают под понятие «преступность»?
– А вот вы мне и скажите,– рубанул Брок и с чувством глубокого удовлетворения увидел, что удар достиг цели, поскольку рука Массингхэма метнулась ко рту, чтобы прикрыть губы, а взгляд начал блуждать по книжным полкам. – И не Аликс ли Хобэн входил в состав группы, представлявшей на этих встречах Советский Союз? – спросил он.
– Вот это совершенно не ваше дело. Боюсь, я должен согласовать ответ с моими бывшими начальниками. Мне очень жаль. Продолжать я не могу.
– Ваши бывшие начальники не станут с вами разговаривать, даже если вы им заплатите. Спросите Айдена Белла. Входил Хобэн в советскую делегацию или не входил?
– Вы прекрасно знаете, что входил.
– На чем он специализировался?
– Преступность.
– Организованная преступность?
– Оксюморон, дорогой. Она по определению неорганизованная.
– И он занимался криминальными бандами?
– Он их прикрывал.
– Вы хотите сказать, что они ему платили.
– Не будьте лицемером. Вы знаете, как играют в эту игру. Приходится и брать, и давать. Все должны что-то получать, иначе телега не едет.
– Мирски тоже там был?
– Там – это где?
– С вами и Хобэном. – Этот вопрос был чистейшей импровизацией. Брок не собирался его задавать, до этого момента даже не рассматривал такую возможность. Он взял конверт с ящика, разорвал. Достал документ в красной обложке, положил на ящик. Метко бросил конверт в корзинку для мусора. В темной комнате красная обложка пламенела, как раскаленные угли. – Я спрашиваю, познакомились ли вы с доктором Мирски во время вашего пребывания в Москве в конце восьмидесятых годов?
– Я встречался с ним пару раз.
– Пару?
– Очень уж вы грубый. Мирски приходил на конференции. Я приходил на конференции. Это не значит, что во время перерыва на ленч мы играли в больничку.
– И Мирски представлял разведывательную службу Польши.
– Если вы хотите придать особую значимость этим мероприятиям, то да.
– А что польская разведка делала на встречах сотрудников британской и русской разведок?
– Принимала участие в переговорах о сотрудничестве. Высказывала польскую точку зрения. Там были чехи, венгры, болгары, мы пригласили всех, Нэт. Не имело смысла разговаривать с сателлитами, пока Советы не дали им зеленый свет. Чтобы упростить нашу задачу и сэкономить время, мы и решили с самого начала привлечь к контактам разведки стран-сателлитов.
– Когда вы встретились с братьями Орловыми? Массингхэм издевательски хохотнул:
– Это же случилось гораздо позже, остолоп!
– Через шесть лет. Вы уже работали на Сингла. Тайгер хотел завязаться с Орловыми, и вы ему это организовали. Как? Через Мирски или Хобэна?
Взгляд Массингхэма снова упал на красную обложку, вернулся к лицу Брока.
– Через Хобэна.
– Хобэн к тому времени уже женился на Зое?
– Может, и женился… – Дуясь: – Кто в наши дни верит в узы брака? Аликс хотел жениться на одной из дочерей Евгения, а какая именно ему досталась бы, его не волновало. Зять всегда высоко поднимается, – с ухмылкой добавил он.
– Значит, и Мирски братьям представил Хобэн.
– Вероятно.
– Тайгер возражал против участия Мирски в их совместной деятельности?
– С какой стати? Мирски умен как черт, был крупным польским адвокатом, знал все ходы и выходы, имел первоклассную организацию. Если бы братья хотели двинуться на Запад, Мирски им бы сильно помог. В портах у него было все схвачено. Сам он из Гданьска. Чего еще мог желать Евгений?
– Вы хотели сказать Хобэн, не так ли?
– Почему? Во главе по-прежнему стояли Орловы.
