Эмилио Сальгари - Человек Огня
Ночь прошла спокойно, и только вой красных волков, бродивших вокруг деревни, временами будил спящих. Ни ягуаров, ни кугуаров не было слышно, хотя те и другие должны были водиться тут в большом количестве. Дерзость этих хищников иногда бывала так велика, что они перепрыгивали через высокую ограду и забирались в карбет, чтобы похитить оттуда какого-нибудь индейского мальчика. Но на этот раз опасные хищники не показывались, и наши путники спокойно провели ночь.
Рано утром послышалось пение, которое все приближалось, и скоро уже можно было различить голос поющего. Курурупебо вскочил на ноги и, взяв граватану, сказал Диасу:
— Идут за водой!
— Это голос мальчика, — заметил Диас, внимательно прислушиваясь.
— И притом это не тупи! — проговорил индеец с изумлением. — Это песенка тупинамба: «Мы держим птицу за шею! Но если б ты был настоящей птицей, прилетевшей клевать наши поля, то ты бы улетел тотчас же!..» Так поют наши воины, когда связывают пленника, обреченного на смерть. Ты ведь слышал эту песню, великий пиайе?
— И прибавь, что я слышал также этот голос, — сказал Диас, не менее удивленный, чем индеец. — Да-да. Это голос Япи! Я не ошибаюсь
— Япи? Тот самый мальчик, который был приставлен к тебе, чтобы ты посвятил его в тайны пиайе? Неужели это он? — воскликнул Курурупебо.
— Аймары похитили его у меня.
Альваро не понимал, что говорили между собой Диас и индеец, но ему показалось, что он уже где-то слышал голос поющего. Тут он невольно вспомнил мальчика, который служил ему переводчиком у аймаров.
Пение прекратилось, но теперь ясно слышался треск сухих листьев под чьими-то ногами и шум раздвигаемых ветвей. Шаги приближались. Курурупебо насторожился и, точно тигр, приготовился броситься на свою жертву, когда из-за кустов показался мальчик с глиняным кувшином на голове.
Альваро и Диас бросились к нему навстречу и загородили его от Курурупебо, который собирался ударить его граватаной, чтобы оглушить.
— Переводчик вождя аймаров! — крикнул первый.
— Япи! — крикнул второй.
Мальчик остолбенел от изумления и молча поглядывал то на одного, то на другого. Наконец он пришел в себя и бросился к Диасу с криком:
— Мой повелитель!
— А это пиайе аймаров?.. О, как я счастлив, что вижу вас еще живыми!
— Ты один? — спросил Диас.
— За мной идут женщины, которые приходят сюда за водой. Бегите, а то вас увидят!
— Следуй за нами!
Мальчик повиновался. Бросив свой сосуд в воду, он побежал за ними в лес. Они пробежали около километра и тогда только остановились, спрятавшись в группе громадных банановых деревьев, большие листья которых совершенно закрывали их.
— Говори, Япи! — обратился к нему Диас. — Белый мальчик находится в деревне?
— Да, — отвечал юноша. — Они его взяли в плен дня за два перед вторым сражением с аймарами.
— Я боялся, что они съели его.
— Нет еще. Но они его откармливают.
— Ты виделся с ним? — спросил Альваро, сильно взволнованный.
— Нет. Никто не смеет входить в карбет, где он заключен.
— А ты видел его, по крайней мере?
— Да, вчера вечером. Он, мне кажется, уже знает, какая печальная участь ожидает его.
— Мы пришли сюда, чтобы спасти его, — сказал Диас. — Как ты думаешь, можно будет извлечь его оттуда так, чтобы тупи не заметили?
— Их много, и они сторожат его, — отвечал Япи.
— Ты можешь нам помочь. Отчего пощадили тебя? Ведь они же знают, что ты тупинамба?
— Меня усыновил один из вождей, знавший, что я был в услужении у великого белого пиайе.
— Значит, ты пользуешься некоторой свободой?
— Да, господин.
— Ты мог бы выйти ночью из своего карбета?
— Это возможно.
— А мог бы ты открыть дверь ограды?
— Это очень легко. Ребенок мог бы сделать это, — отвечал Япи.
— Сколько индейцев сторожит карбет пленников?
— Двенадцать.
— Они спят ночью? — спросил Альваро.
— Да, вокруг костра, горящего перед дверью карбета, — отвечал Япи.
— Хватит ли у тебя мужества открыть нам сегодня вечером до восхода луны дверь в ограде и проводить нас в карбет пленников? Об остальном не беспокойся. Мы уже сами сумеем войти в хижину и похитить оттуда мальчика.
— Я все-таки не тупи, а тупинамба, — отвечал Япи с гордостью. — А ты мой повелитель! Я все сделаю, что захочет великий пиайе, только бы он отвел меня к моему племени!
— Какая дверь находится ближе всего к карбету пленников?
— Та, которая обращена в ту сторону, где закатывается солнце.
— Мы будем около этой двери. Как только ты услышишь свист змеи кобры, то немедленно отопри ее, и мы войдем в деревню.
— Ты мог бы известить Гарсиа, чтобы он был готов? — спросил Альваро.
— Я крикну ему это, проходя перед карбетом. Тупи не знают языка белых, а маленький пиайе поймет меня.
— Теперь ступай, а то женщины заметят твое исчезновение, и это возбудит подозрение тупи, — сказал Диас.
— Когда красное светило начнет спускаться, я буду на своем посту и буду ждать сигнала, — заявил Япи и тотчас же стрелой помчался назад.
— Вы надеетесь? — спросил Альваро, взглянув на Диаса, стоявшего с нахмуренным видом.
— Или мы его спасем, или все будем съедены! — отвечал Диас. — Ах! Если бы можно было уведомить тупинамба! Но они слишком далеко отсюда и, пожалуй, явились бы сюда слишком поздно!
Курурупебо, не знавший ни одного слова ни по-испански, ни по-португальски, конечно, не понял ничего из этого разговора, но ему рассказали о состоявшемся соглашении. Смелый план, по-видимому, ему очень понравился.
— Сегодня вечером! — сказал он. — Завтра тупи будут либо ликовать, либо очень печалиться!
Он отправился в лес поискать какой-нибудь дичи на обед, как будто даже не думая об опасности, которой подвергался при этом. Его не беспокоила мысль, что он может быть взят в плен и съеден вековыми врагами своего племени.
День прошел в постоянной тревоге для Альваро и Диаса, которые, несмотря на непоколебимую решимость сделать все для спасения бедного мальчика, все-таки испытывали мучительный трепет при мысли, что в случае весьма возможной неудачи их дерзкого замысла они все пойдут на жаркое отвратительным людоедам.
Оба привыкли смотреть в лицо смерти, но мысль, что они могут кончить подобным образом и могилой их будет желудок свирепых людоедов, приводила их в содрогание, и они не могли победить гнетущей тревоги, по временам охватывавшей их.
Один только Курурупебо был спокоен и ни на минуту не терял своего хладнокровия, занятый исключительно только добыванием пищи. Вечером он сделал знак своим белым товарищам, чтобы они следовали за ним.
Они находились против южной стороны деревни, тогда как дверь, в которую они должны были войти, помещалась с западной стороны. Надо было обойти крутом, и индеец повел их через лес. К полуночи они уже подошли к поляне, на которой раскинулась главная деревня тупи.
