Иван Петров - Красные финны
Попов согласился, и мы сочинили примерно такое обращение:
Товарищи казаки!Кто вам говорил, что вы против Советской власти? Вранье это и чепуха. Какие же вы враги трудового народа? Ошиблись вы, и за эту ошибку мы вас наказывать не будем. И за Илью не накажем. Ничего у вас там не вышло, и мы потерь не имели. Вернитесь домой! Пахать и сеять пора. Коней сдавайте, где брали, и оружие нам сдавайте! Беритесь за посевные работы. Никакого наказания вам не будет.
Людей только не обижайте и не троньте общественного добра!
Вернитесь домой, казаки! Побаловались и будет!
Обсудили с Поповым наше творение и крупно подписали. Знай наших!
Я настолько гордился этим нашим обращением, что копию его приложил к боевому донесению. Через несколько дней получил новый боевой приказ и оценку моих боевых действий. Вообще-то все одобрили, но я был немало удивлен, узнав, что правом наказывать или амнистировать я вовсе не наделен. Оказывается, такое право принадлежит только самой что ни есть верховной власти. Особенно не ругали, больше добродушно ухмылялись…
— Попов! Ты это читал?
— Специально послали. Не поленились… А что им еще с нами, болванами, делать!
Хорошо мне с Поповым. Толковый человек и деловой! На вид только тихоня.
Напав на след ватаги, начали яростное преследование. Издали щекотали нервы пулеметами и при малейшей возможности бросались на рубку. Мятежники боя не принимали и, меняя лошадей, уходили в глубь тайги. Заводные кони у них были, и в этом их преимущество. Хотя наши кони лучше казачьих, но они выбивались из сил. Потников сушить некогда было, и появились потертости.
Попов предлагал дневку. Иначе коней погубим.
— Нет! Никакой дневки. Упустим — где потом найдем? Помет смотрел? Овсом уже не кормят!
— Вымотают, чтоб потом напасть…
— Нет, не до нападения им. Неудача в Илье и потеря командира выбили их из колеи. Банда какого-то выхода ищет или чего-то ждет. Что она может ждать? Либо прибытия больших новых сил, либо примирения с нами. На новые силы у них уверенности нет, но на примирение надеются. Потому они и избегают столкновения с нами, избегают появляться в населенных пунктах, и за десяток дней уже не было ни одного акта насилия…
— Значит…
— Преследовать, товарищ Попов. Ни минуты им покоя!
Так мы и делали. Но «воевали» и наши обращения. Попов за ними следил и однажды сообщил:
— Воззвания все сняты. Не рвут их, а аккуратно снимают.
А вот и первая ласточка, казачище огромного роста с лихими усами. Встречал я его, когда тот за пропуском на охоту в Китае приходил. Талаканскнй, не то Илларион, не то Илларионович. Хороший он хозяин, говорили, и охотник что надо. Плут только несусветный и рука у него с клеем. Прилипает к ней чужое добро.
— По этой бумажке я, значится. Из тайги сдаваться пришел. Коня под навес поставил колхозный. Подковы снял… шашка вот…
— Винтовка где? Патроны и гранаты?
— Не было у меня. Обещали, когда Илью возьмем.
— Вон отсюда! Иди откуда пришел! Сказано было — с оружием! Ну, пошел!
Вернулся через час. Винтовку принес, патроны и две гранаты. Японские, с фитильным шнуром для бросания.
— Извиняюсь, начальник. Ошибка вышла. За поскотиной ховал… Может, думаю, еще сбежать придется… Запал один затерялся. В земле, может…
— Убивал?
— Что вы, начальник, отродясь смертоубийством не занимался…
— Грабил? Чужое добро к руке прилипало? В сумах что?
— Наговорили, начальник, завидуют которые…
— Ну, тогда — пошел!
— Это, позвольте, куда же мне теперича?
— Что, дом свой забыл? И чтоб с утра на работу!
Пошли потом десятки за десятками. И всем одинаково — оружие положи, коня сдай и с утра на работу. Никаких допросов или уточнений — ничего!
Однажды в тайге к нам подъехала казачка из Ассимуни, молодая и бойкая:
— Казаки вернулись. Дома все, и коней вернули. Оружие при казаках. Сдавать его некому, и чтоб слово им какое сказали… Самим им неловко и опасаются которые. Вот меня послали.
— Ты бы и приняла у них винтовки.
— Не можно, начальник, чтобы баба у казака оружие отбирала. Запутались они и виноватые, но так обижать казаков негоже…
— Ладно, убедила. Сложить оружие в поселковом Совете. Записать, кто и что сдал. Приедем и проверим. И чтобы охрана была. С утра все на работу. Никакого слова им больше не будет! Поняла?
— Как не понять! Все поняла…
Попов, видать, не сразу меня понял.
— Поеду к ним, поговорю.
— На черта это! Все они великолепно понимают. Боятся, конечно. Но пусть и помучаются в неизвестности. И такое наше к ним пренебрежение тоже немалое наказание…
Долго и тщательно подготовленный мятеж провалился, не нанеся нам заметного вреда. Все казаки вернулись в свои поселки. Убито два человека. Пичугин Максим Петрович, главарь этой ватаги, был убит при нападении на Ильинский пост, и нелепо, от случайного выстрела, погиб молодой казак Закаменского поселка, активно помогавший нам.
Пять человек остались в тайге.
Казаки дружно приступили к полевым работам. Пограничников отозвали. С ними уехал и Попов. Меня оставили только с тремя бойцами, чтоб вернуть из тайги оставшихся там последних беглецов. Они не более других были преступные. Более пугливые только, из таких, которые боятся скрипу пароконной повозки. Задание самое простое: отыскать их и сказать, чтобы домой шли. Тут бы и мы пошли. Они к себе, и мы к себе.
За это задание я взялся с большой охотой, усматривая в нем практическое проявление той борьбы за человека в беде, о которой писал полпред Дерибас.
Чтобы этих беглецов не пугать форменной одеждой, мы под казаков снарядились и малозаметное оружие — автоматы «томсон» — спрятали под малахаи. Такие автоматы в малом количестве нам достались от заморских купцов, в тяжелые годы вторгшихся в наши северо-восточные владения.
С неделю по тайге ходили, но беглецов не нашли. Пять человек в тайге, что иголка в скирде соломы! Может быть, на большие глубины подались.
В поселке Алашери, куда мы пришли за продуктами, нас ожидал приказ вернуться на место службы. Мы были без коней. Решили добираться по Урову.
Вода еще высокая и быстрая в такое время. За двадцатку купили старый бат — лодку, выдолбленную из бревна, — сооружение верткое и не в меру коварное. Но я в таком плавании себя считал знатоком и предупредил моих пограничников:
— Автоматы к поясу пристегните надежно, чтоб, когда будете пузыри пускать — не утопить в отдельности. На самое дно садитесь и за борта не держаться.
