Дина Полоскова - В погоне за Иштар
Ишма… Смуглая черноглазая девчонка никак не шла у меня из головы. Я села, слегка покачивало, но в целом порядок. Что-то подсказывало — зря я ее отпустила. Пусть эта жизнь и привычна для нее, но мысль о том, что этот маньяк может сейчас с ней делать, сон как рукой сняла. Не смогу заснуть, пока не удостоверюсь, что с ней все в порядке. Но сначала надо как следует подготовиться. Ньол изъял у меня космический бластер, пару револьверов и самонаводящийся кинжал из алмазного сплава. Но по сути, самое ценное оставил, так что спасибо ему в шляпу. И правда — эти милые звезды, крестики, цепочки, кругляшки — не иначе, как украшения. А эти цилиндрики наверняка ведь содержат в себе губную помаду и прочие милые женские глупости… И еще пара этих замечательных игрушек… Все это лучшая подруга презентовала мне и объяснила, как пользоваться. Похоже, на Зиккурате, по крайней мере, в Замке и не слышали никогда об известной фирме «Алмазный курок» — настоящем специалисте по маскировочному оружию. Итак, кое-что распихаем по карманам, а что-то под ткань комбинезона, для надежности. Мало ли что этому ненормальному придет в голову.
Только вот куда идти? Узкий коридор вывел меня на веранду, и я застыла в восхищении — и без того непривычное мне фиолетовое небо Зиккурата сгустилось почти до цвета чернил, и по этому волнующему глаз черничному варенью текли алые потоки лунных лучей, а луна — красная, втрое больше земной, в будоражащих воображение карминовых бликах плыла по бездонному густому чернильному океану… Но все же, куда идти? Лишь бы не натолкнуться ни на кого из бравиумов. Хотя Ишма говорила, что в честь праздника Ньол отпустит сегодня всех. А что Ньол сам говорил мне? Он сказал, что завтра пришлет мне другую девушку. Другую девушку… Тогда я не придала значения его словам, хотелось, чтобы он поскорее ушел, а сейчас, вспоминая об этом, меня все больше и больше тревожат эти слова.
Я периодически срывалась на бег, заглядывала на ходу в помещения — большие и малые, с низкими потолками и высокими, с кружевом изразцов, и мозаикой разноцветной плитки, сверкающей тусклым бордовым цветом.
Кажется, снизу доносятся какие-то звуки… Туда!
Я осторожно двигалась по вырубленному в скале коридору на мужской голос, что-то читающий нараспев. В первый момент мне показалось, что я опоздала. Ишма, одетая в красное, лежала на низком плоском камне, с завязанными за спиной руками, у самого подножия статуи. Девушка не шевелилась. Ньол, закатив глаза, читал что-то… Не на зиккуратском — я не понимала ни слова. Хотя нет, что-то знакомое было в этих звуках. Так и есть! Похищенные из языка Зиккурата слова!
Повторив какой-то напев трижды, он занес руки с длинным ритуальным стилетом над девушкой. И в тот же миг она закричала. Это очень помогло мне, потому что ее крик привлек внимание Ньола и дал мне возможность совершить, наверно, лучший в своей жизни прыжок, — клянусь, даже на состязаниях по бегу наперегонки с черными медведями с Прифы так не прыгала! — и в следующую секунду мы с ним покатились по полу. На лету я смогла вывернуть руку бравиума, и он выронил свой стилет. Перекошенное от злобы лицо Ньола не предвещало нам обеим ничего хорошего, поэтому я сражалась, как дикая кошка, свирепо и яростно: я царапала его ногтями, стучала кулаками по обманчиво мягкому телу, кусалась и даже, кажется, плевалась. Но стоило Ньолу оправиться от первоначального удивления, как я очень быстро поняла, что силы неравны. Слишком неравны. Как назло, действовать нужно было быстро, а я даже не успела подготовиться, как следует, настолько все случилось неожиданно. Мое сходство с этой их статуей не помешало, однако этому негодяю наотмашь ударить меня по лицу — я отлетела к стене, но в тот момент, когда Ньол дотянулся до выроненного стилета, я опять прыгнула сзади, впиваясь ногтями в его лицо, стараясь добраться до глаз. Не удалось. Невысокий и не слишком-то сильный с виду бравиум обладал действительно железной хваткой — я сама не заметила, как мои руки оказались связаны за спиной, а этот гад за волосы подтащил меня к статуе. Ишма наблюдала за нашей схваткой с открытым ртом, девочка, видимо, и не предполагала, что можно сопротивляться этому подонку. Но что он намерен делать?!
