Марк Твен - Похождения Гекльберри Финна (пер.Ранцов)
Наступило молчание. Все пригорюнились, потом король и говорит так задумчиво, словно про себя:
— Странно! А мы-то вообразили, что негры украли деньги!
Я так и обомлел.
— Да, — отвечал герцог тихо, с сарказмом, — это правда — «мы вообразили!..»
Прошло с полминуты молчания.
— По крайней мере, я так думал, — протянул король.
— Напротив, это я думал! — отвечал герцог таким же тоном.
Король сердито вскинулся на него:
— Послушайте, Бриджуотер, на что вы намекаете?
— А! Уж если на то пошло, — огрызнулся герцог, — то позвольте вас спросить, на что вы намекаете?
— Вздор! — проговорил король саркастически. — Не знаю, может быть, вы спали и сами не ведали, что творили!
На этот раз герцог совсем взбесился.
— Бросьте вы эти штуки — за кого вы меня принимаете, за дурака, что ли? Уж не воображаете ли вы, что я знаю, кто спрятал деньги в гроб?
— Да, сэр, я в этом уверен, потому что вы сами это сделали!
— Врешь!.. — И герцог бросился душить его.
— Прочь руки! Оставьте меня! Я беру свои слова назад…
— Сперва признавайся, что сам припрятал деньги, надеясь улизнуть от меня на этих днях, а потом вернуться и забрать весь мешок себе.
— Постойте минуточку, герцог, ответьте мне на один вопрос, честно и открыто: если вы не клали деньги в гроб, так прямо и говорите, я вам поверю и извинюсь…
— Ах ты, старый мошенник! Не думал я их прятать туда, ты это сам хорошо знаешь! Ну что, доволен?
— Ладно, я вам верю. Но ответьте мне еще на один вопрос — полно беситься! — не было ли у вас на уме стащить деньги и припрятать их?..
Герцог сперва ничего не отвечал, но немного погодя он сказал:
— Все равно, была у меня такая мысль или не была, во всяком случае, я этого не сделал. А вот ты не только это задумал, но и сделал…
— Умри я на месте, если это я! Честное слово! Не скажу, чтобы я не хотел этого сделать, потому что это была бы неправда, но вы, то есть я хочу сказать… кто-то опередил меня.
— Это ложь! Ты сам спрятал деньги и сейчас признаешься, или…
У короля забулькало в горле.
— Будет! Довольно! — прохрипел он, — Сознаюсь!
Я очень обрадовался, услышав это; у меня отлегло от сердца.
— Попробуй еще отнекиваться, — проговорил герцог, — утоплю, как собаку! Ладно, сиди и хныкай, как младенец, — так тебе и нужно после всего, что ты натворил. Я еще не видывал такой жадной акулы — все готов себе забрать, — а я-то все время доверял тебе, словно отцу родному! И как тебе не стыдно было стоять тут же, слушать, как обвиняют бедных негров, и не вымолвить ни слова в их защиту? Я чувствую, как я был глуп и смешон, поверив этому вздору. Черт тебя подери! Понимаю я теперь, зачем ты так настаивал на пополнении недостачи: ты хотел забрать даже и те деньги, которые я заработал спектаклем, — словом, одним духом проглотить все!
Король робко возразил, продолжая хныкать:
— Однако, герцог, ведь это вы сами захотели пополнить недостачу, а вовсе не я!
— Молчать! Я не желаю больше с тобой разговаривать! — крикнул герцог, — Теперь видишь, что из этого вышло? Свои деньги они вернули, да еще вдобавок и наши все прихватили, нам ничего не оставили, кроме двух-трех монет. Ступай, ложись спать и не смей мне заикаться про недостачу, пока жив!
Король смиренно юркнул в шалаш и ради утешения припал к своей бутылке; а вскоре и герцог принялся за свою; не прошло и получаса, как оба нализались в стельку; чем больше они хмелели, тем нежнее становились друг с другом и, наконец, захрапели, обнявшись. Оба были сильно пьяны, но, насколько я заметил, король все-таки твердо помнил, что нельзя отнекиваться насчет того, будто он спрятал мешок с деньгами. Эта мысль доставила мне большое удовольствие и облегчение. Разумеется, чуть только они захрапели, мы разговорились с Джимом, и я рассказал ему все.