Через минуту я поняла, что именно — потому что этот подлец, не смотря на все ругательства, которыми я его осыпала, привязывал меня к подножию статуи. Значит ли это, что после того, как он расправится с Ишмой, моя очередь? Непонятно, что на уме у этого сумасшедшего, но то, что ничего хорошего для нас с маленькой прислужницей, я не сомневалась. Ньолу, видимо, надоело слушать мои оскорбления, а может, ему нужна была тишина для того, чтобы сосредоточиться перед своим маньячным ритуалом, не знаю, но вскоре мой рот оказался надежно заткнутым грязными пыльными тряпками, воняющими и не дающими нормально дышать. Следующим на очереди оказался рот Ишмы — маленькая прислужница заливалась слезами, умоляла не делать «госпоже» ничего плохого. Ее казалось окончательно потухший взгляд озарился с моим появлением, девчонка с замиранием сердца следила за нашей схваткой, губы ее беззвучно шевелились, и без того немаленькие глаза чуть не выскочили из орбит. Я поняла, что она никак не ожидала заступничества. Ни моего, ни чьего-либо еще. Не может быть, что он на моих глазах убьет девчонку! Не может, потому что такого не может быть никогда! Происходящее напоминало приключенческий боевик, и только боль от сведенных судорогой рук и горящие щеки напоминали, что все это мне не снится, а действительно происходит.
Блестящие безумные глаза бравиума, опять какое-то монотонное бормотанье, переходящее в визгливую тираду, обращенную к статуе, а такое впечатление, что ко мне, опять занесенные высоко руки со сверкающим в алых лучах луны тонким стилетом… Похоже, мое путешествие на Зиккурат закончилось, так и не успев начаться. Безумный блеск в глазах Ньола отчетливо давал понять, что этот — не пощадит…
Вот он прицеливается, чтобы ударить, и в следующий момент… пошатывается, как будто оступившись, нелепо булькает, хлопает глазами в длинных пушистых ресницах, пускает горлом кровь и неловко оседает на пол, а стилет выскакивает из обессилевших пальцев и звенит, звенит… В следующий миг комната наполняется людьми в черных одеждах, с черными поперечными полосами на лицах. Не смотря на то, что наш потенциальный убийца оказывается добычей этих людей, я не чувствую облегчения. От вошедших пахнет смертью. Я считаю, она пахнет именно так — запах свежей крови, смешанный с запахом страха и беззащитности. Четкие, выверенные движения вошедших, как будто небрежный танец, мешают как следует рассмотреть их лица. Один из них, тот, который ударил кинжалом бравиума сзади, выделяется из всех. И не только белоснежными одеждами, и покрывалом на голове, закрепленным обручем в сверкающих камнях. Не нужно быть следопытом, чтобы понять, что этот крепкий и коренастый, с аккуратной бородкой и тонкой полоской усов над губой у них за главного. Я не успела даже вздрогнуть, как веревки, которыми я была привязана к статуе, оказались разрезаны, проворные руки подхватили меня, но ноги почему-то не слушались, видимо от страха: приглядевшись к вошедшим повнимательнее, я поняла, что их одежды действительно почти насквозь пропитаны кровью, и не ждала ничего хорошего. Двое мужчин бросили меня перед главным, в белых одеждах — оказавшимся вблизи достаточно молодым человеком, с цепким и проницательным взглядом темных глаз. Рядом со мной на коленях стояла Ишма, тело которой сотрясала крупная дрожь.