ГЛАВА XXXI
Зловещие замыслы. — Джим исчез! — Воспоминания. — История об овцах. — Полезные справки. — В глубь страны.
Долго после этого мы не решались останавливаться ни в одном городке на своем пути. Теперь мы уже забрались далеко на юг, где стояла теплая погода, и очутились очень далеко от дома. Нам стали попадаться деревья, обросшие испанским мхом, свисавшим с веток, словно длинные седые бороды. Это был первый мох, что я видел; от него леса казались такими сумрачными и величавыми. Наши мошенники убедились, что опасность миновала, и опять принялись обчищать прибрежные селения. Сперва они прочли лекцию о трезвости, но эта афера принесла им очень мало барышей, — не на что даже было напиться. В другом селении они открыли школу танцев; но они умели танцевать не лучше кенгуру, — так что при первом же неуклюжем антраша публика возмутилась и вытурила их вон из городка. В другой раз они взялись давать уроки декламации — но недолго им пришлось декламировать: зрители повскакали с мест, здорово выругали декламаторов и прогнали их со срамом. Затем они пустились в месмеризм, в миссионерство, лечили, ворожили — словом, пробовали всего понемножку, но, должно быть, им крепко не везло. В конце концов они совсем упали духом, целые дни лежали на плоту и все думали, думали, не говоря ни слова между собой, страшно расстроенные и обескураженные.
Наконец, вдруг произошла в них перемена; они стали целыми часами лежать рядышком, в шалаше, близко сдвинув головы, и шептаться о чем-то. Мы с Джимом струсили не на шутку. Не понравились нам эти замашки — видно, они опять замышляют какую-нибудь дьявольскую проделку, пожалуй, еще похуже прежних. Стали мы гадать и так и сяк и решили, что, вероятно, они собираются либо забраться в чей-нибудь дом или магазин, либо заняться выпуском фальшивых денег, словом, затевают что-нибудь в этом роде. Тут мы совсем испугались и условились между собой, что ни за что на свете не станем путаться в подобные дела и чуть что-нибудь заметим, сейчас же бросим их на произвол судьбы, а сами удерем. Прекрасно. Однажды ранехонько поутру мы спрятали плот в удобное местечко, милях в двух ниже крошечного, убогого городка — Пайксвилла; король сошел на берег и велел нам сидеть спрятавшись, покуда он сбегает в город и проведает, не дошли ли туда слухи про «Королевского камелеопарда». «Ну, — думаю я про себя, — ты, наверное, собираешься ограбить чей-нибудь дом, а потом, когда кончишь свое дельце и прибежишь сюда, — нас и след простынет». Он прибавил, что если не вернется к полудню, то, значит, все обстоит благополучно, и тогда мы с герцогом можем сойти на берег.
Вот мы и ждали, не трогаясь с места. Герцог был сильно не в духе, ему не сиделось спокойно, он, видимо, был чем-то встревожен. Нам поминутно доставалось за каждый пустяк — ни в чем ему не угодишь! Наверное, что-нибудь да затевалось. Я был очень рад, когда настал полдень, а король не являлся. И вот мы с герцогом отправились в городок отыскивать короля; после долгих поисков мы наконец нашли его, хмельного, где-то в задней каморке маленького грязного кабачка; целая компания бродяг дразнила его ради потехи, а он ругался и угрожал изо всех сил, но до того был пьян, что не имел сил держаться на ногах и ничего не мог сделать своим обидчикам. Герцог выбранил его старым дурнем, король огрызнулся в ответ, и оба сцепились врукопашную, а я улизнул и стремглав полетел по берегу с быстротой лани — я смекнул, что надо воспользоваться случаем. Теперь уж не скоро они нас увидят — меня и Джима! Прибежал я к плоту, едва переводя дух, но радостный и счастливый.
